Во второй комнате, драпированной материей буро-зеленого цвета и коврами, находилась еще одна, более узкая дверь, каковая уводила во двор. В данной комнате располагался небольшой стол, на котором всегда находился кувшин с теплым молоком, водой и братина, ибо, как и прежде мылась, кушала Влада только в доме Кали-Даруги. В этом, можно сказать, центральном помещении половины девушки, днесь неотступно находился Выхованок, провожая и встречая госпожу, укладывая ее на покой али вспять подымая, потому как в том она до сих пор нуждалась.
Теперь, коли быть точным, общий дом рани Черных Каликамов и Владелины, окружили единым забором, правда, сделали два входа. Еще один как раз супротив входной двери в половину юницы. Там по желанию девушки на плетеную изгородь привесили легкую калитку. Будку Удалого, как и его самого, перевезли к дому Влады, поставив недалеко от входа. Хотя данному переселению Кали-Даруга не больно обрадовалась. Однако, дурная привычка собаки опираться передними лапами при встрече на сарафан хозяйки, лишь он переселился на новое место, мгновенно прошла. Ибо данное бесстыдство стало не по нраву рани демониц, о чем сообщила Удалому Лярва. И когда пес в очередной раз решил приветствовать госпожу пристроив лапы на полотно лазурного сарафана, тень чуть заметно колыхнулась вперед, и, нависнув над Удалым, всей своей дымчатой массой, вельми ярко замерцала почти черными пятнами. Пес тотчас опустился на грудь, испуганно вжался животом в деревянный настил дорожки и пронзительно заскулил. И после этого уже никогда не ставил на одежду девушки свои лапы, отучившись от той дурной привычки, впрочем, неизменно при встрече тревожно поглядывал за ее спину.
Владелина эти два дня, что возводили ее половину дома, наблюдала за строительством, так как после возвращения из капища, где по замыслу Кали-Даруги произошла встреча Першего и Крушеца, достаточно часто тревожилась, раздражалась и плакала. Посему ей не только приходилось проводить многажды раз обряды, чтобы снять томление, но и ночевать в доме рани демонов. Все это время девушка особенно нуждалась в Кали-Даруге, и не только в поддержке, заботе, но и в том, чтобы пристроив к ней на колени голову позволить голубить волосы трепетными поцелуями перст. Рани Черных Каликамов ласково гладила прилегшую на тахте юницу по волосам, лобызала руки, лицо и снимала тем невыносимо мощное волнение, кое оказывала на плоть лучица. А махие капельки слез, скатываясь по щекам Влады, падали демонице на материю сарафана и смачивали его своей горечью.
Девочка знала, что ее изба в связи с приездом девочек перейдет к Липоку и его будущей семье, и, понимая ту необходимость достаточно спокойно восприняла свое переселение. Тем паче она вельми нуждалась в рани, и жить подле нее было Владелине в радость.
Асил прибыл на хурул в тот момент, когда поднявшийся с кресла Перший, ухватив за руку Вещунью Мудрую, собирался покинуть многоугольную комнату. Он вступил в помещение, также как и дотоль Огнь, войдя, кажется, через саму стену.
– Здравствуй, Отец, – серебристо-нежным тенором, молвил старший Атеф.
Асил протянул правую руку, нежно обнял брата за шею и преклонил к его плечу голову, ноне не прикрытую венцом. Черные, прямые и жесткие волосы слева собранные в тонкую, недлинную косу, каковая пролегала, скрывая ухо, до плеча Бога переплетаясь там с зелеными тонкими волоконцами, унизанными синими сапфирами, резко качнувшись, свалилась ему на грудь и легохонько шевельнулась, точно живая.
– Здравствуй, мой милый, – мягко отозвался старший Димург и немедля прикоснулся губами к его голове. – Как ты? Как малецыки?
– Все благополучно, – опять же нежно ответил Асил, и, распрямив шею, подняв голову, устремил полюбовный взгляд на старшего брата. – Седми, наконец, выполнил обещанное, и встретился с Велетом. Правда, малецык, так и не дождавшись его в Становом Костяке, сам полетел к Седми в Галактику Косматый Змей. – Старший Атеф широко улыбнулся и в его глазах, радужная оболочка, ноне карего цвета уменьшилась до формы зрачка, приобретя вид вытянутого треугольника. – И вельми долго его ждал в дацане, ибо Седми отправился в ближайшую систему на капище, и, не желал возвращаться.
– Велет просто молодец, что дождался Седми… Я не сомневался в его терпение, – полюбовно молвил Перший, одначе, таким тоном, что сразу становилось ясным, случившееся происходило под его непосредственным вмешательством. – А теперь ты, мой любезный малецык, потолкуй с Небо. И прошу тебя будь сговорчивым… не надобно дальше нагнетать досаду меж вас обоих.
Димург вновь ласково прикоснулся губами к Асилу, теперь только к поверхности его правого глаза и виска да медлительно опустив взгляд, ободряюще кивнул на словно затерявшуюся меж Богов таковую маленькую Вещунью Мудрую. А после, шагнув в унисон с ней, исчез в ровной стене уходящей отвесно вверх прямо к пологому своду залы.
Верно, потому как Перший попросил Асила быть сговорчивым, погодя озвученное Небо предложение встретиться в капище с девочкой взамен на то, чтобы в будущей плоти отсрочить соперничество за лучицу, было им безоговорочно принято. Старший Атеф в том не только уступил старшим братьям, он, как и иные Боги, понимал важность появления нового божества и желал с ним общения и налаживания столь необходимых родственных связей. Асил, хоть и не сказывал Першему и Небо, но до сих пор переживал, что в свое время лишил любезного ему Круча общения со старшими Богами и братьями. И нынче только благодаря старшему Димургу, благодаря его знаниям и требованиям малецык Круч постепенно налаживал отношения и чувственность со всеми иными Зиждителями. Точнее, это Боги из печищ Расов и Димургов почасту встречались с юным Кручем, уделяя ему свое внимание, одаривая его своей любовью и заботой.
Владелине о предстоящей встрече с Асилом не сказывали. Кали-Даруга не хотела лишнего волнения, так как Крушец, обладая особой чувствительностью, все эти дни переживал новое расставание с Першим. Потому рани демонов пришлось даже на несколько дней усыпить девушку, чтобы провести лечение и снять напряжение с лучицы. Впрочем, Кали-Даруга знала, что встреча с Асилом непременно скажется благоприятно на состояние Крушеца, посему с тем свиданием не стали тянуть.
В этот раз демоница проводила юницу до капища, поднялась с ней по лестнице и нежно прижала на пятачке, голубя ее распущенные, схваченные в хвост темно-русые, вьющиеся волосы. Засим, успокоив своей нежностью, она провела ее чрез завесу в залу, таким образом, сама, однако там не появившись.
Владелина вступила в залу и первым делом зыркнула на лежащего на тахте Небо. Бог не просто оперся спиной о приподнявшуюся валиком часть тахты, он и сам занял позу на боку так, что на ее поверхности лежали ноги. То, что старший Рас принимал девушку на тахте, да еще и лежа, значило одно, встреча должна стать продолжительной. Юница широко улыбнулась Отцу, а миг спустя неторопливо перевела взор на кресло, что стояло вполоборота, слева от тахты и на оном сидел Асил. Старший Атеф ноне обряженный в короткую без рукавов рубаху серебристого цвета и сине-марные шаровары, на бедрах и щиколотке собранные на резинку, обутый в серебристые сандалии сомкнутые по всей подошве, словно хотел всем своим видом стать ближе к Першему. Днесь его дивный венец, удерживающий в навершие платиновое деревце, плотно усыпанное плодами и цветами, истончал тончайший аромат, наполняющий тем сладким духом всю залу Расов, ноне увитую пористыми долгими полосами голубоватых облаков… Колеблющихся не только в своде, но и точно натянутые полотнища, на стенах. Кремового цвета, узкие губы Атефа живописали мягкую улыбку, а само уплощенное лицо было наполнено благодушием. Темно-карие, точь-в-точь, как у Першего, очи глядели на юницу с такой нежностью и любовью, что она, переведя взор на Бога, немедля остановилась и тревожно застыв, скоро дыхнула:
