– Почему? Почему, вуечка, у меня такие слабые руки и кулаки не бьют, так как у Брата и Нега?
– Твоя мощь в ином, – шептал сидящий подле ложа, на каковом почивали Влад и Злат, точно притулившийся на собственные полусогнутые ноги дух. – Твоя сила в уме… и еще в кое-чём. Ну, да ты о том Владу… лапушка узнаешь позже. Не кручинься, пестун мой ненаглядный, ты еще познаешь свою мощь… а дотоль не думай о том. Дотоль не горюнь.
Владелин, конечно, не тужил, то ему было не надобным, ибо жизнь в людском поселении своей простотой, близостью Богов и заботой духов была счастливой. Да только все же хотелось отроку обладать физической силой сейчас… не только не склоняемой мощью души, но и крепкими кулаками.
Потому и мечтания у мальчика были более значимые, глубокие. Если и достигнуть чего-то, так дотянувшись, дотронувшись пальцами до голубизны неба, горящей искорки на нем, каковую по непонятным причинам никто из ребятни не видел, и ежели стать ближе к Богам так, непременно, войти в само капище.
Быть может именно эту мечту, войти в ковчег, и увидел в очах отрока на празднике Дажба. Не оценил Бог разумности его речи, а просто устрашился за жизнь Влада. Посему после праздника, когда было позволительно всем расходиться, и духи повели своих вскормленников к домам, чтобы за накрытыми столами отметить день Матери Удельницы, младший сын Небо повелел семье Выхованка остаться. Вуй, как всегда, испуганно воззрился на Зиждителя и поднятой вверх рукой сдержал поступь своих мальчиков.
Уходящая с площади детвора иных семей также мгновенно замерла на месте, завистливо взглянув, как им казалось на таких счастливчиков удостоенных особым вниманием Бога, а погодя поторапливаемая духами направилась по широкой улице к своим срубам. Дажба долго смотрел вслед расходившейся толпе детишек, также неспешно проводив в путь, закачавшиеся от незримого поднятия духами, лавочки, двинувшиеся вдогон за хозяевами. А когда гам подле площади утих, перевел взор на стоящих возле Выхованка шестерых отроков. Он в упор, что в отношении Влада делал не часто, глянул своими ярко-голубыми очами прямо ему в лоб, отчего голова последнего, тягостно дернувшись, подалась назад и, протяжно выводя слова, сказал:
– Владелин! – отрок торопливо вздернул, точно наполнившуюся изнутри кровью голову, и, не мигая уставился на Раса. – Ты не должен более растить в себе, сие зазорное и не нужное мечтание… Мечтание проникнуть в капище. – Бог сделал особое ударение в своей речи на слове мечтание, стараясь указать на его суетность. – Придет время Владелин и ты войдешь в капище не таясь, а так как положено сынам Богов. Однако до того времени более не тереби себя пустыми, зазорными мечтаниями. Ты слышишь меня, Владелин?
Мальчик медлил самую малость, и в том очень коротком промежутке времени, все еще ощущая давление в голове, нежданно увидел перед очами наполненное чернотой звездное небо, единожды близкое и далекое. Сине-фиолетовая его гладь полыхнула блеклым светом и по нему поползли в разные стороны серебристые звезды. В доли секунд они заполнили своими фигурами все темное пространство и густо замерцали, точно сигнализируя. Влад глубоко вздохнул, и ночное небо стремительно сменилось на голубую лазурь, а посем на встревоженный взгляд очей Дажбы. Отрок рывком кивнул, тем движением выражая свое согласие с указаниями Бога.
Впрочем, избавиться от желания он не мог… Мучившее его во сне ночное небо с крупными звездами, звало к себе. Почасту тоскуя за ним, он томился и днем, да успокаивался лишь с приходом ночи, когда мог взглянуть в темный небосвод. Когда мог ощутить на залитых слезами щеках легкое шевеление ветерка и втянуть в себя насыщенную прохладу ночи.
И даже то, что Бог погодя, будто стараясь убедить в будущем главенстве над другими ребятами Владелина, своей тонкой, светящейся и излучающей необъяснимый трепет ладонью провел по его волосам. И той теплотой снял тяжесть с головы и успокоил растревожившееся внутри, и закачавшееся вправо… влево, сердце не смогли отвлечь Влада от вожделенной мечты всенепременно узреть скрываемый Расами внутри капища свод. И может быть, отрок уже свершил данное безумное желание, если бы не Выхованок. Каковой тем же вечером, стоило только, семье устроится на покой, укрывая одеяльцем своего любимца, и подбивая один из углов его подушки, дрожащим голосом попросил оставить ту затею и не гневить Зиждителя Дажбу. Коли бы не вуй, которого мальчик любя не хотел расстраивать, Владелин уже вошел бы в капище.
Глава шестая
Далекую искорку света, мерцающую на небосводе и зримую одним отроком, закрыли облака. И ежели по первому сие были мощные белые субстанции, то к полудню, когда наконец, одолев сон, пробудился Злат, и, развязав собранные узелки принялся, громко чавкая, кушать, облака сменили свой окрас на серые, а спустя время и вовсе побурели, вроде обпившись воды. Они заволокли своим бессчетным количеством все небо. Еще немного и в том нависающем массиве перьевитости, внезапно промелькнуло лучистое долгое копейцо с острым наконечником. Прошло, верно, не больше нескольких мгновений и серебристая молния, по поверхности коей мелькали разноцветные крапинки света, выскочив из-под туч, энергично вдарила в землю, недалече от притихших и наблюдающих за начинающейся грозой детворы. А затем в переполненных влагой тучах загрохотал продолжительно и раскатисто гром.
И также зычно вскрикнув, Влад и Злат вскочили с оземи, да, что есть мочи побежали прятаться от дождя в лес, где нарочно от непогоды, нередко изливающей воду на эту часть суши был устроен небольшой, можно молвить совсем крохотный сруб. Точнее даже не сруб, а высокий шалаш, твореный из струганных теснин ладно подогнанных и установленных наклонно друг к другу. Все щели в той куще были плотно заткнуты мхом, а сверху на стыке планок пролегал неширокий навес-крыша в виде сухого камыша переплетенного меж собой. Словом это было налаженное место для того, чтобы благополучно пережить непогоду.
Влад и Злат торопливо перескакивая через опавшие ветви деревьев, переплетенные плетущимися растениями, мхами, обегая молодую поросль и невысокие кусты вскоре нырнули, сквозь узкий лаз, вовнутрь шалаша. И только они сие сделали, как еще пронзительней загромыхало над кронами рослых деревов небо, искристо засверкали рассыпающие крошево огней молнии и хлынул обильный, крупный дождь.
Прошло пару минут, и Влад приткнувшийся к стене кущи, услыхал негромкий окрик, а потом в лаз проскочили Братосил и Стогость, оба уже изрядно промокшие. Отроки, упав прямо на ноги Златовласа и Владелина, весело засмеялись, да принялись утирать текущую воду с волос и лица. А над кущей продолжали низвергаться потоки дождя, ярко озаряли темное пространство краснолесья молнии и не смолкая ни на миг рокотал, вроде встряхивая землю, гром.
Ребята уже давно перестали хохотать и затихли, тревожно вздрагивая телами, к оным липились мокрые рубашонки и вслушиваясь в обрушение свирепствующей природы, когда, внезапно, Владелин, приподнялся с настила сухостоя, что укрывал пол в куще и обеспокоенно напрягся. Смятенно взглянув на шалашный лаз, он перевел взор, и, призывая к вниманию товарищей, чуть заметно мотнул головой в сторону, повелевая тем самым дать ему проход. Отрок торопливо вскочив на карачки, да расталкивая так и не понявших его Стогостя и Братосила, полез вон из кущи. Все также спешно выбравшись из шалаша он поднялся с карачек, испрямил стан и, застыв на месте, с тревогой огляделся.
