– Я бы в тот момент решила, что убийца – Вика, – тихо промолвила Наташа.
Вика метнула в ее сторону острый, злой взгляд.
– Я тоже так было подумал, – кивнул Валерий Петрович. – Сначала, на одну минуту. Но быстро понял, что очень уж не вяжется взрывчатка с Викой, не правда ли?
Домработница опять вспыхнула, заалела щеками.
– Яд – возможно, – пыхнул сигарой Ходасевич. – Нож – вероятно. Но взрывчатка… Мне доводилось слышать о том, что женщины сводят счеты со своими мужьями и хозяевами, но как-то не случалось, чтобы они взрывали своих жертв…
– Все когда-нибудь бывает в первый раз, – подала реплику Наташа. Ей нравилось смущать бедную сводную сестру – хотя бы потому, что та трогательно переживала, когда высокое собрание обращало на нее свое внимание. Ходасевич сделал вид, что не заметил демарша Наташи, и продолжил:
– К тому же у Вики отсутствовал мотив. Ради чего ей убивать? Ради ста тысяч наследства? Убивать только что обретенного отца? Человека, который, в конце концов, вытащил ее из провинциального болота? Которого Вика мало того, что любила, – даже боготворила… Правильно я говорю? – Ходасевич участливо обратился к покрасневшей, потупившейся Вике.
– Правильно, – кивнула та. И призналась, тоном ниже: – Да, я его любила. – И добавила совсем тихо – шепотом, даже шелестом: – В отличие от всех вас.
Все прекрасно расслышали реплику Вики, и у каждого было что возразить ей, однако никто не стал этого делать.
– Добавим, – адресовался ко всем собравшимся полковник, – что, как только мне стало известно о происхождении взрывчатки, я сразу же узнал у Вики: она, оказывается, совсем недавно, в мае нынешнего года, ездила к себе домой в Барыкино. И, что самое главное, – ездила вместе с отцом. Именно там Борис Андреевич и закупил взрывчатку – для покушения на самого себя.
– Наверное, он у старика Иогансена ее купил, – внезапно сказала домработница, глядя прямо перед собой. Все повернулись к ней, а она вдруг, не поднимая глаз, разразилась целым монологом:
– Иогансен вместе с Хозяином два дня подряд на рыбалку ходили. И рыбу приносили целыми ведрами. Она еще какая-то странная была, снулая. Они не говорили, но я думаю, они ее тогда взрывчаткой глушили. Наверно, Борис Андреич ту взрывчатку и купил.
Вика испуганно оглянулась на Ходасевича и быстро добавила:
– Я об этом ничего не знала. Я это только сейчас поняла, поэтому раньше ничего вам про взрывчатку или рыбу и не сказала. Честно.
– А вас, Вика, никто не подозревает, что вы знали, – ласково проговорил Ходасевич. – Вы только после обо всем следователю расскажите. Борис Андреевич, я думаю, ваши показания подтвердит… Однако я должен вам заметить, господа, – обратился он уже ко всем, – что мои с вами собеседования все-таки не прошли даром. Я многое узнал не только о вас самих, но и о, так сказать, жертве. О человеке, которого я никогда не видел, – внесценическом, как говорят драматурги, персонаже. Я имею в виду Бориса Андреевича. Я постарался понять его природу, его характер, взгляды на жизнь, мотивацию… И когда я наконец узнал, откуда «родом» взрывчатка, я вдруг внезапно понял: если вывести за скобки смерть старшего Конышева и считать, что он не умер, но исчез – дьявольская разница! – то… То – это исчезновение более всего на руку ему самому.
Полковник вдруг вдохновился, подался вперед, последний раз пыхнул сигарой и положил ее дотлевать в пепельницу.
– В самом деле! – воскликнул он. – В каком положении очутился Борис Андреевич к концу мая нынешнего года – к тому времени, когда он вместе с Викой собрался на рыбалку в ее родное Барыкино? На работе у него были неприятности. Его великая, как он считал, идея – насчет приобретения, – Валерий Петрович метнул насмешливый взгляд на Инкова, припоминая его перефраз, – новой поляны для своего бизнеса, – рухнула. Более того, когда Конышев затеял расширение дела, он привлек к себе внимание со стороны мощного концерна. Его недвусмысленно, обстреляв машину, предупредили о том, что он должен отказаться от своих планов. Больше того, концерн «Интерслава» стал вынашивать планы приобрести «Древэкспорт». Поглотить его. Если бы поглощение состоялось, тогда в «Древэкспорте», скорей всего, уже не нашлось бы места для Бориса Андреевича – возраст-то у него, что ни говори, почти пенсионный. Конечно, он не умер бы с голоду, но компания, которую он строил всю жизнь, уплыла бы в чужие руки… Правильно я говорю, Денис Борисович? – неожиданно обратился полковник к Конышеву-младшему, который, казалось, слушал его вполуха, думая о своем.
– Абсолютно, – несмотря на внешнюю отстраненность, мгновенно откликнулся Денис.
– И вы ведь предупреждали отца, что на его фирму нацелился концерн «Интерслава»?
– Да, – кивнул тот.
– Именно этому был посвящен ваш последний серьезный телефонный разговор с отцом? Он состоялся в апреле, если я не ошибаюсь?
– Да. Вы о нем от Майки узнали?
Ходасевич развел руками.
– Домашняя полиция в действии… – буркнул Денис.
– Итак, – продолжил полковник, никак не комментируя сказанное и делая знак Денису, что их частный диалог исчерпан, – на работе у Бориса Андреевича далеко не все было ладно. Не ладно стало и дома. Обострила обстановку в семье старших Конышевых Рита. Это она выследила отца – и отправила мачехе детективный отчет о его похождениях с секретаршей Людмилой Фейгиной. Отцу, в свою очередь, она переслала документы, свидетельствующие, что Тамара в юности была проституткой и снималась в порнофильмах. Да и сейчас, как оказалось, его супруга далеко не безгрешна… И главным ударом для Бориса Андреевича стал не только сам по себе тот факт, что она ему изменяет, но то, что изменяет она ему с его собственным сыном. С Денисом.
Младший Конышев непроизвольно опустил глаза – однако ни для кого последнее заявление Ходасевича не стало особенной неожиданностью. Вика и без разъяснений давным-давно уверилась, что Денис спал с мачехой, Наташа знала об этом от Риты, ну а Инков – догадывался. Так что никто даже не отреагировал на сообщение полковника.
– И тогда, – продолжил Ходасевич, – после разочарующих открытий, скандалов, болезненного выяснения отношений и раздумий, старший Конышев и придумал трюк с собственным исчезновением. С исчезновением, замаскированным под смерть. Все вышесказанное – не мои домыслы. Об этом Борис Андреевич сам поведал на допросе полковнику Ибрагимову. Надо сказать, что у старшего Конышева была великолепная стартовая площадка для того, чтобы обставить свое исчезновение как смерть, а самому благополучно жить и, словно тень отца Гамлета, навещать тех, кто остался в живых. Еще в то время, когда особняк, где мы находимся, только проектировался и строился – в последней трети девяностых, – Борис Андреевич создал здесь подземное убежище и потайной ход, выводящий из особняка на самый берег водохранилища. Его задумку легко объяснить. Время тогда было неспокойное, ни один коммерсант не мог быть уверен в том, что он даже у себя дома находится в безопасности. Да и сейчас, по большому счету, кто может дать гарантию, что в один прекрасный день дом коммерсанта не станет штурмовать милиция, налоговая полиция, конкуренты по бизнесу, бандиты? Решительно никто. Каждый предприниматель всю жизнь старался и старается обезопасить сам себя. Каждый – на свой лад. И таким экзотическим методом, как строительство подземного хода, тоже. Кстати, вы удивитесь, если узнаете, сколько шикарных подмосковных особняков оборудовано катакомбами…
