– Здравствуй, милая моя Кали, – демонстративно полюбовно прошептал Седми, и, подавшись вперед, провел дланью по густоте ее волос укрывающих спину. – Давно не виделись, я так тосковал. Ну, понятно, почему Перший не принимал. Но отчего ты не желала встречи?
– Ах, мой дражайший мальчик, Господь Седми, все по той же… по той же… причине, что и Господь Перший, – в гласе рани звучала такая нежность, теплота и единожды виноватость, что затрепетал не только сын старшего Раса, колыхнулись белые сетчатые облака, словно полосы натянутые по окоему свода залы. – Он мне велел не видеться с вами, Господом Велетом и Господом Кручем поколь. И мне это пришлось содеять… Хотя я знала, как это тягостно отразится на моих мальчиках и особенно столь юном Господе Круче, но не могла нарушить веления вашего Отца.
В это слово Кали-Даруга вложила особый смысл, который ощущал, кажется, не только Седми, но и остальные Расы, потому хмурые лица Небо и Дивного несколько распрямились от морщинок испещривших особенно густо кожу на их лбах.
– Я не сержусь на тебя, моя милая Кали, – мягко протянул Седми и убрал правую руку от головы демоницы. – Понимаю, просто тосковал.
– Ом! мой драгоценный, драгоценный мальчик, – торопко продышала рани и днесь прижала тыльную сторону ладони левой руки Бога к очам, носу и устам, точно загораживаясь тем от давящей на нее вины. – Мне очень жаль… очень…
И залу, на самую малость, наполнила тишина. Такая густая, плотная… Казалось в помещение ноне никого и не было… Лишь от испытываемой любви, что плыла в окружении Седми и Кали-Даруги колыхались в такт ее дыханию ажурные лучи белых облаков на миг, то смыкая полностью свод, то наново оголяя ту голубизну.
– Как наша лучица, – наконец, прервал отишье Седми, и убрал выпущенную рани руку на облокотницу. – Чувствую свою вину пред ней. И за обряд, и за то, что облыжничая Асила мы во время не призвали тебя, чем подвергли ее жизнь опасности.
– В том не ваша вина, мой милый мальчик, Господь Седми. На вас воздействовали своим главенством и досадой, коя наполняла по отношению к Атефам, – глубокомысленно отметила Кали-Даруга и небрежно прошлась взором по лицам Небо и Дивного. – Но я вам толковала, что та досада может принести неприятности коли ее не забыть, тем паче в отношении того к кому так привязаны, к Господу Велету. Толковала, что непременно найдется какой-нибудь умник, – демоница сделала особое ударение на последнее слово, чем вызвала сияние лица Седми. – Каковой использует вашу досаду себе в выгоду и навредит вашему спокойствию. А после будет делать безразличное выражение лица, что это, мол, не его вина и вообще его ничего не касается.
– Ой! кто бы говорил насчет досады… кто б учил, – не выдержав тех назиданий, с особой горечью, откликнулся Небо, и спешно прикрыв очи, резко вошел головой и спиной в ослон кресла так, что последнее туго дернувшись, изогнулось пологой выемкой. – Тот, кто сам с негодованием не умеет справляться и уже измучил меня своими придирками.
– Раз измучила, так на что сюда явились? Кто звал? – днесь рани Черных Каликамов не скрывала своей язвительности, может потому на голубой коже ее лица проступили почти фиолетовые крупные пежины. – Лично я не приглашала.
– Кали… Кали, – торопливо проронил Седми узрев, как демоница резко дернулась в направлении выхода будто собираясь покинуть залу. – Ну, чего ты, в самом деле… Столько не виделись, не толковали толком, а ты обижаешься. Да и не зачем досадовать на Небо, это я его просил облыжничать Асила. И он не мог не пойти мне на уступки. Никак меня не использовал и не выгадывал. Да и прибыл Небо сюда, ожидая вестей о лучице, также как и я, и Дивный. Меня о том попросил Родитель, Дивного Перший… Прошу тебя не стоит серчать, прошу.
– Да, что вы, мой дражайший мальчик Господь Седми, разве я могу на вас серчать… Так вас люблю, моего бесценного мальчика, – нежно певуче протянула Кали-Даруга и в черных ее очах зримо вспыхнули лучи света увенчанные золотыми искорками, словно несли на своих кончиках крохи слезинок. – По поводу лучицы. Ноне явственно наблюдается улучшение ее состояние, надломленность снижена, отключение нормализовалось. Думаю, если мы сохраним определенные условия для плоти, значительно отодвинем ее смерть, и надолго сбережем связи меж ней и лучицей. И скорее всего в ближайшее время сможем приступить к занятиям. Теперь только необходимы условия для госпожи… по статусу, жизни, питанию и защите.
Рани Черных Каликамов смолкла и пронзительно глянула на Седми тем взором, несомненно, обращая внимание на свою речь.
– Какие условия? – немедля отозвался Небо, понимая, что наступившей тишиной демоница воздействует именно на него.
– В целом все как обычно, – принялась пояснять Кали-Даруга, сделав вид, что не заметила кто задал вопрос. – Необходимо особое обращение согласно статуса, уважение… Понимание, непременно всех, что в поселении это юное божество, а не просто там человек. Никаких не нужных бесед, лишних знаний, ибо итак ощущается их переполненность, отчего лучица не может сосредоточиться на собственных способностях. Естественно никаких волнений плоти, под коими я понимаю: посещения моря, луга, рек, праздников. Для плоти определенная одежда, питание. Теперь надобно изменить питание, как можно больше овощей, фруктов, ягод, орехов, злаковых. Каждодневно мясо, лучше красное: говядина, баранина. Было бы хорошо: оленину, лосятину; мясо птицы: куропаток; глухарей; рябчика.
– А что морепродукты более не нужны? – вопросил дотоль молчавший Дивный, не желающий обращать гнев рани против себя.
Однако, Кали-Даруга не отвечала, иноредь, казалось, что она не слышит Богов не по причине собственной противности характера, а просто следуя предписаниям закона, каковой гласил, что в отсутствие Першего она подчиняется лишь назначенным им Зиждителям. Оттого ее лицо и принимало несколько отрешенное состояние, когда вопросы исходили от Небо иль Дивного. Хотя, судя по всему, данное утверждение не было точным, ибо рани демониц обладая особыми признаками и местом, занимаемым во Вселенной, чаще, все же, проявляла неизвестно на чем основанное неприятие к старшим Расам, потому и придавала себе то самое безучастное состояние.
– Кали, что насчет вопроса Дивного? – поспрашал Седми и его губы прерывисто затрепетали, словно он получал удовольствие оттого, что демоница изводила его Отцов своим упрямым неуважением, что вообще было непонятно для божеских созданий.
– Я слышала, вопрос Зиждителя Дивного, – отозвалась рани Черных Каликамов, и в ее венце враз вспыхнули все сапфиры, вроде она принимала какое сообщение, аль вспять передавала посредством их. – Я думала… Морепродукты нужны, но в меньшем количестве, достаточно два раза в неделю и хорошо бы добавить туда водоросли. Однако необходимо мясо, злаки и овощи с фруктами, более разнообразные чем те, что растут на этом континенте.
На немного в зале опять наступила тишина, по всему вероятию, теперь думали старшие Расы. Засим Небо дотоль взирающий на стоящую вполоборота рани, перевел взгляд на сына и очень мягко сказал:
– Седми, ты толковал с Першим об отмене его распоряжений по поводу Атефской печищи и приема сообщения от Асила адресованных на меня тобой?
