– И еще… – это Небо произнес совсем тихо, несомненно, утомившись от пережитых только, что треволнений за собственную печищу. – Откуда здесь взялся энжей?
– Он был изгнан из Выжгарта, как дикоман, – незамедлительно откликнулся Воитель, по-видимому, желая сгладить возникшую меж ними недомолвку. – С его болезненной необузданностью энжеи не смогли совладать, потому и изгнали. – Воитель провел указательным пальцем по широкому венцу, пролегающему по его голове и удерживающему волосы от колыхания, и единождым махом сменил на нем цвет с красного на синий. – Шудякор весьма расстроился узнав, что энжей напал на мальчиков, ибо у них в поселении он убил допрежь того, как его изгнали, пятерых своих собратьев.
Глава восьмая
Выхованок медленно спускался по лестнице, прижимая к себе Влада, вернее молвить, Владу. Девочка все еще спала. Она слышала, сквозь крепкий сон, иноредь отдельно различимые голоса и слова, сказанные Богами, но смысла самого разговора не уловила, как и не поняла, что с этого момента ее жизнь изменилась. Выхованок ступил с последней ступени каменной лестницы на площадь и остановился. Он неспешно повернул голову на сто восемьдесят градусов, и посмотрел на стоящего позади него подле завесы в капище Дажбу. Бог, пронеся Владелину чрез густые испарения преграждающие вход в ковчег, передал ее духу, и теперь подняв голову, глядел на малую каплеобразную крупинку, замершую в небесах и виденную лишь Зиждителями да девочкой.
Маленькая Владу очутившись на воздухе наконец-то глубоко вздохнула, потому как дотоль она дышала неприметно так, будто и не была живой. Да тотчас открыв глаза, порывисто закачала своими черными вздернутыми ресничками, а после прошептала:
– Вуечка, что случилось? Как Злат, Стогость, Брат?
– Много лучше, чем мы с тобой, лапушка, – чуть слышно проронил в ответ Выхованок. – Они живы, не тревожься за них. Почему, почему ты не убежал? – горестно вопросил он девочку и спустил ее вниз, как она того попросила.
Владелина, ступив на каменное полотно площади, тягостно покачнулась, подобно хворому человеку, какового долгие дни мучил жар, а после, сделав малый шаг вперед, слегка перекосила лицо.
– Боль скоро иссякнет, – долетел сверху неспешно молвленный глас Дажбы. – Стоит сделать тебе, Владелина, пару шагов.
Девочка стремительно повернулась, и, увидев себя подле лестницы, и Бога в ее завершие, обок клубящейся завесы, за оной как ей, казалось, прятался тот самый манящий, далекий зов, струящийся из черного марева неба, округлив свои глазенки, надрывно поспрашала:
– Я, что был там? Там в ковчеге? – и враз ощутила невыразимую пустоту внутри головы от столь желанной, но так нелепо осуществившейся мечты.
– Да, – негромко молвил Выхованок. – Ты была там, но лучше того бы и не было никогда, – последние слова дух, по-видимому, не сказал, а лишь дохнул оттого отроковица их и не услышала.
Она все еще недвижно стояла ощущая внутри горечь оттого, что попав в ковчег не смогла узреть неба, напоминающее ночное, одначе, несомненно, иное… более безмерное и одновременного близкое, родное. Совсем чуть-чуть девочка глядела на Бога, а после внезапно тягостно содрогнулась, оно как, переведя взор, увидела в полупрозрачном, округлом теле Выхованка, возле правой руки здоровущую с кулак сквозную дыренцию, чрез каковую теперь легко просматривалась устремляющаяся вверх широкая каменная лестница.
– Что это? – взволнованно вскликнула отроковица, и, подняв ручонку, указала пальчиком на сквозное отверстие. – Вуечка! Это пакостное создание тебя ранило?
Глаза Выхованка, как допрежь того очи девочки, округлились заняв почти все пространство так называемого лица и в них крутнулись яркие спирали синего света.
– Что ты, – встревожено протянул дух. – Разве можно так говорить на Богов.
– Богов? – теперь голос Влады звучал изумленно. Она вскинула вверх свои угловатые плечики, пожимая ими, и добавила, – не знала я, что эвонто волосатое существо, напавшее на нас, есть Бог.
– Ах, ты про энжея, – успокаивая свое трепещущее естество, вроде подверженное дуновению ветра, откликнулся дух, и, ухватив юницу за локоток, да резво повертавшись, повлек за собой. – Пойдем, – досказал он. – Пойдем лапушка, Боги велели тебе отдохнуть после всего, что ты пережил.
Девочка безвольно дернулась вслед за духом, однако все ж обернулась и бросила прощальный взгляд на ковчег и утопающего в дымчатой завесе проема Дажбу, словно завидуя тому, что он может зреть те дали небес и находить в них успокоение.
К неширокому жилищу Выхованка, четырехстенному, двухскатному с бревенчатым залобком, были прирублены слегка выступающие вперед узкие сени, в каковых стояли большие да малые ведра, бочонки и всякий мало-мальский надобный скраб. Короткая подстать росту духа дверь, открывающаяся наружу, вела в одну комнату, в стенах которой располагались четыре узких окна. Два напротив двери и по одному более широкому на каждой из стыковых стен. Слева от двери за узкой матерчатой завесой ограждающей квадратом угол избы находилась куть, проще говоря, кухня. С таким же узким столом, полками на которых поместились чугунки, мисы да какие-то маханькие бочкары с травами. Саму снедь готовили на дворе, в нарочно приспособленной под навесом для того каменной печурке. Оно как климат в поселении в течении лето был сравнительно жарким. С другой стороны от двери стояла широкая деревянная кровать на оной почивали Влад, Злат и иноредь Брат. Супротив двери широкий массивный стол на полозьях, чтоб легко передвинуть и две переносимые лавки. Помимо тех узких лавок, повдоль стены были укреплены более широкие. Они проходили углом начинаясь от кути, и, завершались под одним из окон противоположной выходу стены, на них почивали Стогость, Миронег и Ратша. Подле ложа располагался здоровущий деревянный рундук с крышкой на навесах, где вуй хранил вещи ребятишек. На рундуке стоял полный воды ушат, а невысоко над ним в стене находился укрепленный, многолепестковый металлический светец со вставленными в него несколькими лучинами, тонкими длинными щепами сухого дерева.
Выхованок и, все поколь покачивающаяся, Влада войдя в избу, узрели, молча, сидящих около стола иных членов своей семьи. На дворе уже посмурело, отправившийся на покой только сейчас день угасал, а вместе с ним закатилось за горизонт солнце, покуда зарясь на поселение краешком своего коловидного тела, потому в избе уже стемнело, впрочем, горящие лучины озаряли ее бледно-желтоватым светом. Дух, ступив ближе к столу, выпустил руку девочки и весьма сердито дохнул на замерших мальчишек:
– Почему, почему вы нынче струсили?.. и бросили Владу одну?.. Одну с энжеем, каковой мог его убить, если бы не Боги! Зайцы, дубины, пакости все вы… все… все!..
Дух не просто выдыхал те слова, он их выплескивал с такой силой и гневливостью, что они ударялись об лица мальчишек, подобно звонким пощечинам. И не только щеки виноватых, но и не виновных ребят зарделись, запылали краснотой, а в глазах выступили слезы. Отроки, плотно сжав губенки, не смея отвести взгляда от лица Выхованка, молча, сносили побои, а дух меж тем все также гневливо ронял слова и пощечины:
