– Ты бы, родимый, про кабаки на время позабыл, – пробормотал
Леонид Васильевич вроде бы добродушно, однако в мягком его голосе отчетливо
прозвенела стальная нотка. – Неужто не все еще выпил? Сейчас речь о жизни и
смерти мальчишки идет… светлого мальчишки, не тебе чета!
Он вдруг осекся, и Гелий услышал его резкое, затрудненное
дыхание. Он лежал плашмя, глядя в неровно покрашенный потолок, и не мог
поверить, что его жизнь, его судьба настолько волнуют такого могущественного
человека, как Леонид Васильевич Корнилов, что тот не может справиться с собой.
– Ладно, проехало, – буркнул наконец Леонид Васильевич и
продолжал уже спокойно: – О деньгах не беспокойся. Деньгами я на первое время
помогу. А дом и в самом деле лучше продать. Уедете в другой город, скажем, в
Нижний Новгород. Это вроде бы недалеко, но в то же время явно вне Малявкиной
досягаемости. Там у меня есть хорошие знакомые в мэрии, помогут тебе с работой,
а Геле – с учебой. Вроде бы он мечтал в автодорожный техникум поступать после
школы?
Эльдар молчал. Гелий знал, что брат молчит от изумления. У
них и речи никогда не было про будущее. Да и насколько Гелий помнил, он вообще
никому про свои планы не говорил. Нельзя же принимать всерьез мимолетный
разговор с Севкой Корниловым год или полтора назад! Но откуда еще мог Леонид
Васильевич узнать про техникум?
Вот это люди! Вот это люди…
– Ничего, что город чужой, – продолжал Леонид Васильевич. –
Ваше дело молодое – быстро обзаведетесь знакомыми. Кстати, в тот же
автодорожный техникум собирается поступать Севкин друг детства, Вадик Черников
его зовут. Мы ведь сами из Нижнего, жили там когда-то в Лапшихе, Севке уже лет
десять было, когда в Москву перебрались. Но он с Вадькой до сих пор иногда
переписывается. Семья эта – люди хорошие. Да и вообще вам в Нижнем будет
хорошо!
Эльдар что-то пробормотал, Гелий не расслышал.
– Что? – не понял и Леонид Васильевич.
– Я говорю, вам-то это зачем? – повторил Эльдар. – Вам какой
прок во всем этом? Чего ради вы такой добренький стали, а, Леонид Васильевич?
– По-моему, я тебе уже не первый раз помогаю, разве нет? –
сухо осведомился Корнилов.
– Не первый, – согласился Эльдар. – Только не надо
рассказывать, будто и теперь вы идете на лжесвидетельство и прочие проблемы
исключительно из-за моих чудодейных рук, которые когда-то избавили вас от
смещения дисков. Вы мне должок давно отдали. Объясните, ради чего теперь
стараетесь?
– А я тебе уж объяснил, – негромко ответил Корнилов. – Ради
мальчишки. Ради его жизни…
После этого Леонид Васильевич сразу засобирался. Эльдар
вышел его проводить, и они еще о чем-то долго переговаривались в коридоре, но
Гелий не знал, о чем шла речь: до него долетал только неразборчивый гул
голосов, который действовал так успокаивающе и усыпляюще, что он раззевался и
скоро заснул. Проснулся утром, чувствуя себя значительно лучше. А вскоре они с
Эльдаром уехали в Нижний. Брат устроился на работу в судмедэкспертизу –
кажется, в этом помог Леонид Васильевич. Да и вообще, все произошло именно так,
как пророчил Корнилов-старший: Гелий не пошел в одиннадцатый класс, а поступил
в автодорожный техникум, подружился с Вадиком Черниковым и другими отличными
пацанами. Вадик нашел им дом в Лапшихе, неподалеку от того, в котором жила его
семья. Конечно, они его не купили, а сняли, но все равно – жилось в этой
развалюшке совсем неплохо! А потом все как-то пошло кувырком. Нелепая смерть
Вадика стала для Гелия сильным ударом. Именно после этого возобновились
припадки, чаще стали приходить страшные воспоминания, которые он уже считал
безвозвратно похороненными. Но самое удивительное, что после этой трагедии,
случившейся четыре месяца назад, что-то произошло и с Эльдаром. Гелий даже не
представлял, чтобы смерть человека, которого брат видел только мельком, могла
оказать на него такое разрушительное воздействие. После отъезда из Озерного
Эльдар почти не пил, а тут вдруг опять начал прикладываться к бутылке, да так,
что прежние его запои казались безобидными пирушками. Гелий всерьез боялся, что
Эльдара выгонят с работы, но его держали: не больно-то много народу рвалось
трудиться в морге, а Эльдар был все же отличный специалист. Но Гелий смутно
ощущал, что Эльдар находится на грани нервного срыва, его мучает нечто такое, о
чем младший брат не имеет никакого представления. Может быть, именно это и
стало причиной…
Гелий рывком сел, испуганно вглядываясь в темноту.
Причиной чего?
Ничего ведь не случилось, он твердо знает, что ничего не
случилось! Вадькины поминки, приоткрытая дверь сеней, Эльдар, лежащий на полу,
– это же всего лишь сон! А теперь время проснуться и уйти отсюда.
Так, кругом тихо. Слышно только сонное дыхание соседей, а
кто-то уже примеряется серьезно захрапеть. Пора уходить!
Он спустил ноги на пол и очень удачно попал прямо в тапочки.
Вдруг вспомнил, до чего же холодно во сне было бежать по снегу почти босиком,
вдобавок, правый тапок, оказавшийся сорок последнего размера, все время
соскальзывал с ноги, и Гелий уже даже начал думать, что обморозится. Просто
удивительно, до чего реалистичными бывают сны!
Встал, нашарил на спинке кровати пижамную курточку, сунул
руки в рукава.
В палате царила тьма, но дверь была обрисована светящимся
прямоугольником. Гелий шагнул к ней, придерживаясь за спинки кроватей и
стараясь ступать как можно легче, благо тапки наяву пришлись по ноге. Дверь
была уже совсем близко, как вдруг что-то противно, тоненько заскрипело под
ногой.
Соль? Да, его сосед по палате сказал, что рассыпал соль…
Тогда, дома, было так же. Гелий вошел в комнату – и сразу
метнулся к неподвижно лежавшему брату. Соль омерзительным крысиным визгом
отозвалась под ногами, и, помнится, он закричал, поняв, что Эльдар не просто
завалился пьяный, что он мертв.
Нет. Этого не было. Это все ему приснилось!
Гелий сделал еще шаг. Соль скрипела все громче, и, чтобы не
слышать этого скрипа, он закричал изо всех сил. То есть это ему казалось, что
он кричит, разрывая горло, а на самом деле он хрипел, захлебываясь, колотился
об пол головой, подбитый страшным и внезапным осознанием случившегося.
Так, значит, это был не сон!
* * *
