– Я знаю, – грустно сказала Элизабет и, наклонившись вперед на пассажирском сиденье, заглянула ему в лицо. – Я точно так же думаю. Но нам ничего не остается, как поверить.
За последние два дня – с тех пор как на Ласковую Долину обрушилась волна скандала, связанного с именем мистера Коллинза, Элизабет словно прожила целую жизнь. Она не могла спать, в желудке будто завязался тугой узел.
Началось с того, что ее отец сообщил о случившемся мистеру Куперу, директору школы, а тот немедленно поставил в известность всех сотрудников. После этого новость распространилась со скоростью лесного пожара. Не было ни одного человека в Ласковой Долине, кто не судачил бы о том, как мистер Коллинз поступил с Сюзанной. Это был, по мнению Элизабет, какой-то скандал века.
Он оказался намного страшнее того скандала, который вызвала в свое время история с мисс Дальтон, учительницей французского языка, когда ее оклеветали в связи с Кеном Мэтьюзом. По крайней мере, тогда это были только слухи. А теперь факт. Собирались даже устроить следствие, но чисто формальное. Обстоятельства были однозначно против мистера Коллинза.
Но отвратительнее всего Элизабет представлялось то, что большинство людей восприняли его беду со злорадством. Мистер Коллинз всегда был популярен среди учеников, зато большинство родителей считали его преподавательские методы чересчур либеральными. И теперь в большинстве своем радовались, что получили веский предлог избавиться от него.
Элизабет была из числа тех, кто очень сожалел об уходе учителя. Даже зная, что он совершил страшный поступок, она не могла заставить себя ненавидеть его. Каждый раз ей становилось нехорошо при одной только мысли о том, что его не будет в школе. Немного поддерживало, что Тодд чувствует то же. По крайней мере, она не одна такая.
– А что об этом говорит сам мистер Коллинз? – спросил Тодд. – Его самого кто-нибудь спрашивал?
– Папа ходил к нему в ту же ночь, как это произошло. Мистер Коллинз был очень расстроен, но сказал, что не собирается давать публичное опровержение, так как люди всегда верят тому, что им больше нравится, даже если это неправда.
– Да, мистер Коллинз так и мог сказать.
Они ехали к Каре, где сегодня собрался кое-кто из ребят, чтобы внести деньги на общий подарок к дню рождения Лилы. Элизабет совсем не хотела идти на праздник, но чувствовала, что ее не поймут, а подходящего предлога не находилось. Кроме того, Сюзанна согласилась пойти с Эроном Далласом, и обе пары планировали быть на вечеринке вместе. После потрясения, которое пришлось перенести Сюзанне, Лиз хотелось, чтобы ее последняя ночь в Ласковой Долине была веселой: Внезапно Тодд ударил ладонью по рулю:
– А что, если мистер Коллинз говорит правду? Что, если Сюзанна все это вообразила себе?
– Как бы я хотела, чтобы это было именно так! – вздохнула Элизабет. – Но, Тодд, если бы ты видел ее в ту ночь! Она была в таком состоянии, что едва могла говорить. Я практически вытягивала из нее каждое слово. Да и какой смысл придумывать такую страшную вещь?
– Ты права. – Тодд свернул налево, на улицу, где жила Кара. – Это надо совсем головкой тронуться, чтобы без всякой причины устроить такому хорошему человеку, как мистер Коллинз, увольнение с работы.
Ребята, собравшиеся во внутреннем дворе у Кары, разделились на две партии: те, кто хотел ухода мистера Коллинза, – против тех, кто оставался ему верен несмотря ни на что.
– Мне все равно, что о нем говорят, – заявила кудрявая Оливия Дэвидсон, и ее голубые глаза вспыхнули от возмущения. – Я не верю, что мистер Коллинз мог так поступить!
Оливия помогала делать школьную газету и была всей душой преданна симпатичному молодому руководителю. Она разделяла все его взгляды и так же, как он, ненавидела несправедливость.
– А я верю, – сказала Кара, раздавая всем стаканы с газировкой. – Я всегда чувствовала, что это порочный тип. Он иногда смотрел на меня такими глазами! Притом он поставил мне «D»
[6]
за мое последнее сочинение по-английскому.
Тодд и Элизабет переглянулись. Кара, лучшая подруга Джессики, – одна из самых больших сплетниц в школе. Скорее всего, это по ее вине слух распространился с такой быстротой.
Кен Мэтьюз высказался в защиту мистера Коллинза. Возможно, потому что сам не так давно был жертвой слухов.
– Тебя послушать, Кара, так все мужики только на тебя и смотрят. Притом, если он на тебя заглядывался, с чего тогда поставил тебе «D»?
Кара вскинула на него глаза, но так и не нашлась, что ответить. Элизабет не удалось подавить легкую улыбку – ведь Кару не так-то легко сбить с толку.
– Я не из тех, кто торопится повесить человека прежде, чем его вина будет доказана со всей очевидностью, – сказал Джон Пфайфер, редактор спортивной колонки «Оракула». – Я не утверждаю, что он этого не делал. Я просто говорю: мы должны услышать, что он скажет.
– Я согласна с Джоном, – сказала Инид.
Недавно она тоже очень пострадала от сплетен, когда Джессике стало известно об одном ее поступке, совершенном несколько лет назад.
– А я нет. Вся эта история слишком гадкая, чтобы он еще рассказывал нам ее в подробностях, – вступила в разговор Кэролайн Пирс, встряхнув морковно-рыжими волосами. – И так ясно, что все это время в Ласковой Долине расхаживал на свободе маньяк, а никто этого даже не подозревал!
Том Маккей хохотнул. Видимо, мысль о том, что мистер Коллинз – маньяк, показалась ему забавной.
– Ты напрасно скалишься. Дело серьезное, – сказал Уинстон, метнув на Тома мрачный взгляд.
Все разом обернулись к Уинстону. Он так редко говорил что-нибудь серьезно, предпочитая всегда дурачиться, что теперь все это сразу заметили.
– Бедная Сюзи! Подумать только, что ей пришлось вынести! Какая досада, что меня там не было, я бы ее защитил!
– Точно! Мистер Коллинз сразу умер бы от хохота, – прошептала Кара на ухо Кэролайн.
Лиз стало жаль Уинстона. За исключением нескольких коротких месяцев счастливой дружбы с Мэнди Фармер, он всегда влюблялся в девочек, которые были для него недосягаемы.
– Да, что бы там ни произошло на самом деле, ясно только – это все довольно гнусно, – сказал Джон Пфайфер.
Элизабет вздохнула:
– Так жаль, что у нас нет никакой возможности как-то загладить в глазах Сюзи это несчастье. Я знаю, это звучит глупо, но меня не покидает чувство вины. Ведь если бы мы с Тоддом не поехали тогда на баскетбол, я сама бы пошла сидеть с Тедди, и ничего такого бы не случилось.
Уинстон просиял:
– Я знаю, как загладить! Давайте возьмем часть денег, собранных для Лилы, и купим Сюзи что-нибудь по-настоящему хорошее? Ну, понимаете, нечто вроде прощального подарка.
