– Почему? – захлебываясь словами и благодарностью протянула девочка, все поколь обозревая небеса, точно не веря молви демоницы. – Ты так заботишься обо мне? И почему? Почему прибыла только сейчас… днесь… так… так…
– Как только позволили, моя бесценная госпожа, – и это вже звучал не голос, а легкие напевы излитые мягкостью присущей одной рани, она нежно облобызала перстами щеки девочки и ясно ей просила улыбкой. – Как только разрешили, я и приехала… Ибо вы, госпожа. Вы, лучица, моя жизнь, отрада и смысл, – легохонько затрепетали черты красивого лица демоницы и проворно сомкнулись три глаза, точно подавляя тем общим движением слезы. – Одначе, – миг погодя, уже схоронив в черных склерах всю свою слабость, дополнила Кали-Даруга, – вам надобно госпожа прогуляться. Немного побыть с Зиждителем Небо и вернуться, так как у меня на вечер кое-что задумано… Это непосредственно касается вашего благополучия. Посему задерживаться в капище не стоит. – Влада, наконец, опустила голову и с не меньшей теплотой воззрилась в лицо ставшей ей столь близкой демонице. – Сарафан не жмет? – продолжила меж тем та, – не давит, а как сандалии?
– Все хорошо, – отозвалась юница и тотчас перестав улыбаться, суетливо шевельнула плечами. – Только мне он не нравится. В нем как-то не так… не то… Ногу не подымешь, не побежишь. Я привыкла к шароварам и сапогам. А сандалии носила, потому как мне их подарил Перший.
– Вам госпожа и не надобно бегать, – умело перевела разговор Кали-Даруга узрев легкий трепет тронувший лицо девочки при упоминании имени старшего Димурга. – Сие поколь вредно для вас… То вы будете делать много позже, – пояснила рани Черных Каликамов и легохонько огладив голову юницы на мгновение задержалась перстами под ее правым ушком, где находился нитевидный разрез, прикрепляющий к ней Лярву, неподвижно замершую в нескольких шагах. – Поколь нужны простые, не мешающие движениям вещи. И потом такие сарафаны в вашем поселении будут носить все женские особи, когда прибудут сюда. И эта одежда весьма похожа на ту, что носят Боги: Господь Перший, Господь Седми, Зиждитель Дажба.
– Не-а… они носят рубахи, – отозвалась девочка и качнула головой и тотчас в ее веночке, ноне одетом и указующим на нее как на божество, плетеном из золотых тонких ветвей с малыми листочками заблистали изумрудные самоцветы.
– Это не рубахи. Такие одеяния называют сакхи, – пояснила Кали-Даруга и поощрительно подтолкнула юницу в спину, повелевая прогуляться. – Идите дорогая госпожа, я вас буду ждать.
Влада еще раз глубоко вздохнула, и, подгоняемая желанием видеть Небо, направилась по широкой мощеной дорожке к центральной улице, выйдя на каковую, повернула направо и пошла к капищу. Впервые за это лето Владелина шла и наслаждалась своим одиночеством, отсутствием всегда вызывающих досаду… именно внутреннюю досаду соколов иль альвов, а вслед за ней плыл не ощутимый, невидимый ею страж Лярва. Девочка разглядывала избы, дворы, так, точно видела их впервые, почасту улыбаясь. Прибывшие от Асила земные духи поселились в избах тех, кто отбыл к отпрыскам Атефской печищи. И теперь их можно было видеть во дворах, на улицах. Не редко подле них плотными кучками стояли, аль сидели отроки обучающиеся основам земледелия. Иноредь ребятня располагалась во дворах прямо на округлых ни чем не засаженных поросших травой пятачках да вздев ввысь головы, неотрывно следила за поучающими их духами, рассказывающих о признаках того или иного злакового растения, его произрастание и уходе за ним.
Стоило Владелине остановится подле одного из таких дворов, как длинющий прозрачно-сизо-серый дух с косматой шевелюрой, из рода полевиков, шибутно размахивающий своими костлявыми руками, приметив ее, стремительно преклонил голову. И в тот же миг вскочившие с земли мальчики, повертавшись к девочке, также низко поклонились. Девушка, опешившая от такого приветствия, кое дотоль полагалось одним Богам, сомкнула, уже было раскрывшийся, рот. Вместе с тем ощутив просквозившее внутри недовольство на то, что ей не дали, как допрежь того, поздороваться с отроками. Посему немедля Влада сошла с места и много проворнее направилась к капищу, более не останавливаясь подле дворов. Несколько отроков встретившихся ей по пути опять же вместо приветствия замирая, кланялись, а девочка вельми раздражаясь от их благоговения, одначе, помня об изменении собственной жизни, столь по словам рани надобном, старалась никак данное недовольство не проявлять. Одновременно, торопясь попасть туда, где вместо почтения испытывала обожание.
Кали-Даруга неотступно следила взглядом за уходящей по мостовой девочкой. Видела как она, выйдя на центральную улицу, повернула направо и неспешно двинулась по ней, а когда пропала из виду и сама, словно окаменела, уставившись своими тремя глазами вдаль поселения. Демоница еще какое-то время так стояла, не подавая признаков жизни, а засим чуть зримо колыхнулись ее губы, лучисто замерцали в венце синие сапфиры… Уста теперь и вовсе изогнулись в улыбке, видимо, Лярва передала ей, что бесценная девочка достигла капища и была под охраной Небо. Еще чуть-чуть и губы испрямились, и единожды поблекли в венце сапфиры, а рани ожив, медлительно повернув голову, воззрилась в направлении мостовой, по которой сейчас торопливо шла Вещунья Мудрая. Царица белоглазых альвов, стоило только ей ощутить на себе взгляд демоницы, значительно прибавила в шаге. И уже вмале остановилась напротив Кали-Даруги да низко преклонила пред ней голову.
– Наконец-то, – молвила рани Черных Каликамов с трудом сдерживая в себе негодование. – Поколь дозовешься тебя Вещунья Мудрая уже все напрочь и позабудешь, чего хотел поручить. И вообще моя милочка, – это величание Кали-Даруга говорила с особой язвительностью, точно невидимо шлепая царицу по щекам, отчего кожа на скулах у последней шла крупными багряными пежинами. – Видеть тебя, твое племя и старших Расов, особенно к вам благоволящих мне вельми не в радость. И коли б то не касалось госпожи и бесценной лучицы, аль тут, в Млечном Пути, присутствовали творения моего милого мальчика Господа Вежды, подвластные Димургам, я бы поверь, на тебя и не глянула, как это делаю всегда при нашей встрече.
– Господь Перший также вельми к нам альвам благоволит. Вы о том забыли упомянуть рани Темная Кали-Даруга, – вставила чуть слышно Вещунья Мудрая, и туго качнулась взад… вперед, похоже, намереваясь упасть. – Ибо считает, что творения его любимого сына и нашего Отца Зиждителя Седми не могут быть не удачными.
– Ишь ты, – ноне в гласе демоницы прозвучала слышимая насмешка, и шевельнулись единожды губы и второй язык на ее лице, напоминающие своим движением нападение змеи. – Больно головастую из себя строишь. Так я голову твою могу укоротить, мне, как говорится, не привыкать таковых мозговитых на место ставить. А впрочем, что от тебя ожидать. От тебя прихлебателя Зиждителя Небо… Нешто, ты думаешь, я не знаю благодаря чьему покровительству вы, белоглазые альвы, живете. Благодаря кому бываете в Галактиках Димургов, точно в своих. И коль б не мой дражайший мальчик Господь Седми, коего я не желаю расстраивать. Вас бы… альвов давно, как вида не существовало.
Последние слова прозвучали с такой гневливостью, что царица и вовсе вместе с головой пригнула спину, и ноне закачавшись с такой мощью вперед… назад, чуть было не упала. Однако, Кали-Даруга нежданно резко протянула вперед руки, и, придержав уже оседающую книзу Вещунью Мудрую, слегка ее вздернув, и поставив на ноги, много мягче дополнила:
