Кстати, битый час – понятие в данном случае весьма условное.
На самом-то деле Александра не знала, сколько прошло времени: часы с ее
запястья неожиданно сгинули, а когда – неведомо. Пока чаевничали у Агнии
Михайловны, они еще были: Александра отлично помнила, как смотрела на них. А
потом исчезли. Наверное, стоило вернуться и проверить, не валяются ли они на
тропинке, однако Александра не стала этого делать. Во-первых, боялась упустить
Гелия, а во-вторых, почему-то была уверена, что все равно не найдет часов. Они,
конечно, провалились в ту самую черную дыру, из которой когда-то вывалились ей
под ноги. Она знала по опыту, что потерянные находки никогда не возвращаются, а
потому даже не стала пытаться их искать.
Однако сколько можно сидеть за столом?! Честное слово,
пальцы у нее просто оледенели!
И в этот момент распахнулась дверь.
На крылечко выскочил Гелий и, зябко втягивая голову в плечи,
понесся по скользкой дорожке. Александра, с некоторым трудом управляя
замерзшими ногами, ринулась следом, то и дело готовая отпрянуть за естественное
укрытие, если Гелий обернется. Но он шел и шел вперед, пробираясь в глубину
Лапшихи, и вот приостановился возле совсем уж неказистого домишки, ощутимо
прилегшего набок, с темным от столетней грязи, подслеповатым окошечком. Нет,
правда, на вид дому было не меньше сотни лет: может, его когда-то первым
построили на склонах этого оврага, а потом уже прилепилась к нему прочая
«нахаловка». Александра в очередной раз шарахнулась за угол, и опять напрасно:
Гелий, не оглядываясь, отворил косенькую калиточку щелястого забора и вошел во
двор, снова заботливо накинув петлю на столбик.
Так. И что делать дальше?
Александра задумчиво рассматривала ветхое пристанище братьев
Мельниковых, начиная понимать, почему вездесущая Агния Михайловна ничего о них
не знала. Дом выглядел настолько заброшенным, настолько вопиял о хозяйской
руке, что сразу было ясно: Мельниковы здесь не живут, а квартируют. Возможно,
не очень давно. Жилище это, конечно, выбрано ими из-за дешевизны, к тому же отсюда
довольно близко к автодорожному техникуму Гелия и относительно недалеко до
судмедэкспертизы, где работает Эльдар.
И тут она вспомнила, что не просто так, ради спортивного
интереса, кралась за Гелием по лапшихинским закоулкам, и начала решительно снимать
с калитки ржавую проволочную петлю.
Если Влад здесь, она попросит его помочь выяснить у Эльдара
подробности насчет вскрытия. Если Влада нет, она сошлется на него. Якобы он
просил Эльдара оказать своей знакомой всяческое содействие. Только еще надо,
чтобы Эльдар был в состоянии такое содействие оказывать, а не лежал бы
где-нибудь на диване или вовсе под столом в полной отключке!
Александра пошла по узенькой тропочке меж свежих сугробов,
милосердно прикрывших убожество дворика, как вдруг что-то жестяно загрохотало,
потом распахнулась дверь – и на крылечко выскочил Гелий.
Александра замерла, сконфуженно глядя на него, однако Гелий
ее не видел. Страшно бледный, с черными провалами вместо глаз, он схватился за
покосившийся столбик крылечка, но не удержался на ногах и сполз на ступеньки.
Александра увидела, как задергались его ноги в разношенных кроссовках, и
почему-то вспомнила, что вчера Гелий был обут в замшевые ботинки, которые с
него неуклюже стаскивали друзья.
Это воспоминание вывело ее из ступора. Александра метнулась
к крыльцу, быстро повернула скорчившееся тело Гелия, прижала пальцы к шее,
отметив, какая у него холодная, липкая от пота кожа. Ого, как скачет пульс!
Зубы его скрежетали так, что вот-вот сотрется эмаль, голова билась о доски.
«Хоть бы язык не прокусил!» Она сорвала с шеи шарфик,
проворно сложила его в несколько раз и, с силой надавив на сведенные судорогой,
худые щеки Гелия, заставила его разжать рот. Просунула ткань меж зубов, и
мальчишка сразу вцепился в нее с такой силой, что на тонкой шерсти неминуемо
должны были остаться дырки. Да ладно!
Александра высвободила левую руку Гелия и, разжав ладонь,
наступила на мизинец, на миг похолодев от мысли, что сейчас раздавит худой
мальчишеский палец. Жуткое средство, и далеко не столь эффективное, как уверяют
старые знахарские книги, однако сейчас не было выбора. Или поможет, или… или
нет.
Помогло! Сведенная судорогой шея медленно распрямилась,
голова бессильно запрокинулась. Веки опустились на закатившиеся глаза. Ноги
перестали колотить по ступенькам, тело обмякло. Зубы все еще сжимали шарф, но
набухшие на челюстях мышцы постепенно расслаблялись. Скоро можно будет убрать
шарф, не боясь, что Гелий прикусит язык. Еще немножко…
Александра выдернула шарф, пропитавшийся слюной, и осторожно,
уголком обтерла пену, выступившую на губах мальчика. Расстегнула на нем одежду,
расшнуровала кроссовки. Снимать не стала: они были ему свободны, как и куртка.
Наверное, и их у брата взял, свои-то ботинки остались в больнице.
Да, этот припадок куда сильнее вчерашнего. Если бы приятели
увидели Гелия в таком виде, то сразу поняли бы, что у него эпилепсия, а не
просто обморок от слабости и недоедания!
Но сейчас-то он ведь должен был поесть на поминках! И что
это за жирное пятно проступает на куртке? Да у него в кармане большущий кусок
пирога с мясом. Про запас прихватил? Или нес брату?
Ладно, это неважно. Другое важно – что случилось? Почему
Гелия скрутило так внезапно?
Впрочем, и с ответом на этот вопрос можно подождать. Сначала
мальчишку надо согреть. И как можно скорее позвонить в «Скорую»!
Александра приподняла Гелия, но сразу поняла, что бесполезно
и пытаться перенести его в дом. Худое тело налилось каменной тяжестью. Лучше
укрыть потеплее, что-нибудь подложить под него. Хотя если дома брат, вдвоем они
смогут его поднять и отнести на кровать.
Александра ринулась в темные, пропахшие сыростью сенцы.
Оглушительно загрохотало ведро, которое она пнула сослепу. Наверное, его
обрушил Гелий. Шепотом выругавшись, Александра подняла ведро и поставила на лавку.
Потом ощупью нашарила дверь, которая своим ободранным обликом очень живо
напомнила ей дверь птичек-старичков, соседей Влада, и потянула ее на себя.
– Эльдар! – крикнула встревоженно – и осеклась.
Он лежал на полу, прижавшись щекой к домотканой полосатой
дорожке, кое-где исхоженной до дыр, и поза была настолько мучительная,
изломанная, словно и его скрутил эпилептический припадок. Однако тело было
недвижимо, а откинутая в сторону рука сжимала смятую бумажную пачку, на которой
большими синими буквами было написано «Сiль поваренна кам`яна». И все вокруг
было усыпано этой самой «сiлью», будто белым песком или крошками льда.
