Бейли наклонился над скамейкой с куском ваты в руке.
Женщина сидела, откинувшись назад и сложив руки на коленях. Казалось, она дремала. Последовало быстрое движение, и на лице ее оказалась вата с хлороформом, а голова качнулась назад, к груди невидимого злоумышленника. Женщина ахнула и, вскинув руки, схватила его за рукав; последовала отчаянная борьба, жертва извивалась, сверкая роскошными украшениями. По злой иронии, все это происходило под аккомпанемент нежных звуков вальса, к которым примешивались сдавленные стоны, шуршание шелка, скрип скамьи и звон падающего пузырька.
Однако борьба была недолгой. Внезапно руки в драгоценностях бессильно упали, голова откинулась на измятую манишку нападавшего, а тело стало медленно сползать на землю. Бейли, выпустив голову жертвы, перелез через спинку скамьи и, отбросив вату, наклонился над лежавшей на траве женщиной. Все было кончено, горячка борьбы сменилась ледяным отрезвлением.
Он с ужасом смотрел на распухшее лицо и закрытые глаза, которые еще недавно смотрели на него с таким искренним расположением.
Что он наделал! Жалкое ничтожество, отринутое миром, которому эта славная женщина протянула руку дружбы. Она сохранила память о нем в своем сердце, в то время как все остальные давно предали его забвению. А он убил ее – и с этих алых губ больше никогда не сорвется вздох.
Внезапно Бейли осознал всю непоправимость содеянного, и его охватило мучительное раскаяние. Вцепившись в волосы, он хрипло застонал от невыносимой боли, весь во власти моральных терзаний, о драгоценностях больше не вспоминал. Теперь его удел нескончаемые муки совести и постоянный страх.
Голоса на тропинке заставили его очнуться. Охваченный животным ужасом, он поднял и перенес бездыханное тело к краю тропы и столкнул вниз, в кусты. Когда оно перевернулось, с полуоткрытых губ жертвы слетел легкий вздох, и Бейли стал прислушиваться. Но никаких признаков жизни женщина не подавала, и он решил, что этот вздох был вызван перемещением тела. Какое-то время Огастес стоял в оцепенении, глядя на нечто бесформенное, наполовину скрытое кустами, потом выбрался на тропинку и посмотрел назад, но тела уже не было видно. Голоса приближались, и он быстро взбежал по каменным ступенькам.
Когда он добрался до лужайки, музыка прекратилась, и из дома потянулась публика. Несмотря на все переживания, Бейли быстро сообразил, что в таком встрепанном виде появляться на людях опасно. Обойдя лужайку, он направился в гардероб, избегая встреч с гостями. Хорошо бы заглянуть в буфет, чтобы немного выпить и успокоиться, но его одолевал страх – казалось, все вокруг уже шепчутся об ужасной находке. Быстро пройдя в гардероб, Бейли протянул номерок и вытащил карманные часы. Удивленно взглянув на него, гардеробщик сочувственно спросил:
– Неважно себя чувствуете, сэр?
– Нет. Просто здесь чертовски жарко.
– Тогда вам стоит выпить шампанского перед уходом, сэр.
– Уже нет времени. Я опаздываю на поезд.
Поняв намек, гардеробщик хотел помочь ему надеть плащ, но Бейли, выхватив вещи у него из рук, перебросил плащ через руку и, нахлобучив шляпу, поспешил к каретному сараю. Отказавшись от услуг швейцара, Бейли скатал и сунул под мышку плащ, вскочил на велосипед и покатил вниз по дорожке. Развевающиеся фалды фрака придавали велосипедисту довольно комический вид.
– Вы забыли включить фару, сэр! – прокричал швейцар, но Бейли был глух ко всему, кроме шума возможной погони.
К счастью, подъездная дорожка выходила на дорогу под углом, иначе Бейли непременно врезался бы в забор. Велосипедист, катившийся под уклон, выскочил на дорогу на бешеной скорости и, охваченный паникой, крутил педали с неистовством сумасшедшего. Мчась по пустынной дороге, он все время был настороже, опасаясь услышать топот копыт или тарахтение мотора нагоняющей его машины.
Бейли эту местность изучил накануне, объехав окрестности на велосипеде, и сейчас при любом подозрительном звуке мог свернуть на боковую дорогу или тропинку. Однако позади было тихо, и ничто не говорило о том, что тело уже обнаружили.
Проехав мили три, Бейли уперся в довольно крутой холм. Пришлось слезть с велосипеда и толкать его вверх столь энергично, что до вершины он добрался совсем запыхавшимся. Перед тем как съезжать вниз, Бейли решил надеть плащ, поскольку его фрак мог вызвать подозрение. Было только половина двенадцатого, а ему предстояло проехать по улицам небольшого городка. И потом надо зажечь фару. Будет подлинной катастрофой, если его остановит дорожный патруль или местный констебль.
Засветив фару и надев плащ, Бейли снова прислушался и огляделся. С высоты холма местность была видна как на ладони. Никаких движущихся огоньков, цокающих копыт и пыхтящих моторов он там не отметил. Прежде чем сесть на велосипед, Бейли инстинктивно потянулся в карман за перчатками и сразу же понял, что они чужие. Там был и белый шелковый шарф, но у него-то шарф черный.
Внутри у него все оборвалось. Сунув руку во внутренний карман, он не нашел и ключа от квартиры. В кармане лежал незнакомый янтарный портсигар. Бейли оцепенел от ужаса. Ему выдали чужой плащ, а его собственный остался в гардеробе. На лбу выступила испарина. Ключ большого значения не имел: в доме есть второй, а дверь можно открыть с помощью парочки инструментов, которые он хранил у себя в велосипедной сумке. Вопрос был в том, есть ли в оставленном плаще что-то такое, что может его выдать. Но тут он со вздохом облегчения вспомнил, что перед отъездом вывернул и проверил все карманы.
Нет, надо скорее добраться до своего дома, зажатого между рекой и заводскими корпусами. Там ему ничего не грозит, кроме ужаса перед самим собой и навязчивой картины – увешанного драгоценностями тела, лежащего за кустами.
Еще раз оглядевшись, Бейли сел на велосипед, спустился с холма и исчез в темноте.
Глава 2
Акт милосердия
(в изложении Кристофера Джервиса, доктора медицины)
Медики никогда не бывают свободны от своих обязанностей, и это один из недостатков их профессии. Торговец, адвокат или чиновник, закончив рабочий день, запирает стол, надевает шляпу и отправляется отдыхать, будучи уверен, что на его досуг никто не посягнет. У врача все обстоит иначе. Не важно, работает он или отдыхает, спит или бодрствует, профессиональный долг велит ему немедленно прийти на помощь всякому, кто в ней нуждается.
Согласившись сопровождать жену на бал девушек в Рейнсфорде, я пребывал в полной уверенности, что в этот вечер меня никто не побеспокоит. Так и было, пока не закончился восьмой танец. Моя партнерша, юная леди, изъяснялась на каком-то невразумительном жаргоне. Общение с ней, обходившейся для выражения своих оценок всего парой слов типа «классно» и «жуть», трудно назвать приятным. Короче, мне это быстро наскучило. В надежде, что бокал шампанского и скромный сандвич несколько оживят разговор, я уже собрался увлечь свою даму в буфет, как вдруг почувствовал, что кто-то дергает меня за рукав. Быстро обернувшись, я увидел испуганное лицо своей жены.
