– Конечно, дети воды, потомки водных стихий, коим создателем является Зиждитель Воитель, – пояснила царица, и зримое беспокойство тронуло черты ее прекрасного лица и голоса. – Также как Зиждитель Огнь и Зиждитель Седми повелевают стихией огня… А Зиждитель Дажба междупутьем, кое определяется расстоянием и величиной. Без искры Зиждителя Седми не было бы полымя, которое умеет поддержать Зиждитель Огнь… Без брызги Зиждителя Воителя нет воды каковую вмале будет поддерживать Зиждитель Стынь.
– Они лопасты скверные создания, творения столь великого и мною любимого Бога Воителя, – прошептала девочка и наново вспомнила так задевшие за живое слова лопаст об остове костей, всего, что останется от их общей Матери Земли.
– Пусть разбирает их поступки Зиждитель Воитель, – отметила наполненная теплотой и струящимся от нее успокоением царица и нежно огладила голову девушки, пройдясь мягкостью длани по ее темно-русым, вьющимся волосам. – Нам это не надобно. И так как я думаю ты, Владушка, уяснила, что лопасты более вас не потревожат, ибо те каковые необдуманно напали на тебя и желали напасть на ваши поселения более не появятся тут. Мы можем смело отправляться к озеру, абы тебе надо отдохнуть.
Вещунья Мудрая тронула своего блекло-рыжеватого коня, и он медленно затрюхал вниз по склону.
– А кто такой Зиждитель Стынь, который вскоре будет поддерживать брызгу воды Бога Воителя? – вопросила царицу девочка и встряхнув одной рукой поводья на Угольке, направилась вслед за царицей.
Глава девятнадцатая
Спешившись, умывшись и плотно поев, странники расположились на отдых подле костров. Крепыш и Трескуч вместе со своими учениками ушли на охоту, а Влада, которой наново перевязали руку чистыми полосами чудной ткани, какое-то время сидела на нарочно расстеленном для нее плаще гомозуля, словно перешедшем теперь в ее пользование. Глядя на почти не подающую признаков жизни поверхность синей воды озера, иноредь подвергающейся яростной атаке летящих с бугра струй воды и полнотелых брызг, она обдумывала почему на ее вопрос касаемо какого-то Зиждителя Стыня, от имени чьего в голове вельми жарко все запылало, царица никак не отреагировала. Вмале девочка поднялась, и все еще испытывая легкое волнение при виде воды пошла к берегу, стараясь избавиться от того беспокойства и единожды настойчивого любопытства, томления пережитого в отношении упомянутого Бога Стыня. Неспешно, под неусыпным присмотром Вещуньи Мудрой, Владелина прошлась по бережине, подняла с каменисто-земляной почвы голыш, и, легким взмахом руки, запустила его вглубь озера.
– Искупаться бы, – молвил подошедший к девочке Граб и кивнул в сторону озера, по поверхности коего расходились махонистые круги.
– Не стоит, – глубокомысленно протянула юница и криво усмехнулась. – Вишь, я искупалась и теперь тягаю за собой руку.
– Это в тебя стреляли лопасты, – отозвался, подошедший справа, Миронег. – Мы знаем. – И углядев немой вопрос во взоре отроковицы, понизив голос до шепота, пояснил, – в ту ночь когда тебя ранили, мы с Грабом никак не могли уснуть. Луна и Месяц светили столь ярко, что было видно точно днем… и мы увидели. – Мальчик чуть зримо качнул головой так, что его непослушные русые волосы шибутно заколыхались, как травы в елани, направляя то движение в сторону Вещуньи Мудрой. – Увидели прискакавшую на коне царицу белоглазых альвов. Двужил, Могуч и иные гомозули похоже ее поджидая, встречали на дороге. Царица торопливо спешилась, кинула поводья в руки Трескуча, каковой их едва успел схватить, ибо они были многажды короче наших. И еще более гневливо обдала речью гомозулей, что как они смели не предупредить девочку о лопастах и подвергнуть ее жизнь, за кою тревожатся Зиждитель Воитель и Зиждитель Дажба, и удел которой принадлежит Зиждителю Огню, таковой страшной опасности.
– Бедный Двужил, – горестно протянула девушка, уже сызнова ощущая свою вину и жалея учителя, понимая, что коль царица кинула в него гневливые слова, что же будет когда он предстанет пред очами Бога… не важно Воителя аль Огня.
– Чего он бедный, – отозвался Братосил, резко возникший подле разговаривающих ребят, и сердито зыркнул на сидящего подле костра Двужила, за которым, на вертеле, готовил глухаря Могуч. – Чего нам запретил говорить тебе о тех созданиях.
– Брат! – будто чувствуя, что сгрудившиеся обок девочки отроки ведут толкования о нем, гыкнул Двужил. – Куды ушел? А ну, иди, смотри за итьбой, нешто это Могуч должен делать?
Братосил тягостно дыхнул, вроде на него водрузили весьма, что-то тяжелое. Он торопко наклонился к воде, черпанул ее ладонью, демонстрируя тем движением, что он-де обмывался, и только засим поспешил к костру учителей. Отроковица еще чуток смотрела на расходящиеся по воде круги, а погодя, повертавшись, медленно побрела по брегу, осторожно ступая по раскинутым повдоль воды плоским камням. Пройдя немного вниз, девочка вновь остановилась, впереди округлой чертой проступал завершающийся брег озера, словно нарисованный древесным угольком. Уставившись на ту грань воды и суши, Влада задумалась. Нежданно справа, прямо из-за тонкоствольной березы выступил ученик Веского, тот самый который ноне утром дозорил. Его узкое лицо с угловатым подбородком, широким носом было не дюже красивым. А белесая кожа, лишь стоило мальцу выйти из тени дерева, резко покрылась красными пятнами. Крупные с желтой радужкой глаза, так не присущие человечьему роду, в упор воззрились на девушку.
– Чего? – вопросил он Владу и в тембре его голоса чувствовалось негодование, будто та его чем обидела.
– Чего? – переспросила девочка, удивленно пожимая плечами.
– Боишься теперь воды… да? – поспрашал мальчик и днесь уже прозвучала явственная издевка.
– Воды?.. а чего мне ее бояться, это ж вода, – разумно ответила отроковица, не совсем понимая раздражения мальца и желание ее задеть, однако ощущая нарастающий гнев в нем и какое-то неприятное трепыхание всего его несколько мешковатого тела.
– Гляди, выскочат лопасты и как тебе надают… прямо… прямо, – отрок и вовсе захлебнувшись гневом так и не смог досказать чего желал.
Он внезапно стремительно сжал руки в кулаки. И стоило лишь ему сие сделать, как не менее торопливо юница провела правой рукой по кушаку проверяя на месте ли ножны с мечом. Не столько собираясь ими воспользоваться, ибо знала, что сняла и оставила их подле царицы, сколько демонстрируя собственную защищенность, как это всегда учил делать Двужил, отвечая тем самым на выпад себе равного.
– Что смелая только с мечом? – вопросил мальчик, и отроковица поняла, что он явно ищет, как посильней ее обидеть. – А как насчет рукопашного боя. Один-на-один… ты и я… И узнаем тогда, на чьей стороне сила.
– Сила? – почему-то совсем не гневаясь, весьма спокойно протянула Владелина. Або несомненно, понимала отрок ведает, что рукопашным боем с ней Двужил никогда не занимался, оно как у нее от тех «приемов», как величали их гомозули, подолгу шла из носа кровь и дюже долго болела голова. – Без сомнения сила на твоей стороне. Погляди ты шире меня вдвое в плечах, и кулаки твои мощнее. Неужели ты думаешь я смогу противостоять им… тем более, – отроковица хотела молвить про раненную руку, но посем раздумала и кособоко вскинув вверх угловатые плечи, тотчас развернулась и все также переступая с камня на камень направилась к стоящим на берегу Грабу и Негу.
