Старшему жрецу покамест пришлось, также по наущению Трясцы-не-всипухи, разбить опочивальню для божества в игровой. Доставив туда иное, менее широкое ложе, так как то, что находилось в опочивальне в игровую комнату не проходило. Мало того девочка в категоричной форме, вплоть до слез отказалась спать, в этой комнате без Липоксай Ягы. И посему вещуну пришлось, по настоянию Радея Видящего заночевать в одном из кресел подле, чтобы не ухудшать состояния чадо. Еси всю ночь попеременно мучил озноб али жар. Она почасту просыпалась, звала Ксая, целовала его, прижимаясь к груди, да тягостно всхлипывала, будто прощалась с ним навсегда.
Радей Видящий, Липоксай Ягы и Туга провели бессонную ночь подле ложа девочки, поочередно находясь с ней, натирая мазями, маслами снимающими жар, давая снадобья снижающие жар, и успокаивающие. Знахарь за ту ночь настоятельно и не раз советовал старшему жрецу увезти божество из Лесных Полян, чтобы отвлечь от случившегося в свое поместье в Похвыстовских горах, где свежий горный воздух, солнце и тишина нормализует, как он считал, ее состояние. Липоксай Ягы и сам понимал, что тот отдых на лоне природы необходим его любимице. Ощущая не только разумность слов Радея Видящего, но и осознавая повеления Бога Дажбы, оный вместе с рекомендацией Трясцы-не-всипухи, ранее указал ему срочно отбыть из Лесных Полян. Впрочем, ноне старший жрец покуда не мог уехать, ибо в Овруческой волости до сих пор не был назначен вещун, а уж отослать божество одно в поместье, о том и вовсе не следовало и помышлять. Да только когда к утру у Есиньки нежданно свела тугая корча пальчики на ногах и руках, и она от той боли горестно закричала, Липоксай Ягы немедля принял решение. И поколь знахарь вместе с двумя срочно вызванными кудесниками, которые умели вправлять, лечить кости, а также снимать внутреннее напряжение мышц, нервов, помогали божеству, вышел из игровой в коридор. Нонешней ночью, похоже, не спал не только Липоксай Ягы, но и все его помощники. Потому и Таислав, и Браниполк, дотоль расположившиеся в дальнем его крае на широких креслах, тотчас поспешили к старшему жрецу.
– Браниполк, я принял решение, – четко и вельми торопливо дыхнул Липоксай Ягы, стоило его помощникам замерев пред ним, склонить головы. – Сейчас отправь мое распоряжение Боримир Ягы, что назначение одобренное всеми вещунами я принимаю. И с тем назначаю старшим жрецом Овруческой волости Внислава.
Липоксай Ягы смолк и на малость задумался, вспоминая уже превратившегося во взрослого мужа Внислава, чье назначение старшим жрецом Овруческой волости предложил ему Боримир Ягы. Некогда избранный вещуном себе в преемники отрок, вследствие появления Есиславы, все те лета готовился им на замену чародея Блюда Дядина, возглавляющего Рагозинский воспитательный дом, ноне так пригодился.
– Теперь, ты, Таислав, – все также повелительно продолжил сказывать вещун. – Подготовьте летучий корабль, мы вылетаем поутру третьего дня в поместье» Рябые скалы». И тотчас отправь туда сообщение, чтобы все обустроили к нашему прибытию.
И так как Есинька, измученная собственным страхом и хворью вновь, принялась звать Ксая, и то услышал не только старший жрец, но и его помощники, поспешил к ней в комнату. И оставшиеся два дня, что готовились к отъезду, принимал помощников лишь обок створок дверей ее комнаты, ибо важнее, чем божество для него более ничего не существовало, обобщенно, как и для тех, кто последние дни наблюдал божественные чудеса, сотворенные на их глазах.
Два дня прошедших после возвращения Есиньки на Землю принесли с собой не только радость для Липоксай Ягы, но и тревоги. Абы избавившись от озноба и жара, чадо нежданно приобрело мучающие ее судороги. Каковые внезапно наступая, болезненно крутили пальчики на руках и ногах, и причину их появления не ведали ни кудесники, ни знахарь. Вероятно, о них догадывались лишь бесицы-трясавицы, посему Боги и не предпринимали каких действ, по изъятию отроковицы с Земли.
– Липоксай Ягы, – певучий, объемный бас Бога на мгновение наполнил полутемную комнату Еси, которую озарял свет трех горящих свечей, в свещнике стоящем обок кресла.
Вещун восседающий на белом кожаном кресле, примостив вытянутые ноги на низкую долгую скамью, резко открыл дотоль смеженные очи. В помещение кроме него и спящей на ложе девочки более никого не было, оно как последняя нынче захотела остаться на ночь лишь при его опеке.
– Липоксай Ягы, – сызнова прокатился голос… несомненно, принадлежащий Богу, поелику своим объемом он точно наполнил собой изнутри голову вещуна и вспенил пламя на свечах, единожды перекинув его и на четыре иные, что потухшими фитилями торчали в семирожковом свещнике.
Старший жрец не смело спустил ноги со скамьи, что нарочно для мягкости убиралась мягким коротким одеялом, и, поднявшись с кресла, испрямив спину, огляделся. Игровая внезапно наполнилась густыми сизыми испарениями, такими влажными, клейкими схожими с утренним туманом и вкрадчивый голос, заговорив, будто внутри головы Липоксай Ягы, подчинив движение его конечностей и в целом тела себе, властно молвил:
– Слушай! Внимательно слушай, что ты должен выполнить… Выполнить и сохранить в тайне… В тайне от людей, божества, иных вещунов. Ежели ты посмеешь меня ослушаться, я заберу у тебя Еси… и более не верну… Допрежь того, как вы отправитесь в «Рябые скалы» вызовешь шкиперов морских судов, пятерых и повелишь им собраться в путь. Они должны отобрать достойную, преданную команду и отправиться на континент Африкия. Точное движение и места прибытие я сообщу им уже в пути. Твои люди должны уметь держать рот на замке, и прибыв в указанное место Африкии начать обустраивать там поселение. К ним прибудут в помощь местные племена темных людей и во всем окажут поддержку. Главное, чтобы ты… и те, кто будет, непосредственно ведать о моих указаниях умели молчать… Иначе их смерть будет такой же скорой, как тех, кто посмел напасть на божественное чадо.
Голос резко смолк и словно, что-то огромное воссев на голову Липоксай Ягы, надавило зараз изнутри и снаружи, отчего в носу болезненно засвербило, а после из обеих ноздрей выкатились тугие капли юшки. Вещун разом сомкнул очи и стремительно замотал головой, тем вроде намереваясь вытряхнуть изнутри и боль, и голос. Густая серая пелена степенно проплыла пред закрытыми очами, она опутала все тело Липоксай Ягы, и, утерев кровавые потоки под носом, самую толику увлажнила материю его темно-синего кахали. Туман, окутывающий саму комнату, лениво покачивая сизыми испарениями, опустился на ворсистый ковер и медленно в него впитался, а старший жрец глубоко задышал и огляделся. В комнате вновь царил полумрак, лишь три свечи горели в свещнике, хотя с остальных четырех вяло по гладкой поверхности катились крупные оплавившиеся капли воска. Есинька крепко спала и легохонько улыбалась, точно пред тем ее кто-то приголубил аль поцеловал…
Липоксай Ягы много ровнее обозрел дорогое ему чадо и направился вон из комнаты исполнять указанное и тайное самим Богом… Богом, оный, это он сразу смекнул, по прозвучавшему внутри него басу, был не Дажбой.
Глава двадцать первая
В Похвыстовских горах, в его глубинах, где высокие каменные утесы дотоль стоящие плотными стенами отступили на задний план, в живописной долине, окруженной по коло невысокими, пологими грядами, в самом центре расположилось махонистое озеро. Поместившееся в верховьях реки, берущей свое начало с одного более значимого по высоте склона, оно имело почти овальную форму, слегка вытягиваясь в своем завершие, откуда выбивались сразу три небольшие речушки. Хвойные леса подступали к брегам озера, замкнутого с одной стороны довольно-таки крупным поместьем «Рябые скалы», носящего название оттого, что часть близлежащих горных вершин была сложена из светло-бурого известняка. Поместье огораживал высокий каменный забор, а внутри расположился на боляхной территории не только сад, но и множество построек, в целом напоминая своим видом военную крепость.
