Влада обошла зыбушу и стоящего недовольно помахивающего хвостом Уголька, да подступив к нему, прислонилась к его большой морде лбом, на малость замерев. Уголек чего-то недовольно фыркнул и потряс головой, но так не сильно, не желая отогнать от себя госпожу, а просто жалуясь ей, что сызнова его впрягли в повозку, стреножив волю. Он за это лето так и не привык катать зыбушу, и стоило юнице к нему подойти, всяк раз ей о том огорченно сказывал.
– Поедемте, госпожа, домой? – пристраивая букет на сидение, где спинка в виде валика была устлана бархатистой красной материей, протянула демоница.
– Да поедим. Такой нынче хороший день получился, только больно жарко, – отозвалась девушка, и, оторвав голову от морды коня, шагнув влево направилась к зыбуше. – Хотелось бы в речке искупаться, вода там, верно, теплая.
– Быть может и теплая, но поколь лучше оттого воздержаться. Вы совсем недавно простужались и неделю провели в постели, – заботливо молвила Кали-Даруга, неотрывно наблюдая за тем, как девочка, поставив ногу на высокую подножку зыбуши, в мгновение ока забралась в нее и уселась рядом.
Демоница хлопотливо оглядела ее с головы до ног, протянув левые руки провела зараз перстами по лбу и щеке и, видимо, оставшись довольной самочувствием, взяла вожжи да тронула Уголька. Конь обидчиво заржал, и резко дернув зыбушу, потряс ее в поселение.
Влада за эти лета, проживая под присмотром Кали-Даруги, весьма прибавила в весе и теперь более не проглядывали через кожу тонкие, угловатые кости на ее плечиках. Она и сама, вроде как подражая демонице, округлила свои формы. Припухлость живописали ноне не только ее щеки с ямочкой слева, но и подбородок, и руки, и бедра, и в целом тело.
– Ну, разве это простыла, – насмешливо протянула девушка, опершись о выступающий валик сидения спиной. – Ерунда, какая-то. Если бы, это было раньше меня бы… – Одначе, Влада тотчас прервалась, потому как не хотела жаловаться на Двужила которого рани дюже не любила, обвиняя каждый раз при такой откровенности в ущербности мозгов. – Кали, – немного погодя произнесла юница. – А ты мне скажи, у тебя дети есть?
– Есть, – незамедлительно отозвалась рани Черных Каликамов, и, встряхнув вожжами, понудила Уголька бежать шибутней, або так нравилось девушке.
– А сколько? И кто? – заинтересованно поспрашала Владелина и поддавшись малость вперед, заглянула в лицо демоницы.
– Не ведаю, госпожа. Оно мне без надобности, – широко живописав улыбку, ответила Кали-Даруга, мгновенно зыркнув на девочку. – Смысл моей жизни воспитание лучицы. Смысл это вы, госпожа, и Боги. Все остальное для меня вторично, не столь важно. И дети мои для меня не интересны. Близость с мужами мне нужна, абы это заложено в моей плоти, чтобы племя демонов не исчезло, не более того. Моя первооснова и забота лишь вы… вы, моя дражайшая госпожа… и, конечно, мальчики.
Под мальчиками, рани понимала Богов, сынов старших Зиждителей… В число каковых она включала не только Димургов, не только лучицы Першего, но и вообще всех младших Богов. Влада знала об этом, и всегда широко сияла, когда слышала о мальчиках Кали-Даруги. И ноне сызнова услыхав о них, улыбнулась, ярким переливом зеленого света блеснул смарагд в колечке, вздетом в краешек левой ее ноздри и Влада отклонившись к спинке валика, опершись об него, на чуток застыла, наслаждаясь скорой поездкой и ласково оглаживающим кожу лица порывам ветра.
– А у меня будут дети, Кали? – спустя какое-то время спросила девушка, узрев первый ряд вновь построенных и большей частью нежилых изб и копашащихся вкруг дворов духов и ребят.
– Скорее всего, дорогая госпожа, – задумчиво откликнулась демоница и несколько натянула на себя вожжи, слегка придерживая дюже разогнавшегося Уголька. – Если ваше сердце вам позволит. Надобно беречься и выполнять рекомендации Травницы и тогда, скорее всего, у вас будет ребенок. Один не более… более опасно.
– Сын, – днесь Владелина, вся прямо-таки засветилась. – Я уверена у меня будет сын. И я даже придумала ему имя.
– Покуда, не стоит о том думать. Теребить себя мыслями, – участливо сказала рани Черных Каликамов, и в тоне ее прозвучала явственная тревога за состояние девочки, потому как летящая обок зыбуши слева, почти касаясь поднятой кожаной крыши Лярва о том ей символизировала. – Это если и случится не раньше, чем вам исполнится двадцать два года. К тому времени станет ясно, победили мы болезнь сердца или нет. И сможете ли вы выносить и родить ребенка.
– Почему я такая… такая, вся точно рухло, – недовольно произнесла Владу и надрывно вздохнув, махом перестала улыбаться. – Столько со мной тягот и тебе, и Богам.
– Ох! – захлебнувшись, вероятно, порывом ветра, дыхнула Кали-Даруга и резко развернув голову в сторону девицы, ласково на нее воззрилась. – Да разве такое можно про себя говорить. Какое же вы рухло, госпожа? Вы драгоценность, оную не берегли все эти годы, чем и подорвали здоровье, весьма хрупкое, ибо такое присуще лучицам. И мне вы не в тягость, а в радость, как и Богам.
Зыбуша въехала в старую часть поселения, значительно уменьшив быстроту и загромыхав колесами по мостовой. Она теперь неспешно преодолела рядья кузниц, ювелирные мастерские полные учителей и учеников и покатила вперед.
– Кали, ты меня высади подле двора, – сказала, нарушая наступившую тишину девушка. – А сама езжай домой. Я возьму звездочку и приду к тебе.
– Хорошо, дорогая госпожа, – мягко протянула рани, и в дрогнувших ее руках на запястьях блеснули яркими переливами самоцветных каменьев и серебряных вставок браслеты. – Только вы не задерживайтесь. Вам пора кушать, пить лекарство и отдыхать, чтобы сызнова не захворать.
Глава тридцать третья
Вмале зыбуша поравнялась со двором Выхованка и рани Черных Каликамов придержав коня остановила ее как раз обок широкой, ровной дорожки ведущей к избе. Стоило только Владелине сойти с повозки, Кали-Даруга наново встряхнув вожжами, тронула Уголька. Она хоть и желала дождаться юницу и увезти ее с собой, но в таких случаях никогда не настаивала. Всегда соглашаясь с просьбами девочки, рани демониц тем самым умело показывала, что умеет с ней ладить. Потому когда, что-то надобно было ей Влада сразу шла на уступки и тем самым всегда оказывалась послушной, и на удивление никогда… никогда не проявляла своевольства, в котором дотоль ее все обвиняли. Просто у Кали-Даруги было золотое правило «уступи в малом, и тогда получишь много больше».
Влада махнула рукой укатившей демонице и неспешно направилась по дорожке к избе. Незамедлительно из будки, что нарочно по просьбе юницы соорудили для собаки, выскочил Удалой, и, кинувшись к хозяйке, замотал долгим обвешанным колючками хвостом.
– Удалой, милый мой, – нежно протянула девушка и качнула головой. – Опять ты весь в дедовнике.
Из избы спешно вышел Выхованок и приветственно засветился весь голубоватым светом. Нынче дух обладал в поселении большим уважением среди своих собратьев. Оно как тогда, когда собранные подле капища Богом Дажбой духи узнали, что в поселении живет, растет божество. И, что божество есть вскормленник Выхованка, Владелина, коего он еще и спас своей заботой и любовью от гибели, так мгновенно все духи и не только Расов, но и Атефов прониклись особым почтением к нему. Еще бы!.. Впервые за существование племени духов, когда-то созданного общими усилиями Небо, Асила и, как почасту бывало, Першего, и лишь позднее уже распавшегося над подвиды и с тем получивших определенные качества, их собрат… Выхованок спас, уберег и взрастил божество, бесценное, дорогое для всех живых созданий во Вселенной. Это была честь… Честь, каковой никто никогда не имел, потому в глазах духов Выхованок ноне приобрел особый статус, и ему теперь нередко кланялись, уважительно обращались и уже более никоим образом не принижали.
