Одна мысль теперь билась в голове: а не подписала ли она
сама себе смертный приговор, открыв похитителям, что совершенно бесполезна для
них и надо начинать опасную игру с самого начала?
Она не помнила, как забылась в слезах, не знала, сколько
спала. Проснулась внезапно – показалось, что-то больно ударило по глазам. Веки,
чудилось, были залиты раскаленным металлом, их было даже страшно поднять. Через
несколько мгновений ужаса Александра сообразила, что это не металл, а яркий
свет. Отвернулась, кое-как разлепила веки, проморгалась.
Все правильно: знакомая переноска, знакомые фигуры. Опять
пришли с очередным дурацким обращением к «дорогим»? Значит, «электрик» никому
ничего не сказал…
Александра лежала на боку, чувствуя, как слезы медленно
вытекают из глаз и жгут щеку. Бесполезно. Все бесполезно! Она умрет здесь, и
никто никогда не узнает… А может быть, они пришли именно затем, чтобы убить
ее?!
Села рывком, прижала к груди руки… именно руки, а не одну
руку! Ее оковы были сняты, и Александра заметалась глазами по неразличимым в
полутьме лицам, ловя каждое движение своих мучителей, не зная, бояться или
надеяться.
– Вставай, – мрачно сказал «человек со шрамом». – Пошли.
– Ку-да? – испуганно выдохнула Александра, послушно
вскакивая и нервно тиская куртку.
– Тебе есть разница, да? – хмыкнул «человек со шрамом». –
Ну, топай!
Александра несколько раз попыталась сунуться в рукава, но
бесполезно – слишком руки тряслись. Тогда она просто накинула куртку на плечи и
с готовностью шагнула вперед.
– Погоди-ка, – пробурчал «оператор», с треском разматывая
пластырь. – Ишь, понеслась сломя голову!
Лицо у Александры было мокрое от слез, пластырь прилипал
плохо. Но вот наконец болезненная процедура была закончена, и «оператор»,
обмотав еще и запястья и придерживая под локоть, повлек ее из комнаты.
– А на посошок? – раздался негромкий голос «электрика».
Кто-то вцепился Александре в волосы, больно рванул так, что
голова ее запрокинулась, и в то же время к губам приткнулся край стакана или
кружки, издающий резкий водочный запах.
Она стиснула рот, с отвращением мотнула головой, однако за
волосы снова рванули – раздраженно, яростно.
– Пей! – рявкнул «человек со шрамом». – А то…
Александра разомкнула губы, глотнула, но тотчас спазм
стиснул горло и остальная водка пролилась на грудь.
– Ну, чем добру пропадать… – усмехнулся «человек со шрамом»,
и Александра почувствовала, что ей на свитер щедро льют пахнущую спиртом
жидкость.
«Они что, экономят воду и умываются спиртом?» – мелькнула
мысль, и от этой нелепости ее вдруг затрясло в приступе нервического хихиканья.
– Ну, вот мы и повеселели, – усмехнулся «оператор». –
Ладненько, тогда пошли дальше.
Через несколько шагов начались ступеньки. Выводят из
подвала, что ли? Голова слабо кружилась, и Александра была занята только тем,
чтобы удержаться на ногах, и тем не менее внезапно споткнулась, когда ее
потрясла мысль: а если ее пристрелят на улице, забросают прелой листвой, потом
снежком присыплет, ну а весной… Однако ее уже погладило по лицу сырым ветром,
она уже успела глотнуть чистого воздуха, с ужасом оценив, в какой духоте и
смраде находилась все это время, и ноги сами понесли, понесли ее наверх, пока
что-то не захрустело вокруг, не разразилось невыносимой свежестью и прохладой.
– Снег! – шепнула Александра.
– Да уж, понасыпало, – проворчал рядом «оператор», потом
заставил Александру сделать еще несколько шагов и помог сесть в машину.
Она с ненавистью вдыхала острый бензиновый запах. Сразу
затошнило, и все время, пока длился путь, Александра с трудом подавляла спазмы
в желудке. Это заглушило страх перед неизвестностью.
У нее создалось впечатление, что на заднем сиденье она сидит
одна. Поводила туда-сюда связанными руками и в самом деле ни на кого не
наткнулась.
– Тихо сиди! – рявкнул «оператор», очевидно бывший за
водителя, и Александра забилась в уголок, склонила голову, начала шарить языком
и зубами по запястьям, пытаясь подцепить уголок пластыря и освободиться от
него. Нескоро, но все-таки ей это удалось сделать, однако водитель, видно,
почуял неладное, потому что вдруг прикрикнул:
– Передвинься на середину, руки вытяни вперед! И сиди тихо,
если не хочешь, чтоб я тебя пристрелил! Дура, вот же дура!
Александра послушалась. Сидела, напрягшись, чутко
вслушиваясь в малейший шум. За окнами слышалось движение транспорта, звенел
трамвай.
«Куда меня везут? Зачем? Неужели отпустят?»
Она боялась верить, она даже дышать боялась!
Вдруг автомобиль притормозил, а потом и остановился.
– Дай-ка руки, да не дергайся, а то порежу! – послышался
голос, а вслед за тем что-то острое чиркнуло по пластырю на запястьях.
– Так, – удовлетворенно пробормотал «оператор». – Теперь
подвинься направо и протяни руку.
Александра повиновалась, зашарила дрожащими пальцами по
тисненой коже с какими-то металлическими выступами. Да ведь это дверца
автомобиля! А выступы – ручки!
Мгновенно потеряв голову, она с силой нажала на первую
попавшуюся, рванулась навстречу ветру, свежему воздуху и то же мгновение
вылетела вон из машины, повинуясь мощному толчку в спину. Упала на землю,
вернее, в снег лицом, услышала, как сзади взревел мотор, а потом шум его затих.
Вскочив на четвереньки, Александра слепо поползла куда-то,
упала, приподнялась, нашаривая склейку пластыря на затылке, и принялась срывать
его с головы, вырывая волосы, но боли она почему-то не чувствовала. И вот
наконец-то пластырь слетел с лица, она увидела огромный, невероятно белый, весь
усыпанный снегом двор, отчетливый след автомобильного протектора, но сама
машина уже скрылась.
Александра растерянно огляделась.
Двор был пуст. Около мусорных баков возилась кошка. Подняла
угольно-черную голову, уставилась на Александру раздраженными зелеными глазами.
Господи, как далеко, как отчетливо, как живо все было видно!
Слезы наплывали, мешали смотреть. Александра смахнула их – и
вдруг поняла, где находится.
Это был тот самый двор дома Золотовых, откуда ее похитили
несколько дней назад.
* * *
