– Удалой, ты чего? – встревожено вопросила Владелина, узрев столь стремительное приземление щенка подле собственных ног.
Удалой звонко тявкнул, чего позволял себе лишь в присутствии отроковицы и вздев голову да открыв пасть вывалил из нее мягкий, розовый язык, при том закачав туды… сюды хвостом.
– Чего? – довольно оглядывая столь милое создание уже много ровнее спросила девушка и присела на корточки подле щенка, ухватив того перстами за удлиненную морду. – Ты, как насчет, убежать отсюда, чтоб никто не видел, и поколь нет Вещуньи Мудрой?
И та задорность, своеволие, живущее во Владе, верно, в миг наполнило и щенка, отчего он спешно вывернул свою крутую головешку и принялся, изгибая язык, лизать руку хозяйке.
– Убежим?! – глубоко вздохнув и точно утверждая принятое решение, молвила отроковица и рывком поднялась с присядок, принявшись оглядывать и сам двор, и крыльцо дома, и пролегающую недалече мощеную улицу.
Не торопко словно боясь, что ее побег заметят и в доли секунд вернут обратно, Владелина вышла со двора и остановилась на мостках. Лишь толику времени она медлила, все еще вглядываясь вдаль улицы, где обок с домами гомозуль поместились четыре более мощных сруба для альвов, в трех из которых жили сподвижницы, а в самом крупном царица. И, не приметив, на пустой улице какового движения, махом сорвавшись с места, во весь дух побежала вон из поселения. Желание побыть одной было столь велико, оно заслонило собой просьбы царицы не уходить никуда без ее ведома, поглотило под собой слова Богов беречь себя. Влада стремглав проскочила через соседний двор, покуда пустого, оно как мальчики чем-то занятые еще не вернулись домой, и прибавив шагу, и вовсе, кажется, полетела в стоявший пред ней стеной лес… Хоть и не так любимый отроковицей, как луг и небо своей бескрайностью, но сейчас манящей возможностью остаться один-на-один с собой. Удалой дотоль неотступно и на удивление молча бежавший следом, нежданно заскочил спереди, девочка, запнувшись об вертлявое тело щенка, порывисто дернулась и полетела вниз, будто врубившись в землю зараз руками, подбородком и грудью. Удалой звонко взвизгнул от боли, а юница не менее звонко засмеялась, и, повернув голову положила щеку на покрытую невысокой травой оземь, вспаханную подбородком, и замерла… Улыбаясь столь трепетному вечернему теплу солнца и аромату земли. Здоровущий зеленый жук с желтыми полосками толь прилетевший, толь заползший по островатому отростку травинки, остановился на его кончике и закачался взад… вперед, обдумывая свой дальнейший путь на этот вечер. Розовый язык Удалого, энергично прошелся по лицу девочки, облизав сначала ей нос, потом чаще и ретивее уста.
– Хватит… хватит, – чуть слышно протянула Владелина и резво повернувшись, улеглась на спину.
И тотчас щенок вскочил ей на грудь и принялся еще активнее лизать лицо, таким побытом, выказывая всю свою преданность и испытываемую им любовь.
– Хватит Удалой, – подымаясь с земли и сталкивая с груди все еще довольного щенка, произнесла девочка.
Громкое клекотание соколов не одного, а сразу двух пролетевших над Владой, незамедлительно смахнули с ее лица улыбку. Отроковица вздела голову, и, всматриваясь в парящих очень низко птиц, ощутила мощную волну раздражения и тревоги. Владелина уже давно поняла, что, как и царица, и Выхованок, птицы тоже приглядывают за ней, всяк раз опускаясь особенно низко если она решит сделать, что-то о чем не ведает Вещунья Мудрая.
– Опять, – негодующе проронила юница и туго задышала. – И чего они надо мной кружат, а… Как ты думаешь Удалой? Нешто им более не чем заняться?
Девушка сызнова опустилась на землю и всмотрелась в бледно-голубую даль неба, коя пред тем как почернеть окончательно, пыталась допрежь того покрыться блеклостью синевы. Соколы сделали несколько махонистых кругов над Владой, точно осматривая местность околот нее и, похоже, спустились еще ниже… Засим они заклекотали столь пронзительно, что тот крик отозвался эхом в голове девочки и даже дрыгнули черты ее лица. Удалой прилег подле правого бока хозяйки и тяжело задышав, высунул свой язык.
– Ты должен стараться Липок, – нежданно послышался совсем недалече трескучий, низкий и как всегда холодный голос Знахарки Прозорливой. – Ты будущий врачеватель этих людей. Придет время и мы альвы улетим от вас. И все то, чему я днесь тебя обучу будет долгие века… века Липок оберегать жизни людей. А ты так ленив, тебе сложно запомнить то малое, что я тебе показываю. Но я ведь выбрала тебя, неспроста из всех ребят. У тебя способности к врачеванию. И ты ноне просто обязан приложить все свои усилия, чтобы перенять от меня хотя бы малую часть знаний. Большего я и не требую.
Влада напряженно вжалась в землю, страшась разрушить единение ученика и наставника в каковое нечаянно вклинилась, и чтобы Удалой ее не выдал, ухватила его за загривок, и, притянув к ноге, зажала морду. Слегка при том принявшись оглаживать шерсть на спине левой рукой.
– Я просто устал Знахарка Прозорливая, – по-видимому, всхлипнув, отозвался Липок, ибо по жизни был ревой. – Просто устал.
– Ты и так почти шестнадцать лет ничем не занимался, – теперь голос старшей сподвижницы зазвучал и вовсе гневливо. – Можешь малость поднатужиться… И более не смей на меня жаловаться Владелине, не зачем ее тревожить своей ленью, ибо потом меня весьма вычитывает за то царица. Лучше перенимай трудолюбие и старательность, каковой обладает Владелина, каковой ученице можно лишь порадоваться.
– Да… я… – негромко пыхнул Липок и затих.
Было слышно, после упоминания имени юницы, затихшей на земле, что альвинка и мальчик идут по краю леса, к которому она и стремилась добежать, стараясь обойти крайний двор Ведогоня по рубежу. Желание слиться с землей неудержимо овладело девочкой, и она не только вдавила спину и голову в почву, но, по всему вероятию, перестала дышать, мечтая, чтоб ее все же не приметили. Зычное клекотание соколов, вроде прорезало предвечернюю тишину, и один из них внезапно резко снизившись, стремительно пролетел над отроковицей, и, не мешкая вырвавшегося из ее рук Удалым, звонко затявкавшим.
– Удалой! – пронзительно кликнул, величание щенка мальчик и тотчас свистнул, подзывая его к себе. – Ты чего там делаешь?
Узнав старого знакомца, щенок дернулся из удерживающих его рук девушки и живо понесся влево в сторону Липка.
– Вот же какие противные, – прошептали губы девочки и сердито проследили зеленые очи за еще более низким полетом птиц.
Бесшумная поступь Знахарки Прозорливой, несомненно, направилась в сторону все еще лежащей юницы надеющейся, что, быть может, сподвижница передумает и не станет ее разыскивать, продолжив прерванный путь.
– Ты, что тут делаешь? – голос Знахарки Прозорливой прозвучал над девушкой, и в нем теперь послышалась не свойственная ему забота и тревога. А миг спустя ее красивое лицо с изогнутым в середке, малой горбинкой, носом да слегка удлиненным кончиком, тонкими, мягко очерченными губами и белыми очами, где очень редко вспыхивали кружащиеся бледно-желтые круги живописалось над отроковицей. – Владелина, что случилось?
