– Что ты, Владушка? – успокаивающе протянула царица, узрев трепет в лице отроковицы, и нежно огладила ее по голове и долгому хвосту. – Не бойся им не больно.
Владу весьма недоверчиво зыркнула на царицу, а когда та медленно кивнула, сызнова перевела взгляд на лошадей. У коих из прорезей теперь не только сочилась густыми потоками кровь, но и вже вылезали с двадцать, а то и больше мощных метровых перьев, идущих словно в три ряда. Дюже скоро дотянувшиеся в размахе до крупа, они, вздрогнув, замерли. Кони шибутно встряхнули головами и разком поднялись на задних ногах, вздев передние да мощно встряхнув ими. И тотчас те самые прорези, с которых сочилась юшка, вроде как закупорились одним из коротких перьев, пролегшим горизонтально, а брызги, покрывающие шерсть, впитавшись, предали еще большей рыжины ее окраске. Жеребцы резво опустились на все четыре копыта, и пронзительно заржав, слегка сомкнули крылья.
– Теперь слушай внимательно Владушка, – принялась толковать царица, днесь вызывая к себе повышенный интерес у девочки. – Мы как ты можешь понять, полетим на кологривах. Таким образом, перемещаются белоглазые альвы, так как эти удивительные существа живут только на нашей планете в далекой Галактике Синее Око. Люди до сих пор не летали на этих существах, и ты будешь первым человеком на Земле кто удостоен таковой чести, ибо так велел Зиждитель Небо, чтобы не трястись девять дней на Угольке и не перенапрягаться.
Владу заметно покраснела, чувствуя, что ей и впрямь оказана честь… да и еще самим… самим Богом Небом и посему суматошливо кивнула.
– Во время полета не натягивай поводья, – продолжила сказывать Вещунья Мудрая, и, узрев, что щечки юницы зарделись, нежно провела по ним перстами. – Не снимай с головы капюшона, не крути головой и желательно не смотри в небо, оно весьма своеобразно на тебя воздействует. Просто-напросто следуй за мной. Летун очень умный конь, он будет лететь плавно, потому с тобой все будет хорошо. Главное, чтобы ты не испугалась высоты и не запаниковала. Ежели, что-то пойдет не так, али заболит рука, закружится голова, просто скажи Летуну, чтобы он спустился вниз. И конь, не мешкая, выполнит твое повеление.
– А я никак не могла понять, – восторженно взирая на лошадей, откликнулась отроковица. – Как ты могла так скоро прибыть к нам из Лесных Полян. Теперь ясно, ты прилетела на крыльях кологрива… Значит мы тоже скоро будем дома?
– Да, весьма скоро, – немедля принялась пояснять Вещунья Мудрая явно довольная восторгом Влады, и, поддерживая ее под правую руку, повела к Летуну. – Солнце еще не достигнет приделов вечера, как мы прибудем в Лесные Поляны.
Царица неспешно вложила поводья в руки Владелины, после того как сподвижница усадив девочку в седло, накинула ей на голову капюшон.
– Старайся держать поводья в правой ручке, – наконец вставила Знахарка Прозорливая, оправляя на ногах девушки полы плаща. Золотая материя, мгновенно заколыхавшись, плотно окутала не только шаровары, рубаху, голову, но и часть рук. – Не нагружай больную ручку. Пальцы там отекшие и могут не почувствовать как выскочат поводья. Да слишком не крутись, не наклоняйся, не оборачивайся, чтоб не испугаться.
– Хорошо, – Владелина говорила уже вельми живо, всякая досада на Богов и царицу испарилась. Еще бы такая удача, взлететь в небеса, подобно кружащим над ней двум соколам, громко заклекотавшим, стоило токмо ей выйти из комнаты жилища осэгэ.
– Летун, – Вещунья Мудрая обращалась к жеребцу, проведя пальчиками правой руки по шерсти его удлиненной морды. – Будь осторожен, ибо несешь на себе большую ценность. Не торопись, высоко не бери, все время следуй точно за мной, и ежели, что-то не так сразу приземляйся. С девочкой ничего не должно случится, сие просто недопустимо… Зиждители нам ее доверили, посему не надобно тебе говорить, что произойдет коли мы не оправдаем их доверие.
Конь наново пронзительно заржал и несильно потряс головой, будто тем самым объясняясь с царицей, а белоглазые альвы уже направились к своим кологривам и ретиво на них воссели, проявив в том должную сноровку. Еще, по всему вероятию, морг нетерпения Влады, которое окутало ее так плотно, что под носом обильно выступил бусенец пота и жеребец царицы сделал пару широких шагов вперед. Он махонисто раскрыл крылья, и трепетно заколыхав каждым перышком, стремглав ими взметнул. Копыта его немедля подались ввысь, оторвавшись от каменного пятачка, и вскоре он уже парил в небесах. Днесь порывисто взмахнул крылами и Летун, да взвился выспрь, а над головой девочки, почти коснувшись ее слегка колышущегося капюшона, пронесся один из соколов и громко заклекотал.
Владелина затаив дыхание, судорожно схватилась обеими руками за тонкие поводья. И с ужасом глянув вниз, узрела под собой макушки каменистых скал, глубокий обрыв справа и не менее далекую и значительно широкую долину с витиеватым разрезавшим ее неровную поверхность волоконцем реки. Гулко стукнуло внутри сердце, болезненно надавив на легкие и горло… А внизу уже мелькали округлые синие озера, бликами света слепившие глаза, кроны бескрайних хвойных лесов, в доли секунд выросшие под ногами Летуна, слегка диагонально наклоненные.
От быстроты полета и частого мелькания верхушек деревов у Влады закружилась голова. Потому она резво подняла взор и уставилась на летевшую впереди нее царицу укрытую красным плащом, каковой она одела еще в Выжгарте и на полотнище которого живописался смаглый крест, с загнутыми концами, закрученными в левую сторону. Вмале девочка задышала много ровнее, тем стараясь непременно успокоить себя. А кони все набирали высоту, посему, похоже, и макушки гор оказались весьма далеко, слившись в единое, зеленое пятно. Плотные белые туманы, выскочив прямо подле ног, зацепились своим лоскутком за носок сапога Владелины, а дыхание вдруг стало тугим. Да только когда, казалось, лицо, обжег ледяной порыв ветра, будто острой хвойной веткой покарябав кожу, и тугой ком застрял в груди, из гривы Летуна вырвалось яркое сияние. Оно заполнило пространство не только подле шеи, но и своим коловращающимся движением дотянулось до лица девушки, немедля согрев и протолкнув ком куда-то вниз, по-видимому, в желудок. Ком гулко плюхнулся в глубины плоти юницы и вызвал своим колыханием, из стороны в сторону, желание исторгнуть его обратно. И тогда все то время летящий подле головы Владелины сокол, наново пронзительно заклекотал. И не только Летун, но и конь царицы взяли резко вниз. Отчего погодя отроковица узрела весьма близкие верхушки деревьев и мелькающую под левой стопой, вставленной в стремя, извивающуюся тонким лучиком ездовитую полосу ведущую в Лесные Поляны.
Горы уже остались позади, а впереди наблюдались лишь несметные полчища лесов с редкими прогалинами меж них, зеленых левад али еланей. Девушка, повернув голову вправо, неотрывно следила за полосами леса, уходящими своими зелеными полотнищами вдаль и там сливающихся в единую полосу с небосводом, лишь малешенько придавая его цвету лазурности. Порой наблюдались меж тех дальних ковров, лучистые блики голубой воды, схожей с людскими венами, аль разбросанные мисы, тарелки, братины озер. Необычайная яркость зеленого цвета иноредь отливала седостью, серебристостью кружащего над ним дымка. Трепыхание в сердце уже давно прошло, но Влада хоть и успокоилась, старалась не глядеть себе под ноги, где картинка однообразных верхушек деревьев временами с белыми пежинами укачивала ее. И также она не решилась воззриться в небеса, страшась, что столь близко-нависающие, оно разком утянет ее к себе. Левая рука, судорожно сжимающая поводья, вскоре, как и предупреждала Знахарка Прозорливая, онемела в перстах и вроде как даже в ладони. Потому поводья пришлось выпустить и удерживать их лишь правой. Отроковица положила больную руку на луку седла и на малеша так замерла.
