– Не надо, – спокойно сказал Ростислав. – Не надо вспоминать
о печальном. Знаете, я где-то читал, что в старину на солнечных часах – ну,
представляете себе, шест, воткнутый в землю, отбрасывает тень на циферблат –
писали: «Считай только солнечные часы».
Александра смотрела в стол, разрывая на крохотные кусочки
кожуру мандаринки. Была у нее такая дурная привычка, Костя, помнится, уверял,
что это признак скрытой неврастении и подавленной агрессивности. Наверное, это
в самом деле так, потому что со дна души вдруг словно бы всплыло что-то темное,
злость ужасная. Захотелось одним движением смести со стола остатки еды и
бутылки, выкрикнуть что-то грубое, несусветно оскорбительное в лицо Ростиславу,
вытолкать его взашей!
Что он о себе возомнил? Пришел в чужой дом, навязал
незнакомому практически человеку свои проблемы… ну, накормил-напоил, так теперь
готов взять на себя роль этакого духовного отца? Уже готов давать советы, как
Александре жить?
Не вспоминай о печальном, видите ли! Запомни только
солнечные часы, да? Но ты сначала спроси, были ли они у человека, эти солнечные!
Может быть, лишь рядом с Кариной, в заботах о ней, а теперь этого ничего нет…
и, выходит, нельзя даже позволить себе вспомнить о ней, погрустить, потому что
пришел какой-то чужой и учит ее, как жить. С чего она взяла, что Ростислав
деликатен? Он просто нахал! А она, как дура, набросилась на его еду, пила его
шампанское… Костя говорил, что ей вообще не надо пить шампанское, оно слишком
бьет в голову, от него дуреешь, лучше что-нибудь слабенькое, сухонькое. Елки,
да что этот Костя сегодня выпал вдруг из гиперпространства, преследует ее, как
нанятый, своими занудными нравоучениями?! Как они все смеют, откуда у них право
читать ей нотации?
– Ого! – негромко и как-то очень серьезно сказал Ростислав.
– У вас, часом, нет аллергии на шампанское?
Александра вытаращила глаза:
– Что-о?!
– Как-то вы очень зарумянились. У вас даже грудь покраснела.
Александра опустила глаза – и ей сделалось дурно.
Халат! Ее шелковый легкий халат! Он же без пуговиц, он же
только на завязках, а они тоже из этого скользкого шелка и…
Короче говоря, Ростислав, видимо, только из врожденной
деликатности не сказал: «У вас даже живот покраснел».
Она чуть со стула не упала. Неловко взмахнула руками,
пытаясь удержаться, и халат разошелся еще больше.
Александра стянула его на груди и тут же с ужасом заметила,
что обнажились ноги до… высоко, значит, обнажились, и теперь Ростислав с тем же
серьезным выражением смотрит туда.
Она вскочила, чуть ли не прикрываясь ладонями, совершенно
потерявшись от стыда, и тут вдруг… вдруг, точно по волшебству, погас свет.
Эта темнота была как повязка на рану! К Александре мгновенно
вернулась способность соображать, и перед глазами возник тот клочок,
прилепленный на дверь. С 19.30 до 21.30!
– Бог ты мой! – усмехнулся Ростислав. – Я, еще когда шел
сюда, обратил внимание на объявление на двери подъезда, дескать, свет будет
отключен. Хотел сказать об этом Сереге, да вас увидел – и обо всем забыл.
Уже возвращавшиеся было на свои привычные места эмоции
Александры вновь замельтешили в беспорядке.
– Сейчас, – нетвердо сказала она, – я сейчас свечку зажгу.
– Не надо. Зачем? И так нормально.
Строго говоря, кромешной темноты не было: прямо в окно
светила луна. Белая-белая, студеная-студеная!
– Наверное, мороз будет, – пробормотала Александра.
– Наверное. Ну, я пошел. – Ростислав резко поднялся и
двинулся в коридор.
«Он что, испугался, что не успеет вернуться домой до
наступления мороза?» – мелькнула дурацкая мысль. Но на смену пришла догадка:
«Да нет же! Он испугался, что я его соблазнять буду! Что я нарочно халат
распахнула! Напилась и начала соблазнять!»
Она так и села… мимо табурета.
На пол.
И залилась слезами от стыда.
Послышались шаги.
– Что случилось? – испуганно спросил Ростислав.
Александра всхлипнула, сидя на полу.
Он схватил ее за плечи и вздернул на ноги:
– Господи! Вы что, упали? Слушайте, у вас в самом деле
аллергия на шампанское? Димедрол в доме есть?
– Нет у меня никакой аллергии! – сквозь слезы выкрикнула
Александра. – И димедрола нет!
– Ну, тихо, не надо буянить, – усмехнулся Ростислав. –
Сапожник без сапог, да? Врач без лекарств?
– Голова кружится, – пожаловалась Александра, прислоняясь к
его плечу.
Голова и в самом деле кружилась. Она слишком много выпила,
вот в чем дело. Нельзя ей шампанского! Вообще нельзя.
Как-то он слишком близко оказался, этот Ростислав. Его
дыхание щекочет ей ухо, разлетаются волосы на виске. От него так приятно
пахнет… никакого противного табачного духа, просто запах теплого тела и
чуть-чуть, еле уловимо – одеколона или лосьона. Как хорошо, как спокойно… Она
словно бы растворяется в этом покое.
– Эй, ты там не уснешь? – с улыбкой в голосе спросил
Ростислав. – Что мне тогда с тобой делать? Я, конечно, могу отнести тебя в
постель, только куда идти, не знаю.
– Из кухни в коридор, а потом сразу направо дверь. Там
диван, – пробормотала Александра.
– Понял.
И она не успела ахнуть, как его руки подхватили ее и
понесли. Голова закружилась еще сильней, Александра ахнула, вцепилась в его
плечи:
– Ты что?! Я тяжелая!
– Не дергайся, а то уроню, – приказал Ростислав. – Как я
тебя потом в темнотище искать буду?
Ей вдруг стало смешно. Представила, как она лежит, забившись
в уголок, а он ползает рядом на коленках и ищет ее, шарит вокруг руками и
зовет:
– Ау! Саша, ты где? Ау!
– И не трясись, – велел Ростислав. – Ну чего ты хохочешь?
Нет, я тебя точно уроню!
И уронил – к счастью, на диван. Плюхнулся рядом:
– Эк тебя разбирает? Ну чего смешного, а?
– Я не могу… – заходилась в мелком хохоте Александра. – Я
вдруг подумала – это помереть со смеху! – меня никогда в жизни мужчины не
носили на руках!
– Ну и дураки они, – сердито сказал Ростислав.
– Кто?
