– Садитесь, Савва Миронович, – сказал он тихим голосом.
Савва присел на краешек стула перед монументальным столом из красного дерева.
– Я получил письмо из администрации Следственного комитета, – продолжал Карташов, глядя на листок бумаги, лежащий на столе. – Вы обвиняетесь в превышении служебных полномочий и неуважении к старшему по званию, а именно – генералу Мисько.
Савва сел ровнее, не скрывая удивления.
– Простите, к какому генералу? Я не встречался ни с одним генералом!
– Он утверждает обратное, есть свидетели. Вы помешали ему и лейтенанту Верейскому задержать подозреваемого в хакерской атаке на сервер Министерства внутренних дел.
– Может быть, вы имеете в виду полковника Петрова? С ним я действительно встречался, с генералом – нет.
– В письме чёрным по белому написано…
– Аристарх Викентьевич, уверяю вас, я встречался только с полковником Петровым… если только он Петров. Виктория Шахова может подтвердить, она в курсе случившегося.
– Мне некогда вникать в подобные разборки, майор. Бумага получена, за подписью начальника Главного управления процессуального контроля, мы должны отреагировать. Занимается инцидентом мой заместитель Скарабеев. А пока будет идти следствие, вы отстранены от исполнения обязанностей.
– Отстранён?! – ошеломлённо замер Савва.
– Наши ряды должны быть кристально чисты, майор, сами понимаете, президент не потерпит беспорядка и нечистоплотности. Я просмотрел ваше досье, вы и в Норильске отличились?
– На меня пытались повесить дело об убийстве…
– Странно, что Шахова предложила вам работать в нашей конторе, я ещё выясню, чем она руководствовалась.
Савва понял, что сопротивляться бесполезно. Каким-то образом хозяева «Петрова» (Мисько? Уже генерал?!) вышли на руководство СК и внушили ему «правду» о строптивом майоре Бекасове. Против такого «лома» не существовало приёма, и даже Виктория скорее всего была бессильна что-либо изменить.
Савва встал.
– Разрешите встретиться с Шаховой?
– Она в командировке, будет завтра. Сдавайте дела.
– Слушаюсь! – Савва чётко повернулся и вышел, унося в спине изучающий взгляд секретаря.
В коридоре его встретил Меркурьев – «Петрович». На лице майора была написана виноватая растерянность.
– Савва Миронович…
– Идёмте, – сказал Савва, пожав ему руку, – примете дела. Хотя и сдавать-то особо нечего.
– Что произошло?
– Меня подозревают в провоцировании конфликта с генералом, к которому я не имею никакого отношения.
Брови Петровича поползли вверх.
– Вы – и провокация конфликта?
– Таково обвинение.
– Что собираетесь делать?
– Добиваться справедливости, – усмехнулся Савва. – Вы не знаете, куда уехала Шахова?
– Мне она не докладывается, но по слухам – на Ямал.
– Она же там была.
Петрович флегматично пожал плечами.
– Там кого-то снова убили.
Савва сел за стол, не сводя глаз с майора.
– Мне никто об этом не говорил.
– Вы были заняты, – сказал Петрович, дипломатично намекая на похороны жены.
Мысли побежали торопливо, обгоняя друг друга, пересекаясь и превращаясь в вопросы, на которые у него не было ответов. Система «перезагрузки», о деятельности которой неосторожно объявил Фофанов, уверенный в том, что Бекетов будет сотрудничать с ней, продолжала работать. Команда ПСП начала настоящую охоту на свидетелей, кто ею руководит в Москве? Неужели Петров? Каким образом он оказался в столице, возглавляя Управление МВД в Норильске? И до каких пределов она дойдёт, получив отказ Кеши работать на неё? Наконец, как от неё избавиться? Петрова явно кто-то страхует и поддерживает, за несколько суток превращая его из майора в генерала. Кому это по силам? Генералами в одночасье майоров не делают. Кто мог повысить Петрова в звании за столь короткое время, да ещё изменив его фамилию? Министр? Начальник СК? С кого начать поиск?
– Что-то не так? – осведомился Петрович, глядя на застывшее лицо Бекасова.
Савва очнулся.
– Есть над чем задуматься.
Пришла мысль заняться Кешей, парень остался один, без поддержки, и промедление с его защитой могло закончиться трагически. Савва заторопился.
– Садитесь на моё место, оно теперь в вашем распоряжении. Вот план мероприятий…
Сдача дел не затянулась надолго. Через полчаса, обговорив с Петровичем все насущные проблемы, снедаемый нетерпением Савва выбрался из здания администрации Совбеза и позвонил приятелю:
– Привет, изобретатель, как дела? Почему не звонишь?
– Да я никуда пока и не выходил, – признался Иннокентий; пузырь айкома показал его заросшую рыжеватой щетиной физиономию; он пил чай. – Завтра собирался в Сколково, есть идея покопаться с железом, может, эти сволочи не всё стёрли.
– Никто не звонил?
– Только что перед тобой был звонок, но без идентификации номера. Наверно, ошиблись.
Сжалось сердце.
И без того было понятно, что Кешу не оставят в покое, и пустые звонки лишь подтверждали известную оперативную истину: за инженером следили и хотели убедиться, что он сидит дома.
– Никому не открывай, на звонки не отвечай, я приеду через час.
– Хорошо. – Кеша выключил линию, но тут же включил снова: – У меня хлеба нет, заедешь в булочную? И кефира ещё… и колбаски.
– Как мёд, так и ложкой, – буркнул Савва, у которого испортилось настроение. – Заеду.
Через час он, держа в руке пакет с покупками, вышел из машины во дворе дома Кеши, прежде оглядев окрестности и не обнаружив подозрительного движения. Тем не менее на душе было тревожно, экстрасенсорика организма ловила какие-то негативные энергоинформационные потоки и советовала не расслабляться.
Его ждали в подъезде, двое, делая вид, будто рабочие возятся с лифтом.
Подниматься по лестнице аж на двадцать второй этаж не хотелось. Савва сделал вид, что поверил «в рабочих», сказал с сожалением:
– Сломался? Не скоро почините?
– Через час, – пообещал один из «рабочих», в новеньком синем комбинезоне без каких-либо пятен, низкорослый, с ёжиком густых волос на круглой голове.
Его напарник, жилистый, высокий, чернявый, похожий на лейтенанта Верейского, с которым везде появлялся «Петров», лишь покосился на него, продолжая постукивать молотком по внутренней стенке кабины лифта.
Савва театрально вздохнул, медля начать подъём, размышляя, показалось ему, что чернявый «рабочий» похож на лейтенанта, или нет. Однако сходство настораживало, да и каждый раз, когда это происходило, случались неприятные вещи.
