– Надеюсь, – голос Шудякора звучал весьма обеспокоенно. – С рукой главы Лесных Полян все благополучно?
– Не совсем, – ответила царица белоглазых альвов, и, направив в сторону юницы руку, огладила ее колыхающиеся на ветру волосы, придавая им ровности. – Руку мне удалось спасти, но яд со стрел лопаст попал в кровь. И девочку весьма мучает боль и озноб. Мне нужна самая теплая комната в твоем жилище, и кто-то из энжеев, чтобы послать его за надобными мне травами.
– Конечно, конечно, – не мешкая откликнулся Шудякор и напоследях испрямил все то время гнущийся стан, став зараз выше царицы.
Одэгэ медленно обернулся и гулко загыркал чего-то своим людям и сразу один из них поуже в плечах, да пониже подступив ближе, склонился столь низко, что вздевшийся вверх покатый горб живописался на спине превысокой макушкой горы.
– Аласты Зуйкара будет в твоем распоряжении великочтимая царица, – пояснил Шудякор, кивнув в сторону склонившегося энжея. – Исполнит указанное тобой, и во всем поможет.
– Благодарю, – молвила Вещунья Мудрая и теперь сама зыгыркала.
А миг спустя аласты Зуйкара, как представил ее одэгэ покрытая бледно-бурой шерстью и в голубом плаще, распрямив спину, ласково глянула на стоящих женщин светло-серыми очами, и, указывая рукой направление, повела царицу и девочку к лестнице.
– Одэгэ, – добавила, резко оборачиваясь, Вещунья Мудрая. – Прими, как и положено, гомозулей гостями в своем доме. – А зычно фыркнувшему учителю Влады строго велела, словно лишь она теперь и была главной, не только среди путников, но даже и в самом Выжгарте, – Двужил отроки пускай идут за нами.
Граб и Миронег, дотоль безмолвно затихшие позади Двужила и Могуча, по всему тому же недовольному фырканью главы гомозулей направились вслед за тремя женщинами, оно как догадалась Владелина, аласты была того же пола, что и она.
Пока Шудякор и гомозули обменивались довольно вежливыми приветствиями, Влада вслед за царицей белоглазых альвов и Зуйкарой поднялась по лестнице и пошла вдоль нее, где веранда была ограниченна справа стеной. В той стене находилось много проемов ведущих внутрь самого помещения скрываемых широкими дверьми сделанными, также как и окна, из полупрозрачного материала. Пройдя две аль три из них, Зуйкара приблизилась к одной из створок, и, взявшись за изогнутую, словно ветвь дерева ручку, приоткрыла ее вглубь помещения, в оное сначала вошла царица, юница и, лишь потом мальчики.
Прямо пред взором Владелины живописалась небольшая и совершенно пустая комната, замыкаемая тонкой перегородкой, в виде двух створок, тем разделяющая помещение на части. Та часть, в которой они находились, была не дюже широкой и прямоугольной формы. Пол здесь был глиняным, в нем даже просматривались остовы соломы аль камыша, и весьма гладкий, чуть зримо блистающий. Аласта сызнова низко склонившись, точно не позволяя себе в столь узкой комнате быть выше царицы, направилась к перегородке – двери и взявшись за витиеватую ручку, вставленную в один из стыков, приоткрыла непроницаемую с этой стороны створку впуская вовнутрь иного помещения царицу.
– Надобно снять обувь, – пояснила, обращаясь к девушке, Вещунья Мудрая.
Она, резко наклонившись, единым махом, сняла с одной… и второй ног свою тонкую, обтягивающую, мягкую и как оказалось высокую обувь. Оголив такие же белые, как и кожа рук, лица, стопы с четырьмя удлиненными одной формы пальцами. Когда царица наклонилась цепочка, венчающая ее мочку, упала вниз, и яро блеснул камушек в его макушке, теперь пыхнув почитай огнистым светом. Владелина меж тем с трудом стала выполнять указанное, и наклонившись, нежданно тягостно качнулась, ее ноги в коленях порывчато дрогнули и подогнулись… Еще миг той слабости и она, было чуть не растянулась на полу в полутемной комнате, освещаемой приглушенным светом проникшим сквозь прикрытую входную дверь и верно отворенную створку иной комнаты. Граб и Нег замершие подле двери, узрев, как надрывно качнулась девушка, торопливо шагнули к ней. Однако Граб первый подхвативший девочку под руку столь гневливо зыркнул на Миронега, что тот также спешно отступил назад. Притулившись спиной к стене, Граб, придерживая Владелину, помог снять и поставить подле другой створки ее сапоги. Чуть слышно хмыкнула Вещунья Мудрая, когда отроковица, поблагодарив мальчика и все, дотоль покачиваясь, вошла в новую комнату… такую же пустую, как и та в оной остались за резво закрывшейся створкой ребята.
В этом помещении пол был не менее гладок и ровен да устлан рядами деревянных встык подогнанных дщиц. Казалось снизу его, что-то подогревало, оно как теплый дух поднимаясь с под него согревал воздух в комнате. В помещении, весьма пустующем, лишь в правом углу висела широкая полочка, укрытая белой с бахромой по краям скатеркой, на которой стояли вырезные из дерева образа, чем-то схожие с головами Огня, Седми и еще какого-то неведомого Зиждителя. Посередь комнаты поместилось ложе, не имеющее ножек и весьма низкое так, что, казалось, опускаешься ты на сам пол, пред тем как лечь, право молвить устланное достаточно плотным высоким тюфяком. Яркий свет из полупрозрачного окна, занимающего всю ширь стены, светозарно заливал комнату, а позадь того стекла просматривались пролегающая, как оказалось по кругу веранда, одначе, с этой стороны не имеющая навеса.
Вещунья Мудрая, еще когда снимала обувь в первой комнате, повелела мальчикам оставаться там, а когда Аласты закрыла створку молвила ей:
– Зуйнара, – склонившаяся энжейка, торопливо дернулась всем телом. – Надобно принести девочке, что-то под голову, оно как они покоятся ночами на подушках и ей так привычней, и, конечно, одеяло.
Аласты суетливо кивнула несколько раз, а посем когда царица уже, что-то загыркала на их языке все также склонено вышла из комнаты, притворив за собой створку двери.
– Давай Владушка я помогу тебе раздеться, – мягкий голос Вещуньи Мудрой, чудилось, наполнял невыразимой лиричностью песнопений всю комнату.
– Как же раздеться, – несогласно откликнулась юница, прижав к груди больную руку. – Там… в той комнате мальчики, а здесь. – И отроковица показала на полупрозрачное окно. – И вовсе все видно.
– Мальчикам, – незамедлительно ответила царица и шагнув ближе к девочке придержала за руку ее уставше-покачивающуюся фигурку. – Ничего не видно… А окошко сделано таким образом, чтоб тебе можно было видеть красоту того мира, при том самой оставаясь невидимой.
Владу с интересом воззрилась на дверь, что отделяла ее комнату, от той в коей находились отроки и не приметила даже их образов, токмо густая серая хмарь покрывала полотно створок. Покуда царица снимала с юницы ножны с мечом, кушак… помогала сымать рубаху, шаровары и онучи та чуть слышно постанывала, ощущая резкое сокращение мышц в левой руке, да тугие, словно налившиеся кровью и почти не шевелящиеся пальцы. Вещунья Мудрая одела на отроковицу долгую почти до пят без рукавов рубаху, с широким до груди клиновидным вырезом, которую достала из своей сумы. Положила вещи девочки и свои в угол, как раз под полочку с головами Богов и велела ложиться. Обремененная болью и утомлением, Владелина не мешкая выполнила повеление царицы, и с удовольствием опустившись на довольно мягкое ложе вытянула ноги, пристроила левую руку себе на грудь, слегка ее приобняв. Лучистый, солнечный свет, вкатывающийся через окно, озарял своим полыханием комнату, подымающееся тепло охватило своей ласковостью все измученное тело Влады, и покуда царица белоглазых альвов, что-то там творила с плохо слушающейся ее рукой, она закрыла глаза и уснула.
