В самом пруду плавали четыре черных лебедя. У которых не только оперенье, но и лапы и клюв смотрелись густо-черного цвета, не очень крупные эти птицы, вряд ли в размерах превышали аршин. Хотя их выгнутая в виде цифры два шея была относительно тела достаточно длинна, также как и размах крыльев. Лебеди все время жили в этом пруду, не улетая потому как того не умели. Совершенно не опасаясь людей, они подплывали к самому берегу и ласкались, почасту теребя одежду, пальцы своими уплощенными клювами, шипя и заискивающе заглядывая в глаза, так выпрашивая еды. Однако кормить птиц не позволялось, за тем строго следили, ибо они находились на учете и получали питание в строго определенные часы. Лебеди, как и деревья акации, были генетически модифицированными, посему оставались на попечение лужичан.
Иса присела прямо на низкую желто-зеленого цвета траву, обок пруда всего-навсего по краю выложенного широкой мозаичной плиткой, подогнув под себя ноги, и затихла, так и не ответив ментору. Оно как ей совсем не хотелось вновь идти в лечебный корпус АМа, ложиться в проверочный блок, предназначенный для обследования всей функциональности организма, а потом отвечать на надоедливые вопросы лекаря.
– Ика, вы меня слышите? – вопросил Болорев Пелгом, подсев к девушке и заглянув в ее лицо.
– Слышу, – едва слышно отозвалась Искра Тревзор и в такт словам качнула головой, неотрывно глядя на подплывающего к ней лебедя. – Хорошо, пройду обследование сегодня. Не хочу, чтобы диспут переносили. Потом его у вас не выпросишь.
Чуть слышно хмыкнул ментор и самую толику отодвинувшись от девушки, тоже воззрился в направление колеблющейся поверхности пруда, капелюшечку вздетую плывущей птицей. Каковая, доли времени спустя подплыв к берегу, вытянула вперед свою шею и застучала клювом по голубо-зеленому плавно закругленному краю плитки, негромким шипением подзывая к себе людей. Иса широко улыбнулась действиям лебедя, и, зная, что первый дайнагон не позволит ей вступить в общение с птицей, посчитав сие опасным для последнего и не нужным для нее, вопросила:
– Как вы думаете, Болорев Пелгом, а в нашей Галактике возможна жизнь, подобная той, коя когда-то возникла на Лужич. Я имею в виду не растительный и животный мир, а появление человеческого вида?
Первый дайнагон теперь подался немного вперед, очевидно, стараясь понять, о чем думает его подопечная и прошелся взглядом по лицу девушки, точно расправляя на ее густых белесых бровях волоски и легохонько оглаживая очи, да чуть-чуть вздев кверху полноватую нижнюю губу, с тем одновременно выгнув верхнюю, очень низко отозвался:
– Ика, почему вас так тревожит этот вопрос. Как я приметил, обострившийся в самом восприятии в последние дни? Не думаю, что сейчас наилучший момент, абы к нему возвращаться, поелику стоит нам о том начать толковать, как мой ответ вызовет в вас досаду. Вы итак слишком возбуждены, плохо спите, питаетесь, зачастую подвержены эмоциональным всплескам. Да, и потом вы же знаете мое мнение. Оно доколь неизменно. Я считаю, что человеческий вид определенно в Туманности Света, где-то обитает еще. Вряд ли наша система в том была уникальной.
– Уникальной, – тихо повторила Искра и враз опустила голову, абы промелькнувшего пред очами островка голубого цвета на самом кончике звездного рукава не уловил ментор.
Они тогда долго сидели возле пруда, толкуя об истории становления лужичан, о строении и размерах самой Галактики Туманность Света. И Иса днесь не горячилась, не спорила, спокойно выслушивая пояснения и предположения научного мира лужичан, выдыхаемые устами Болорева Пелгома. Не спорила девушка еще и потому как наблюдала за лебедем, плавающим возле берега, слегка изгибающим шею, выхватывающим воду из пруда и ссыпающим мелкую капель на свое оперенья, едва при сем вскидывая вверх крылья, аль широко их раскрывая.
К вечеру, когда Ярга направилась к западению, ментор сопроводил Искру Тревзор к десятиэтажному зданию лечебного корпуса, что поместился на противоположной стороне 38 прудовой аллеи от двадцатипятиэтажной Академии Мозга, и разнился с ним только порядковым номером. Болерев Пелгом не очень доверяя действиям своей подопечной, даже поднялся с ней в овальной по форме камере стацподъемника на пятый этаж. И передал ее в коридоре, схожем с полой трубой, в руки Куца Белика ЛИ, считающегося личным лекарем Искры (своими конечными буквами имени обозначая принадлежность к лекарскому составу исследовательского отдела).
Это случилось внезапно.
Как почасту происходило с Искрой.
В тот момент, когда они вошли в полусферической формы кабинет с розоватыми стенами, подсвеченными изнутри, да теми легчайшими переливами заполняющих и сам округлый потолок, и ровный пол, у девушки разком загудела голова. Вроде на мозг кто-то надавил, стараясь сжать в единую точку голубого цвета, схожего с островками юных звезд, находящихся на кончике одного из рукавов Туманности Света. И тотчас поплыли и сами плавно изогнутые стены, и находящийся посередь кабинета проверочный блок, напоминающий удлиненную цилиндрическую стеклянно-металлическую капсулу, с подсоединенной к ней тончайшей сетью проводов и нависающий над ним на сферическом потолке в щитке филаментно-лазерный экран. Кой-как дотянулись до слуха девушки слова лекаря, достаточно взрослого мужчины, типичного лужичана-молога. Имеющего узко-ромбовидное лицо, блекло-зеленые очи и темно-пепельные, короткие волосы, каковые украшали продольные и вовсе свинцового оттенка полосы. Высокий и худощавый, с таким же несколько узким, потянутым вперед кончиком носа Куца Белик ЛИ, своим басистым голосом, определенно, успокаивая девушку спросил:
– Искра Тревзор А Нулевой Степени вы меня слышите? Вам плохо?
И немедля звук погас, пред очами Ики на миг выступили грани фасеточного глаза стрекозы, а мозг нежданно стал действовать независимо от ее желания. Свершая то, что когда-то она сделала в Ямыне Груя против старшего преподавателя Лолы Красон. Само собой вслед за черной фасеткой глаз возник студенисто-шевелящийся мозг лекаря, и девушка туго качнувшись взад… вперед, весьма властно, хотя и низко сказала:
– Введи мне зерпин, Куца Белик ЛИ.
Теперь мозг лекаря точно сжался до состояния тускло-красной звезды, жаждущей вмале погаснуть окончательно, а после в левый большой палец, безболезненно, однако ощутимо под «веху» ввели лекарства.
– Еще! – повелительно дыхнула Искра, впрочем, стараясь несколько снизить давление на мозг лекаря, предоставив ему возможность вновь приобрести положенный вид и параметры мозга, студенисто-вязкой субстанции, наполненной нервными клетками и соединяющими их меж собой отростками.
Вероятно, девушка это «еще» повторила не раз, потому как после тех указаний собственный мозг степенно подчинившись ей, отяжелел, но и сам левый палец, и рука почитай до локтя стала неповоротливой, увеличившейся в весе.
– Спать! – теперь вымолвила сама Иса, и когда ее слух уловил шум от упавшего на пол тела, мгновенно подключившись к восприятию происходящего, все поколь не открывая глаз, направилась вон из кабинета.
Девушка открыла глаза уже на улице, миновав и сам коридор, и этажи в камере стацподъемника, наблюдая за движением людей и самих установок вельми четко даже чрез сомкнутые веки. На чуток застыв на широких ступенях здания лечебного корпуса АМа, Иса глубоко вздохнула, сызнова полностью подчинив себе свой мозг и в целом организм. Она знала, из прошлого употребления зерпина, что его действие начнется в течение тридцати частей времени после внедрения под «веху». Посему ей удастся дойти до дома, сейчас спустившись по 38 прудовой аллеи вниз, и тогда в тиши, темноте собственной спальни, наконец, разобрать слова стрекозы.
