— Венеция… — произносит он, будто считывая мои мысли.
— Ты там был?
— Нет, никогда…
— А почему он — чёрный?
Композитор пожимает плечами. Я подхожу ближе и разглядываю картины:
— Я только что оттуда из командировки… Венеция — мой самый любимый город. Я была там несчётное количество раз.
— По работе?
— И по работе. И сама по себе. В этом городе есть нечто магическое, что заставляет меня возвращаться в него снова и снова.
— В Венецию надо ехать с любимым человеком, Алиса. А не в командировку.
— Представь себе, я тоже так думала. Но итальянец, директор фабрики, с которым мы общаемся по работе, узнав, что я обожаю Венецию, сказал, что Венеция в Италии считается несчастливым городом именно для влюблённых, она приносит вечную разлуку. Он привёл мне массу примеров из своей собственной жизни и из жизни его друзей, когда после поездки расторгались помолвки, а одна девушка вообще умерла…
— Видимо, поэтому, Алиса, я и рисую Венецию чёрной, — смеётся композитор.
— Знаешь, мне снился странный сон. Наверное, год назад. Как меня хоронят. В Венеции. Я совсем забыла про него. И вспомнила, когда сейчас во время последней командировки гуляла по Сан Марко. Я подошла к пристани и увидела лодку, которая отчаливала от берега. Прямо как в том сне…
— Так тебя похоронят в Венеции?!
— Не знаю… Было раннее утро. Похоже, весна. И туманная дымка. В лодке находилось всего два человека — сам лодочник и Человек в Чёрном. С седыми, практически белыми, волосами… Они везли моё тело. Или прах. Не знаю, мне было страшно заглянуть внутрь лодки. Они ехали на противоположный остров. Я даже не знаю, что это за остров. Я на нём никогда не бывала.
— Ну и КТО ОН, твой Чёрный Человек?
— Не знаю… — тяжело вздыхаю я, пожимая плечами.
— Но точно не я, — улыбается композитор. — Да забей ты на этот сон. Мало ли, что приснится? Хочешь, я тебе Венецию нарисую?
— Нарисуй…
Я возвращаюсь домой на метро, погружаясь в сон. Внезапно, словно проливным дождём, на меня обрушиваются строчки. Я привычно достаю мобильный телефон и набиваю их смс-кой, которую сохраню в черновиках:
* * *
«Нарисуй мне Венецию — город, столь похожий на сердце поэта, мизансцену Сил Тьмы и Сил Света, чей извечен по душам здесь голод.
Нарисуй, как любовь вновь танцует там, где мы — навсегда уже — вместе, где гонец нежеланных известий не отравит твоих поцелуев.
Нарисуй лабиринт узких улиц со ступеньками — в мутную воду, где в улыбках дождливой погоды не смолкает паломников улей.
Нарисуй мне ночную Сан-Марко в фонарях — светлячками надежды, всё случится меж нами и прежде, чем нам станет кого-то вдруг жалко.
Нарисуй же набросками — остов сна последней моей летаргии, в нём нетленный туман ностальгии обнимает таинственный остров…»
Я знаю, что пишу этот стих совсем не композитору, а кому-то другому. Возможно, Человеку в Чёрном, которого я пока ещё не встретила. Или встретила, но не поняла, что это ОН? В последнем четверостишии я спотыкаюсь. Спотыкаюсь о вторую строчку. Я пытаюсь её переделать, но у меня не получается. Я ещё не понимаю до конца, о чём пишу, особенно в последнем куплете. Но так часто бывает со мной. Разгадка рано или поздно обязательно приходит. Это только вопрос времени.
* * *
Я возвращаюсь домой поздно вечером. Таинственный незнакомец в Белом так и не позвонил. Всё разрешилось само собой. Нет — так нет.
«НЕ ОН…» — не без грусти выдыхаю я и…
И бросаю взгляд на подоконник.
На подоконнике лежат три книги, которые я подписала ему ещё давно, но почему-то так и не осмелилась подарить во время нашей последней встречи. Одна из книг — «Игра в Иную Реальность», часть 1-ая. Я не хочу с ним встречаться. Он уже всё мне сказал своим молчанием. Но каждое незавершенное действие должно быть завершено. Поэтому я решаюсь отвезти книги в его Дворец в субботу и передать ему через охранника.
Я пишу лаконичное письмо, в котором нет ничего, кроме невидимой силы притяжения — с одной стороны, и моего подсознательного «рационализма» — с другой. Мне хочется, чтобы он понял меня, и, будучи сильнее, разрушил стену страха. Если… Что, собственно, я теперь теряю после его молчаливого «нет»? Ровным счётом ничего. Я запечатываю письмо в конверт и кладу в пакет с книжками.
Выспавшись всласть, где-то в обед я направляюсь в его Дворец.
Чем ближе я подхожу к Дворцу, тем сильнее чувствую, что Он — там. Я могла бы развернуться и поехать обратно. Но меня тянет к нему. Необъяснимо. Иррационально. Как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться…
Я поднимаюсь по ступенькам, открываю дверь, здороваюсь с охранником и прошу передать мой скромный презент по назначению.
— А он только что приехал. Как вас представить?
«Он здесь, вот чёрт!» — мысленно выругиваюсь я, и волна панического страха чего-то неизбежного, неминуемого, что вот-вот должно произойти, накрывает меня с головой.
— Алиса, — пытаясь сохранить внешнее спокойствие, произношу я.
Я открываю дверь. Он сидит за столом у окна. Смотрит на меня и едва сдерживает свой дьявольский смех.
— Привезла вам подарок.
— Книжки?
Я киваю, кладу пакет на стол и сажусь напротив.
— А я только что вернулся. Летал… Ну что надумала?
В пакете — книжки и письмо. Письмо, которое уже написано после того, как я сказала ему «нет». «Игра в Иную Реальность», которую ему, конечно же, не следует читать, если бы я сказала «да».
Он сидит напротив. Весь в белом. Он чертовски высок и дьявольски красив. Дьявольски…
— Я не хочу говорить вам «нет» и… не могу сказать «да», — с трудом выговаривая каждое слово, выдыхаю я.
Он смотрит на меня. Он пронзает меня насквозь своим взглядом. Своей энергетикой. Я хочу быть с ним. Меня тянет к нему…
— Потому что тебе нужно свободное время?
— И время… И деньги… Зачем мне терять то, что я имею?.. Ради чего?..
Я ведь знаю, что он читал мои стихи. Меня не трудно найти в Интернете. Но я несу какую-то чушь. Ту самую, которую выдаёт мне некая часть моего «рационального» Подсознания. Она, эта часть во мне, не хочет, чтобы я испытала боль. Она защищает меня.
Защищает… Почему? От чего? Что он может сделать мне? Откуда этот панический страх?
— Я понял, — произносит он с улыбкой.
— Ну… я пойду…
Мы встаём и подходим к двери. Я приоткрываю дверь левой рукой, в то время как он протягивает мне правую руку на прощание. Я прикасаюсь к его пальцам и…
Он разворачивает меня к себе лицом, мои руки тянутся к его шее, пальцы впиваются в его седые, практически белые, волосы… Я закрываю глаза. Одна часть во мне — Волчица! — безумно хочет этой земной любви.
