– Вы что-то узнали? – вскинула она голову. – Монахин видел
что-нибудь?
Рутковский сделал шаг вперед и сел рядом с ней на пол.
– Как ни странно, видел.
– Ну?
– Скотина он, конечно, – вздохнул Влад. – Не мог раньше мне
сказать. Хотя, с другой стороны, кому бы в голову пришло…
– Что он видел?!
– Он видел черный или темно-синий, а может, темно-бордовый
джип «Чероки» с номером 352. Остальные цифры не разглядел. Да и этого всего не
мог бы заметить ни один человек, кроме шофера-профессионала! Ну, у них глаз
особый. Впрочем, – торопливо добавил Влад, заметив нетерпеливое движение
Александры, – я вам не советую делать никаких выводов. Машина могла быть
совершенно случайной, не имеющей никакого отношения к гибели Карины. Таких в
Нижнем – пруд пруди. Да вот хоть нынче же у вашего подъезда я видел аналогичный
черный «джипер». С номером Е 352 ЕА. Бывают совпадения, да?
– Как – у моего подъезда? – удивилась Александра. – Почему?
И осеклась.
На этот вопрос Рутковский не мог дать ответа, зато сама
Александра знала ответ! Последние цифры – 52, а впереди – не то пятерка не то
тройка, залепленная снегом… Большой черный автомобиль, – тот, на котором
Ростислав привез Александру из Сергача…
Конечно, пока сегодня вечером Ростислав развлекался с
Александрой, его автомобиль ждал около ее подъезда.
Значит, первая цифра у него – 3, а не 5. Номер Е 352 ЕА. Тот
самый джип, из-за которого погибла Карина!
* * *
– Алло! Алло, слышишь меня?
– Слава… слава богу! Черт тебя побери!
В трубке послышался смешок:
– Определись все-таки: бог или черт?
– Куда ты пропал?! Откуда звонишь? Ты уже в Москве?
– Пока в Нижнем.
– Почему?
– Да так. Город хороший, жалко уезжать.
– Что-о?!
– Погоди, не кричи так. Лучше скажи: все-таки бог или черт?
– Что? А, понял. Бог, бог.
– Ну-у?! Получилось?!
– Конечно, они говорят, что все окончательно выяснится через
месяц, не раньше, но сейчас все хорошо. Даже очень хорошо!
– Слава богу!
– Сын… спасибо тебе! Если бы не ты… Я теперь перед тобой в
таком долгу!
– Да ладно-ка! Мы, чай, родня!
– Чай, родня-а? Ты уже научился говорить по-нижегородски.
– Ну да, прижился тут. Хочешь не хочешь, а научишься. Еще я
говорю «без пя-ать», «ля-агушка» и «эх ай-яй!»
– Ты возвращаться-то думаешь?
– Да я бы уже давно приехал, но тут… Словом, есть проблема.
– Что, с теми козлами? Неужели ты с ними еще не расплатился?
– Да брось, сразу же расплатился, конечно! Кстати, я тут с
одним столкнулся чуть не лицом к лицу – он меня даже не узнал. С ними все в
порядке, не переживай. Тут другое дело. Вернее, другая…
– Что, твоя проблема – женского пола?
– Проблема – она всегда женского пола.
– Слушай, ты! Каким ты был, таким остался? Еще не всех
нижегородок перетрахал, что ли? Мало тебе в Москве юбок?!
– Батя, батя, утихни. Слышишь? Дело серьезное!
– Ну? Очень?
– Более чем.
– Кто-то что-то подозревает?
– Да. Прежде всего сестра.
– Я сразу говорил, что ее ни в коем случае нельзя было
отпускать! Она не должна была уйти! Ты должен заставить ее замолчать!
– Я хотел это сделать сегодня же. Пришел к ней, все было бы
нормально, но тут возник один тип. В самое неподходящее время! И он меня видел,
понимаешь? Но ты не волнуйся, я все сделаю – не сегодня, так завтра. Ты был
прав, признаю. Тут моя ошибка, и я ее исправлю.
– Ладно. Что еще? Ты говорил, две проблемы.
– Кое-кого видели на том перекрестке. И слух пошел, что не
так все просто.
– Видели?!
– Да.
– Ч-черт…
– Вот именно.
– И что ты намерен делать?
– Пока не знаю.
– У тебя после фельдшера еще осталось… сам знаешь, что?
– Фельдшеру это вообще не понадобилось, так что есть парочка
шприцов.
– Вот и хорошо! Делай, что хочешь, но чтобы в самое
ближайшее время… В конце концов, ты должен подумать прежде всего о себе!
Случись что, перво-на-перво на тебя выйдут. Все! Разговор окончен!
Трубку бросили так резко, что звонивший поморщился. Он
повесил трубку и вышел из будочки междугородного автомата.
Черт, старый псих! Разговаривает с ним, как с наемным
киллером. А кто все это придумал? Кто осуществил? Старик что, уверен, что он
тут разбивался в доску, пачкал руки в крови ради него? Ради его олимпийского
спокойствия? Черта с два! За деньги, конечно, можно многое купить, но он пошел
на это не ради денег. Оказывается, истинна поговорка: кровь людская не водица.
Чего не сделаешь ради этой родной крови… Но невозможно предусмотреть все,
немыслимо, и так практически не было накладок, а старик этого как будто и не
понимает. Холера, ну надо же, так на него орать! Честное слово, кажется, этот
ор и на улице был слышен.
Однако переговорный пункт был по-прежнему пуст, дежурная
дремала, положив голову на руки. В одной из будок что-то горячо втолковывал
своему собеседнику толстенный мужик, но в зале ничего не было слышно.
Он удовлетворенно кивнул: значит, никто ничего не слышал и
из его разговора.
Злость помаленьку остывала. Старика тоже можно понять. Он
там места себе не находит, конечно. И, строго говоря, важен конечный результат,
а ведь вроде бы все хорошо. Ну, дай бог!
Вышел на улицу и ахнул, захлебнувшись порывом снегового
ветра. Ого! Вот это заворачивает!
