Долгое время пути юница коли не любовалась красотами леса, вспоминала разговор с Воителем и особенно место, где Зиждитель толковал об Огне. И всяк раз, думая об Огне, Влада чувствовала какое-то странное, вновь возникшее тепло к этому Богу. Такую теплоту она еще никогда не ощущала… ни к Дажбе… ни к Воителю. Сие было новое, давеча вспыхнувшее чувство, которое отзывалось в девочке легким трепетом, и колебалось, словно лепесток только, что распустившегося цветка, отчего не то, чтобы прикоснуться, но даже дунуть на него было боязно.
Владелина лежала недалече от костерка, подложив котому под голову, и вновь обдумывала выданные Богом Воителем ей и гомозулям распоряжения.
– Чего ты его так вертишь? – бурчливо поучал Братосила Могуч, в основном именно они готовили ужин на себя и учеников Двужила. – Сейчас улетит в угли. Нешто не могешь быть аккуратней.
Брат молчал, хотя по гудливым позывам внутри своего живота девочка понимала, что товарищ, также как и она, голоден, потому и торопится, скорее вертая, поджарить недавно добытого вепря, коего право молвить удалось принести не мальчикам, а Двужилу… Двужилу которому к восьмому дню надоело вкушать птицу и зайчатину, а посему днесь отправившемуся на охоту самолично. Ядренистый пар поднялся от углей костерка, когда Братосил плеснул на них немного воды, тем самым притушив поднявшееся пламя, желающее сожрать уже побуревший кусок мяса. Отроковица глубоко втянула в себя аромат готовящейся еды и улыбнулась. Тепло низвергающееся от далекой звезды Солнце успокаивало не только уставшее от утомительной дороги тело, но и суть… душу, как учили пестуны, Владелины.
Вмале девочка поднялась с земли, чуть-чуть повела спиной, пошевелив плечами, и огляделась. Еще четыре костерка горели на очищенном от деревьев пятачке, лишь невысокие пеньки, выпячивающие из-под земли свои гладкие головешки, явственно свидетельствовали, что на этом месте часто останавливаются на ночлег кузнецы и ювелиры посещающие горы. Неспешно испрямившись, юница посмотрела на близлежащий костерок, подле которого восседал чистящий клинок меча охапкой травы глава гомозуль и обращаясь к нему молвила:
– Учитель Двужил, – тот враз повертал голову в сторону стоящей девочки, ни на миг не прекращая поводить сухостоем травы по лезвию вниз… вверх. – Я схожу в лес, – и совсем тихо дошептала, – по нужде.
Гомозуль согласно мотнул головой, давая тем движением позволение отлучиться, ибо это были те самые редкие моменты ухода девочки, в оные он никак не мог вмешаться. Владелина еще раз глянула на соседний костерок, где уже почти приготовилось мясо. И, прикидывая на какое время может отлучиться, резво сглотнула поток слюны выплеснувшейся в рот да торопливо направилась через полянку, огибая костры и сидящих подле них, уже вкушающих аль глядящих голодными глазами на готовящуюся снедь, мальчишек.
Двужил стоило только отроковица сокрылась за ближайшим деревом сосны, как всегда малеша углубляясь в лес, поднялся на ноги и тревожно уставился ей вслед, напряженно сузив свои очи, всем своим видом вслушиваясь в звуки чащобы. А Владу пройдя совсем немного вперед обернулась, однако весьма ладно просматривающаяся полянка и сидящие на ней отроки, несомненно, также хорошо все видящие, погнали ее дальше. Не долго думая, отроковица повернула направо, обошла одно дерево сосны, потом другое. С трудом выбирая дорогу в тех густых покрытых невысокими кустиками и порослью землях, да так и не найдя более… менее удобного места обогнула еще парочку деревьев.
Огромная ель своими ветвями укрывала оземь под собой. Кончики ее ветвей, кажется, и вовсе переплелись с ползучими растениями, налезшими на зеленые мягкие хвоинки, укрытые пушистыми буро-желтыми мхами. Юница ногой расправила место подле той дюже высоченной ели, своими верхними ветвями призывно тянущаяся к рядом растущим таким же, как и она, деревам да кривоватым, от нехватки солнца, более низким соснам.
Нежданно по лесу прокатились едва слышимые гортанные звуки, так словно недалече вельми гулко заквакали лягушки, а миг погодя раздался плеск воды. Влада торопливо вскочив с присядок, недвижно застыла на месте, тревожно вслушиваясь в звуки бора. И наново уловила ухом то же гортанное кваканье да пронзительный удар тела об воду. Один морг девочка медлила, однако будучи по природе любознательной, все же не удержалась и бесшумно так, чтобы не спугнуть того кто так чудно толковал, направилась на повторяющиеся звуки. Широкие в обхвате хвойные деревья какое-то время еще скрывали от Владелины берега водоема, но вскоре они сменились малорослым, однако не менее красивым березняком, где вперемешку с белоствольными в мелкую просеку по коре березами росла серая ольха.
Девочка, суетливо перебегая от дерева к дереву, разглядела впереди невысокий обрывистый берег реки и подходящую к его рубежу звериную тропку. Почти зеленая вода, по всему вероятию, и не двигалась вовсе, лишь малая рябь порой пробегала по ее глади. Приблизившись почитай к овражистому склону, не дюже высокому, отроковица спряталась за стволом березы, весьма небольшим в обхвате, отчего пришлось прижаться к нему правым боком. Владу на доли секунд неподвижно замерла подле дерева, и тотчас снова расслышала гортанное кваканье, да плеск. Она слегка преклонила шею, и, выглянув из-за дерева, немедля широко раззявила рот.
Глава шестнадцатая
А в реке меж тем негромко плюхая водой, плавало дюже престранное существо. Может девочке и не стоило изумляться виденному, потому как все, что она встречала в жизни было диковинным. Одначе, Владелина по чистоте своих помыслов не могла не поражаться вновь увиденному. Плавающее же в реке существо было достаточно крупным, быть может не выше чем девочка, впрочем многажды ее мощнее. До талии это было вроде человекоподобное существо, имеющее голову, плечи и руки. Однако, от стана то был уже не человек, а рыба, обладающая веретенообразным, покрытым костяными щитками удлиненным и без ног, телом, оканчивающимся коротким хвостом. Круглая голова со слегка выступающей вперед тупой мордой, на каковой смотрелись два здоровущих карих с черными горизонтальными зрачками глаза, словно не имеющих век. Вместо присущего человечеству носа почитай не отличимые, узкие щели и такой же щелевидный, широкий рот, на лице также находились четыре долгих желтоватых шевелящихся усика. Кожа создания была очень гладкая, бурая с крупными и мелкими пежинами более насыщенных цветов и верно склизкая, али то просто она была омыта водой оттого и блистала в лучах солнца. Более темным цветом выделялся округлый живот создания. Длинные руки завершались вельми мощными кистями и толстыми, длинными шестью аль семью перстами. На спине у существа также проходил короткий топорщившийся и имеющий несколько усеченную форму желтоватый плавник. Однако не просматривалось на том создании волос аль одежи, лишь на поясе висела толстая веревка с длинным свисающим концом, уходящим под воду. Создание, плескаясь в речке, то всплывало вверх, то торопливо ныряло под воду. Порой оно и вовсе выпрыгивало высоко над поверхностью реки, несомненно красуясь собой, и все то время Владу слышала гортанный говор.
Погодя отроковица решила не таиться и показаться существу. Медленно так, чтобы не напугать и вспять не вызвать нападения на себя, юница выступила из-за ствола. Сделав пару шагов вперед, она остановилась на самом краю обрыва, за каковой толстыми корнями цеплялась та самая береза и тотчас пожалела о том, что показалась. Потому как на выступающем из реки брегу покрытом желтоватым песком, над коим нависало дерево и обрывистый край земли, сидывало еще одно существо мало чем отличимое оттого, что резвилось в воде. Стоило девочке объявится как тот, что был в воде немедля прекратил всякие купания, и опустив часть своего рыбьего тела в воду, скорчил и до того нелицеприятную морду, показав ряды мелких зеленоватых зубов. А тот, каковой поместился на бережку, торопливо оглянувшись, не менее гневливо оскалился.
