Перед каждым стояла полная тарелка всякой еды, наполненные
всклень[4] стаканы и рюмки с выпивкой, а сидевший напротив Александры
чернокудрый парень по имени Василий (гостей моментально со всеми познакомили)
бил по струнам гитары и дурашливым голосом кричал:
Не води гранатой по усам —
Это грозный вызов небесам!
Мину не клади зимою в печь —
Можешь по частям в могилу лечь!
Кинжалом длинным ковырять в зубах
Нам, ваххабитам, не велит Аллах!
[5]
– Что это? – изумленно спросила Александра у тоненькой
девушки с длинными косами, которая поставила на стол блюдо с жареной курятиной
и втиснулась рядом с Александрой. Это была невеста Сережки, Олечка, – никак
иначе было невозможно называть это нежное создание, которое тем не менее
оказалось медсестрой запаса и ушло в армию добровольно.
– Песенка? – усмехнулась Олечка. – Ну, это у нас называется
«Десять заповедей ваххабита». Говорят, они были найдены под стелькой сапога,
который вместе с ногой потерял Басаев.
Чесать за ухом пистолетом —
Случайно мертвым стать при этом.
Фугасом спьяну упирать в пупок
Нам, ваххабитам, возбраняет бог.
Зубами грызть бикфордов шнур
Способен грязный лишь гяур, —
пел черноволосый молодец, играя глазами и так откровенно
красуясь перед девушками, что Сережка то и дело принимался грозить ему кулаком,
а Влад вообще сидел мрачнее тучи. – Да ты покушай, покушай, – окая совершенно
по-волжски, уговаривала Александру Олечка, подкладывая ей на тарелку сразу две
куриные ножки. Впрочем, на блюде явно лежала смесь курицы с сороконожкой, так
что окорочков здесь хватило бы каждому. – Вот только боюсь, я маленько
недосолила. Но если что, вот солонка. – И Олечка поставила перед Александрой
хохломскую мисочку, доверху наполненную крупной, сероватой солью.
Она молча уставилась в мисочку. Подняла ее, но рука
задрожала, и соль рассыпалась. Александра тут же проворно смела ее со стола на
пол.
– Ох, – испугалась Олечка, – что ж мы будем делать? Больше у
нас ни солинки, я и эту у соседки заняла. Сережка, ты соль купил?
Но тот не услышал, самозабвенно подпевая Василию:
По полю минному бежит
В безлунье – глупый ваххабит!
Бить топором большой снаряд —
Услать к Аллаху весь отряд!
– За победу! – завопил Сережка, поднимаясь. – За нашу
победу! Бей гадов!
За столом кричали, чокались.
– Кранты, – сказала Олечка. – Теперь весь дом спать не
будет. А курицу я точно недосолила.
– Ничего, – прошептала Александра, которой, наконец, удалось
справиться с припадком страха, овладевшего ею при виде соли. – У меня дома аж
две пачки. Сейчас принесу.
Она встала и начала пробираться к выходу из тесной комнаты,
краем глаза отметив, что Влад тоже поднялся из-за стола.
– Куда?! – грозно заорал Сережа.
– Да на минуточку, за солью! – успокаивающе махнула рукой
Александра.
– Ну, смотри! Через минуту приду и притащу сюда за руки, за
ноги! – неслось вслед, заглушенное дружным хором:
Ружье засовывает в рот
Не ваххабит, а идиот!
Не жарь на детонаторах шашлык —
Сам шашлыком ты станешь в тот же миг!
– Ну и крут же твой сосед, – выдохнул Влад, вываливаясь
вслед за Александрой за дверь и прижимая к себе взятый с бою трофей –
собственную куртку. Ей же удалось добраться только до кармана пальто, в котором
лежал ключ, но вытащить с вешалки само пальто было бесполезной затеей.
– И не говори, – рассеянно усмехнулась она, думая сейчас
только о том, удастся ли ей спросить у Сереги: на самом деле есть у него друг
Ростислав Казанцев или и это окажется таким же враньем, как все, что связано
для нее с этим человеком. – Да ты не закрывай, сейчас обратно пойдем, – сказала
Владу, который в эту минуту задвинул защелку.
– Я бы предпочел не возвращаться.
– Да я бы тоже. Но от Сережки ни за каким бруствером не
отсидишься. К тому же я обещала Олечке принести соль.
Александра прошла на кухню, открыла висячий шкафчик и
вытащила оттуда два пакета с солью. Один был обыкновенный полиэтиленовый, соль
в нем лежала меленькая-меленькая, йодированная. Этот пакет Александра отставила
в сторону, а другой, бумажный, со зловещей надписью «Сiль кам`яна», вытрясла весь,
до последней солинки, в унитаз, дважды спустила воду, сам пакет выбросила в
мусорное ведро, а потом тщательно вымыла руки с мылом.
– Не понял, – осторожно сказал Влад, который ходил за
Александрой след в след и внимательнейшим образом наблюдал за всеми ее
манипуляциями.
Она беспомощно оглянулась, только сейчас сообразив, что Влад
еще ничего не знает о смерти Эльдара.
Но неужели именно ей придется сообщить об этом? Нет. Только
не сейчас!
– Слушай, у меня к тебе просьба, – глухо сказала она, отводя
глаза. – Вон там, на тумбочке, телефонный справочник, позвони, пожалуйста, в
приемный покой Пятой больницы, узнай, как состояние Ростислава Казанцева.
– Ко-го? – тихо спросил Влад, сводя брови так, словно никак
не мог поверить услышанному.
– Его фамилия Казанцев, да, – шепнула Александра, –
Пожалуйста, позвони, я тебе потом все объясню.
Он еще мгновение смотрел на нее исподлобья, потом пожал
плечами и подошел к тумбочке с телефоном. Александра, отвернувшись, слушала,
как он шелестит страницами, потом заскрежетал диск старенького аппарата, и Влад
угрюмо спросил:
– Приемный покой? Я хотел узнать насчет Ростислава
Казанцева. Что? В каком отделении? А черт его знает, в каком! – рявкнул он так,
что Александра испуганно вздрогнула.
– Наверное, в хирургии… – шепотом подсказала она, ненавидя
себя за эту глобальную, невыносимую дурь – и как заслуженную кару получая
недоверчивый смешок Влада:
– Что? Нету такого в хирургии? Нигде нету? Не поступал
сегодня? А вчера? Точно не поступал? Спасибо, извините. До свидания…
Он брякнул трубку на аппарат так, что Александра испуганно
сгорбилась.
– Н-ну?
