– У нас дома тоже много спортивных кассет, – нервно сказала
Александра, вдруг осознавая, что оказалась в опасной близости к дивану. –
Записи выступлений Карины, конечно. Я их раньше никогда не смотрела, а теперь
буду. Ведь это все, что мне осталось от сестры. Только, наверное, ее родители
захотят их забрать…
Она говорила все, что придет в голову, а сама меленькими
шажками отступала к спасительному креслу.
– Нет-нет! – воскликнул Влад. – Не забирайтесь опять в этот
окопчик. Пельмени готовы, пошли на кухню.
В окопчик, главное! Значит, он заметил ее маневры? Ну, не
полный же дурак!
Александра исподтишка поглядывала на Влада. Похоже, он
обиделся. Бледный какой-то, глядит в сторону. Однако все еще пытается
изображать гостеприимного хозяина: подвел к столу, посадил. Руки держит на
расстоянии. А на столе, между прочим, шампанское, которое в сочетании с горой
дымящихся пельменей смотрится экзотически.
– Вот, давайте со свиданьицем, – взялся Влад за бутылку.
«Ну что, со свиданьицем?» Цитата…
– Нет, – сказала Александра с излишней, наверное,
поспешностью. – Шампанского я не буду. Не обижайтесь, у меня на него аллергия.
– Видел я вчера вашу аллергию, – буркнул Влад, повесив
голову, и в голосе его звучала такая мальчишеская, детская обида, что
Александре стало стыдно.
Нет, ну в самом деле, не обязательно же напиваться до
положения риз, как вчера! Махнула рукой:
– Ладно, наливайте. Только чуть-чуть.
Кстати, умные люди говорят, что если поешь перед тем, как
выпьешь, то опьянеешь не так скоро.
Александра наколола на вилку пельмень, сунула в рот.
– Вкусно?
– Да, но только…
– Несоленый? – усмехнулся Влад. – Извините. Это ужас
какой-то, до чего я забывчивый. Постоянно забываю посолить! Вообще-то в моем
теперешнем состоянии мне следовало бы скорее пересолить эти несчастные
пельмени…
Александра вытаращила было глаза, но тотчас торопливо отвела
их, почувствовав, что краснеет. Да, вот это, называется, откровенность! Все-таки
пересаливает обычно тот, кто влюблен, – во всяком случае, так гласит народная
мудрость. Могут слова Влада считаться объяснением в любви или еще нет? Пожалуй,
нет, ведь все-таки он не пересолил пельмени, даже вовсе не посолил их!
Вопрос: огорчает это Александру или нет? Или она все-таки
предпочла бы есть пересоленные пельмени?
На вопрос ответить не удалось, Влад сбил ее с нужной мысли,
торопливо сказав:
– Но в солонке соль есть, так что вы присаливайте,
пожалуйста, присаливайте.
Александра потянулась взять солонку – и громко ахнула, когда
в нее вдруг упала увесистая капля.
Мгновение Александра и Влад тупо смотрели, как соль
превращается в жидкую кашицу, а потом разом задрали головы к потолку. Он на
глазах синел, темнел, как бы набухал, покрывался каплями, которые одна за
другой срывались и звучно падали на стол. Через несколько мгновений хлынул
настоящий дождь.
– Что это? – в ужасе крикнул Влад, срывая с плиты широкую
кастрюлю, еще курившуюся пельменным паром, и поднимая ее над головой. Капли
громко зашлепали в воду. – Что это такое?!
– У соседей прорвало трубу! – испуганно ответила Александра,
мечась взглядом по столу и не находя подходящей емкости.
– Держите! – Влад сунул ей свою кастрюлю, выскочил в
коридорчик и через мгновение вернулся с большим эмалированным тазом. Поднял его
на вытянутых руках – и сморщился, такой вдруг начался грохот.
– Это ерунда! – воскликнула Александра, тоже страдальчески
морщась. – Надо бежать наверх, к соседям! У них светилось окно, когда мы шли,
значит, они дома!
Влад не глядя брякнул таз на стол – что-то жалобно
зазвенело, опрокинулось, раздавленные помидоры брызнули во все стороны красными
ошметками, но он, ничего не замечая, вылетел из кухни.
В то же мгновение донесся жалобный вопль:
– А здесь-то! Здесь!
Александра сунула свою кастрюлю на стол и побежала к нему,
мимоходом отметив, что в коридорчике тоже начался дождь.
Но уж где хлестало всерьез, так это в комнате!
Мокрый Влад метался туда-сюда, зачем-то пытаясь отодвинуть
от стен книжный стеллаж и тумбочку с видеомагнитофоном. С монитора падали
кассеты, он их подбирал, заталкивал под стол, чтоб хоть их не заливало. Одну
зачем-то сунул за пазуху. Александра заметила, что это «Воздушная тюрьма»,
которая не «Воздушная тюрьма», – и поняла, что Влад совершенно потерял голову,
если начал спасать самое никчемное из всего своего имущества.
– Бегите же к соседям! – закричала Александра, но Влад как
бы не слышал, и тогда она сама выскочила в коридор.
Даже сейчас, даже в таком состоянии полной перебаламученности
чувств и мыслей, в каком она находилась, Александра ощутила, как сжалось сердце
при виде мрачного запустения, царившего на площадке и на лестнице. Да это
настоящий дом с привидениями! Стараясь не оглядываться на сгусток тьмы у дверей
подъезда, убеждая себя, что это просто тень, а вовсе не затаившийся вурдалак,
понеслась вверх по разноголосо скрипящей лестнице. Было полное ощущение, что
она бежит по клавишам расстроенного органа.
Наверху так же кошмарно, так же заколочены двери рейками, да
и не забитая дверь выглядит не лучше, торчат клочья ваты из-под рваной обивки,
так что кулаки Александры, когда она заколотила в дверь, то и дело попадали по
голому дереву:
– Откройте! Скорее откройте!
Тихо. Никто не подходит.
Она припала ухом, прислушалась. Тихо-то оно тихо, но не
совсем. Определенно слышно, как журчит и плещется вода, падая с высоты.
– Откройте!..
Никакого ответа. Александра в изнеможении вздохнула, забрала
под гребенку растрепавшиеся влажные волосы – и вдруг обернулась, словно ее толкнули
в бок.
На шаг позади стоял высокий мужчина в черном, с непокрытой
головой, и мрачные тени играли на его худом, костистом лице с темными провалами
глаз.
* * *
