– Ох, – вздохнула Шерон. – Мне так жаль.
– Мне тоже было жаль, девочка. И голова убийцы, которую прислали, не слишком меня утешила. Толку от тухлого мяса, когда человека не вернуть с той стороны? Но прошли годы, и все как-то сгладилось. Забылось. И вот один не в меру ретивый близкий дружок Борга как-то решил, что ему не стоит больше иметь дел с Пубиром. Он стал слишком много рвать в Соланке и привлекать внимание влиятельных людей. Это вредило Ночному Клану, поэтому решать проблему отправили меня. Там-то я узнала, что в гибели Релго виноват отнюдь не случайный выстрел. Боргу не нравилось, что сын слишком любил свободу и не любил его. Многие из Золотых думали о том, чтобы возвысить юнца. Поставить во главе клана, несмотря на возраст. И Борг отдал приказ, а Шрев сделал все остальное.
Она помолчала, сказала едва слышно:
– Он казался милым, тихим мальчиком. Не думала, что из него вырастет столь опасная гадина. Шрев и Релго были ровесниками. Дружили. Во всяком случае, настолько, насколько могут дружить такие отбросы общества, как сойки. Короче, я не поверила в тот рассказ. Исполнила приговор и ушла. А на следующий день меня как ударило. Я вернулась и перерыла дом покойника. От погреба до чердака, но не нашла никаких доказательств.
– Зная тебя, уверен, ты не сдалась, – произнес Тэо.
– Нет. Не сдалась. Я слушала, допрашивала, задавала вопросы и рылась в чужих вещах. Наблюдала. Собирала сведения. И нашла доказательства, хотя мне потребовалось четыре года. Слова, письма и тех, кто помогал Шреву, а потом привез мне голову «убийцы». В итоге оказалось, что я не слишком-то держусь за ценности Ночного Клана, которые вбивают в голову молодым сойкам. Видно, старость их хорошенько выветрила. Боргу не стоило трогать Релго. Или же следовало убить меня, потому что правда всегда вылезает наружу. И что самое смешное – в самый неподходящий момент для тех, кто пытается ее спрятать.
– Что ты сделала? – спросила Шерон и увидела, как по лицу сойки расползается болезненная усмешка, больше похожая на гримасу.
– О. Я постаралась со всем тактом и вниманием к деталям объяснить главе Ночного Клана, какие чувства я испытала, потеряв единственного ребенка. Мне пришло в голову заставить его прочувствовать на собственной шкуре всю эту боль. Поэтому я убила его детей. Всех пятерых.
Шерон подумала, что не хочет знать, кем были дети этого Борга. И сколько им было лет. И как они умерли.
Сойка негромко произнесла:
– Борг получил то, что заслужил. Старый козел был очень впечатлен, как говорят. А я пустилась в бега. Терять мне уже нечего. Вот и вся история.
– А Шрев? Сойка, который убил твоего сына? Что ты забрала у него?
Лавиани извлекла из сумки свой нож:
– Я отдала его сыну когда-то. Подарок его отца мне. Хотя он бы с большей радостью написал мой портрет. В клинке есть частицы стали таувинов.
– Редкая вещь.
– В старых семьях Рионы часто хранятся реликвии прошлых эпох. Когда Релго умер, нож пропал. Нашла я его в тот день, когда Борг получил причитающееся. В доме Шрева. Это единственная ценность, которую я могла забрать.
– А его жизнь?
Та с сожалением развела руками:
– Он ее слишком надежно охраняет, мальчик.
Они услышали, как за кустами хрустнула ветка, и Лавиани тут же пружинисто вскочила на ноги. Шерон тоже поднялась, взяв лежащий возле нее меч.
Но это был Мильвио. Мокрый до нитки, он вел, положив руку на плечо, незнакомого парнишки.
– Нашел себе нового друга? – Лавиани была рада сменить тему. – Как-то он не впечатляет.
– Его прибило к нашему берегу. Остальных унес поток. Я проверил. Никто больше не выбрался.
– А! Так это один из дружков Шрева. И зачем его надо было спасать?
– Перестань, – укорила ее Шерон, доставая из своей сумки последние бинты. – Он еще мальчишка и ранен. Смотри, все лицо разбито. Садись сюда, давай я посмотрю, что с тобой.
Тот глядел волком, но Мильвио хлопнул его по плечу:
– Хватит валять дурака, парень! Тебе никто не причинит вреда. Это вы первые стали в нас стрелять!
– Мы с отцом ни в кого не стреляли. Отпустите меня!
– Куда это? – с подозрением спросила сойка. – Предупредить своего хозяина о том, где мы?
– У меня нет хозяина!
– Сядь, пожалуйста. – Шерон не желала участвовать в глупом споре. – Мне надо остановить кровь. А потом уже будем решать, что с тобой делать дальше. В таком виде ты точно никуда не пойдешь. Упадешь под первым же кустом.
Доводов Шерон он послушался, буркнул Мильвио:
– Кинжал отдай!
– Его заслужить надо. Ты меня чуть не прирезал.
– Какой бойкий цыпленок! – «восхитилась» Лавиани, злясь из-за того, что указывающая возится с чужаком.
Мальчишка зыркнул на нее, но промолчал, хотя и сидел сжав кулаки.
Шерон сперва пришлось вытереть кровь с его лица и шеи. Она текла из двух глубоких ссадин на лице, и девушка достала из сумки деревянный футляр. Взяла кривую иглу, нитку:
– Надо зашивать. Лавиани, у тебя было средство от боли.
– Может, мне ему еще золотых марок насыпать? – буркнула та, но корешки достала и сунула парню в руку. – Жуй. Да не смотри на меня так! Больно ты важен, чтобы я тратила яд на щенков.
Пока Шерон занималась врачеванием, Тэо пошел к воде, чтобы умыться. Мильвио, показав сойке жестом, чтобы та приглядывала за их новым другом, направился следом за Пружиной.
– Раньше таким, как ты, рубили левую руку.
– Помогало?
– На какое-то время. Но результат, как говорят, все равно был плачевный. Пустой какое-то время не мог пользоваться магией, зато потом…
Акробат осторожно пошевелил пальцами левой, вновь удивился, что не чувствует боли:
– Быть может, всем было бы лучше, если бы эта стрела попала не в руку, а в шею.
Треттинца его слова удивили:
– Знаменитый канатоходец впервые на моей памяти впал в уныние.
Тэо вытер мокрое лицо рукавом, ответил небрежно, уже жалея о своих словах:
– Ерунда. Забудь. Просто тяжелый день. Оставим нытье для более подходящей минуты. Надо уходить от берега. Друзья сойки будут нас искать.
– Не сейчас. Через какое-то время. – Казалось, южанина не заботили убийцы.
От деревьев раздался громкий свист, и они отвернулись от реки.
– Лавиани не терпится нас увидеть. Идем. Узнаем, что стряслось.
Тэо подумал, что случилось невероятное и мальчишке удалось сбежать. Но тот сидел на прежнем месте, а девушка заканчивала накладывать последний стежок.
– Это Крейт, – представила она их «пленного». – С Мильвио ты уже знаком. Мой друг – Тэо. Крейт беспокоится об отце и женщине, которую ослепил Шрев. Они были на плоту вместе с ним.
