Перед ней методично ходили по стеклу «дворники», разгребая
тяжелые комья снега, а чуть ниже успокоительно светились разноцветные огоньки,
мигали какие-то цифры, вздрагивали стрелочки… Мгновение Александра тупо
смотрела на них, потом с облегчением вспомнила, что это – автомобиль, в котором
она едет на автовокзал. Ну, слава богу, она дремала всего несколько минут, а
такое ощущение, будто спала не меньше часу, даже шея замлела.
Александра с удовольствием потянулась, потом вспомнила, что
вроде была не одна в автомобиле, покосилась налево – и обнаружила, что как раз
одна. Место водителя пустовало. Наверное, он хлопнул дверцей, выходя из кабины,
– это и разбудило Александру.
Она прижалась лицом к стеклу, но ничего не могла разглядеть
в снежной кутерьме. Ну и погодка! Хоть бы не отменили рейс, такие фокусы на
автовокзале иногда проделывали, когда погода стояла «нелетная». Якобы в целях
безопасности пассажиров.
Но где же водитель? Надо бы с ним как-то расплатиться.
Интересно, дорого он возьмет? Впрочем, больше двадцатки давать глупо: ведь
ехать до автовокзала было всего ничего.
Однако что-то он загулял. До отправления осталось, наверное,
минут пять, не больше.
Александра взглянула на часы и безнадежно усмехнулась. Можно
считать, она опять осталась без часов, потому что эти вдруг сломались. Фирма,
называется! За пять минут уйти вперед на полтора часа – это же просто сойти с
ума!
Она скользнула взглядом по панели приборов и тихо ахнула,
наткнувшись взглядом на циферблат. Видимо, все часы в мире сошли с ума, потому
что эти тоже показывали шесть тридцать – в точности как Александрины. Не пять,
как следовало бы, а шесть тридцать!
Александра рванула дверцу и высунулась. Лицо ее сразу
оказалось залеплено снегом, но и одного взгляда хватило, чтобы понять:
автомобиль стоит не около автовокзала, не на какой-то сергачской улице, а
натурально в чистом поле, затянутом белыми вихрями. Нет, вон чернеется какое-то
приземистое строение – то ли избушка, то ли балаган…
Похитили! Ее снова похитили!
Ужаленная страхом, Александра ринулась вперед и, сорвавшись
с высокой подножки, упала на стылую землю. Не чувствуя боли, вскочила,
побежала, ничего не видя в мельтешенье снега, но почти тотчас с силой ударилась
обо что-то похожее на ходячий сугроб, все такое белое и холодное. Сугроб
покачнулся, ойкнул, а потом спросил:
– Подышать решили? Смотрите не заблудитесь!
Голос показался знакомым… Да ведь это тот самый приветливый
водитель, который предательски заманил ее в свой могучий черный автомобиль, а
потом завез неведомо куда!
В своем страхе Александра как-то малость подзабыла, от кого
все-таки исходила инициатива, но сейчас это было совершенно неважно. Не до
тонкостей, когда надо спасть жизнь!
Она с такой силой толкнула водителя, что он качнулся,
Александра же рванулась куда-то вперед, но не пробежала и трех шагов, как рука
ее была словно бы тисками стиснута, а сердитый голос спросил:
– Вы что? С ума сошли?
Водитель рванул ее к себе. Лицо его, покрытое снежными
нашлепками, показалось Александре необыкновенно злобным. Только тут Александра
смогла оценить милосердие – да-да, именно милосердие! – трех ее бывших
похитителей, не дававших ей увидеть свои лица. Ведь общеизвестно – лишнее
знание о похитителях часто становится причиной смерти заложника. А этот…
– За что? – вскрикнула Александра, совершенно теряя голову
от отчаяния. – Что вам от меня надо? Что вы ко мне привязались! Отпустите меня!
– Да вы что? – спросил водитель изумленно. – Вам приснилось
что-то страшное, не пойму? Это бензозаправка, успокойтесь. Я просто остановился
заправить машину.
– А где автостанция? – истерически выкрикнула Александра, не
понимая, почему она тут стоит с ним и точит лясы, вместо того чтобы бежать
сломя голову.
– Надо полагать, осталась в Сергаче, – ответил водитель, и в
голосе его Александре послышалась усмешка. – Давайте вернемся в машину, и я вам
все толком объясню.
И, не обращая больше на нее внимания, он пошел к
бесформенному темному пятну – своему автомобилю, на ходу пытаясь сбить с плеч
наросшие на них снежные холмики.
Александра тупо смотрела ему вслед, пока он не обернулся и
не сказал сердито:
– Да вы просто дурочка, честное слово! Немедленно идите в
машину, пока не превратились в снежную бабу! Только отряхните как следует
шубку, если не хотите сидеть в луже.
Словно подавая пример, он отряхнул с себя налипший снег – и
проворно шмыгнул в теплое автомобильное нутро. Тотчас вспыхнули фары,
высвечивая Александру, и ей вдруг показалось невыносимо глупым стоять вот так,
окутанной метелью и страхами. В конце концов, если он так уж хотел ее похитить,
почему не затащил в машину силком?
Противный какой тип все-таки. Почему он назвал ее снежной
бабой? Ведь вполне мог бы сказать: «Идите в машину, пока не превратились в
Снегурочку!»
Ох, господи! А сумка ведь забыта на сиденье! Что-то больно
щедро она сумками бросается: одну, со всеми больничными документами, потеряла
при первом похищении, теперь и эту, с остатками денег и паспортом, решила
подарить на память… кому? Больше у нее сумок нет, придется новую покупать, но
хорошие сумки нынче несусветно дороги! А возня с заменой паспорта? А штраф за
его утерю?
Послышался нетерпеливый гудок.
Александра пожала плечами и медленно, как бы нехотя пошла к
машине. Долго, с подчеркнутой тщательностью, сметала и стряхивала с себя снег…
впрочем, это был мартышкин труд, потому что его наносило снова и снова, и,
наконец, она плюнула на это дело и забралась в автомобиль.
Водитель сидел с термосом в руках и выглядел так безобидно,
что Александра окончательно растерялась.
– Хотите кофе? Еще горячий.
Александра сочла, что кофе – это самая малая материальная и
моральная компенсация, которой она заслуживает. Поэтому угрюмо приняла
пластмассовую кружку и начала пить маленькими глоточками.
Господи, какое счастье! Кажется, сто лет не пила своего
любимого напитка. В подвале, понятное дело, ей никто не предлагал, а потом было
как-то не до кофе. Что характерно, Ангелина Владимировна, знавшая об
Александриных пристрастиях и сама лютая кофейница, даже не предложила ей
кофейку на сей раз. Хотя, судя по настроению мачехи, она с удовольствием
добавила бы туда не сахарного песочку, а цианистого калия.
Тоска навалилась вместе с тягостными воспоминаниями, и
Александра допила стаканчик почти с усилием, уже не чувствуя вкуса.
