– Так значит все хорошо? – переспросила Есислава старшего жреца и получила от него благодушный кивок.
Днесь за девушкой не приглядывал Лег-хранитель. По условиям соперничества было воспрещено приставлять к лучице вообще каких-либо существ, оные при таковом определении незамедлительно уничтожались Родителем. Конечно, не самим Родителем, а присланным им особым творением, называемом Сирин-создание, каковое теперь следило за прохождением соперничества, и передавало информацию, в общем, о человеческой плоти на него. Сейчас, Сирин-создание выступало судьей, стражем Закона Бытия. Оно не оберегало жизнь девушки, не могло ей помочь иль передать о состоянии, тревогах лучицы. Сирин-создание сообщало Родителю только о физическом состоянии плоти, чтобы не допустить ее гибели. Потому все, что переживали Еси и Крушец, Зиждителями не воспринималось… На их тревоги, кои могли выразиться во снах или напряженности не мог прореагировать даже Родитель, и как таковая связь сберегалась только за счет зова лучицы, или рефлекторного отзыва Сирин-создания.
– Все хорошо, моя душа, – полюбовно отозвался Липоксай Ягы, стараясь если не кивком, то собственным ответом успокоить, явно обеспокоенную юницу.
Он медлительно поднялся со стула и обойдя стол, приблизился к девушке, стоящей там же, где нонешней ночью в густых золотых испарениях располагался Бог Стынь, и нежно прижал к ее себе. Есислава, достающая Липоксай Ягы почитай до плеча, ласково заглянула ему в лицо, словно стараясь прочитать его мысли, и чуть слышно вздохнув, легохонько просияла улыбкой, вероятно смирившись с тем, что те способности не в ее власти.
– Собери вещи, моя милая и возьми драгоценности, – продолжил сказывать старший жрец, – на обратном пути мы побываем в гостях у вещуна Вятшеслав Ягы, – дополнил он, узрев удивление в глазах юницы. – В граде Наволоцк… Хочу, чтобы ты была нарядна убрана.
– Хорошо, отец, как скажешь, – согласно произнесла Есинька, и, поцеловав вещуна в щеку, еще крепче прижалась к нему.
Глава тридцать третья
Вечером, как и было указано Богом Стынем, летучий корабль готовый к отлету, покинул теперь уже навсегда пределы града Лесных Полян, когда-то названные так девочкой Владой, ноне ставшей частью божественного Крушеца. В свете особенно нынче яркого спутника Месяца направив свой полет к берегу Белого моря. Липоксай Ягы взял с собой в Африкию только особо близких ему людей, которые также как и Еси, не знали о надвигающемся катаклизме. Таислава, Браниполка, Туряка, самых преданных вещуну жрецов и наратников, а также кудесника Довола и сменившего пару лет назад Радея Видящего его ученика, знахаря Житоваба. Для Есиньки уже не имеющей няньки в дорогу взяли вельми расторопную служанку Рогнеду. Липоксай Ягы не стал уменьшать в численности команду летучего корабля тем самым желая спасти лишнего человека. Посему помимо шкипера Гордияна на летучем корабле находилось десять матросов. Среди которых и уже повзрослевший Лихарь, согласно обещанного, с пятнадцати лет получивший весьма в Дари почетное место младшего матроса на летучем корабле самого старшего жреца Лесных Полян.
Впервые два дня полета, что прерывался лишь один раз когда корабль, по велению Липоксай Ягы произвел остановку в Рагозинском воспитательном доме, чтобы не вызвать какого-либо изумления Есиславы измененным привычкам, все было спокойно. Ни на небе, ни на земле, ни тем паче на корабле люди никак себя не проявили… Не проявила себя и природа. И если бы не голос Мерика поторапливающего лететь быстрей. Однозначно Мерика, так как он Липоксай Ягы назвался, представившись не только именем, но и занимаемой обок Господа Стыня почетной должностью ближайшего помощника из племени чертей… Так вот если бы не Мерик, старший жрец усомнился в надвигающемся бедствии. Впрочем, черт на третий день, когда до града Хортица, где находилось морское поместье вещуна, осталось не более полсуток полета, повелел приземлиться в мощной, горной долине и дать отдых кологривам и людям, да запастись водой, Липоксай Ягы понял, что катаклизма не избежать.
– Конечно, не избежать, – вклинился в размышления вещуна голос Мерика, иногда достаточно раздражающий.– Господь Стынь итак делает все, чтобы вы успели долететь до Африкии, чем вызывает негодование в отношении себя Родителя… А Родитель, миленький ты мой Липоксаюшка, эт те… не Господь Перший… вельми право молвить каковой тоже может напугать будучи во гневе.
Повеление вещуна остановиться в долине, может и вызвало какие недомолвки меж жрецами, однако было беспрекословно исполнено. И посему в живописной, горной долине, окруженной со всех сторон высокими скалистыми утесами, со склонов которых стекали узкие речушки, наполняя вытянутое повдоль подножий гряды озеро, провели весь день, ожидая распоряжений смолкшего после пояснений Мерика. Вернее, указаний ожидал один Липоксай Ягы, теперь однозначно понявший, что против божеского замысла человек ничего не сможет противопоставить. Так как не только не удастся завернуть в Хортицу, но и не получилось отправить иным вещунам голубиную почту, понеже все птицы, как доложил Таислав, по неведомой причине в полете издохли.
Смирившись с таковой ситуацией Липоксай Ягы, только стемнело, отдал приказ отправляться в путь… Путь, оный как он понял, прокладывал шкиперу сам Мерик, точнее, еще один бес, установленный для тех нужд к Гордияну. И летучий корабль, взметнув крылами кологривов, покинул сначала долину Похвыстовских гор, а после направил свой полет в море. Вещун по первому не поняв почему Гордиян без всякого указания повел корабль непосредственно в сторону континента Африкия, погодя догадался, что тот выполняет также указания черта и потому торопливо покинув палубу ушел к себе в помещение, не в силах, что-либо исправить… не в силах более думать и жаждая одного забыться каким-нибудь непробудным, мощным сном.
Порывистое дуновение ветра, не только от устройства, установленного на корабле, и величаемого ветродув, но и скорей всего какого-то божественного вмешательства, придавало стремительности его ходу. Потому за ночь судно улетело от Дари значительно далеко. Наутро Еси, выйдя на палубу и увидев под собой раскинувшиеся просторы воды, без какого-либо намека на землю, дюже тому обстоятельству изумилась. Вначале лишь изумилась, погодя почувствовала тревогу. И ту неосознанную тревогу на мозг девушки послал Крушец, видимо, ощутивший своей божественной сущностью какую-то беду. Юница, взволнованно обозрев раскинувшуюся гладь воды, которая на удивление плыла пред кораблем вельми близко, торопливо кинулась в каюту старшего жреца, которую он нынче не покидал, застав его лежащим на топчане с закрытыми очами. Плотные завесы штор, прикрывая окна, создавали в помещение не только сумрак, но и какую-то плывущую дымку.
– Отец, – не скрывая тревоги, которая теперь плотно обвила всю плоть девушки, молвила она, – куда мы летим? Ни Таислав, ни Браниполк не ведают, а Гордиян ничего мне не ответил… и взгляд у него точно он обезумел. И почему? Почему летим так низко? Что случилось?
Липоксай Ягы малозаметно шевельнулся на своем ложе, устланном плотным серым покрывалом, и, приподняв голову с округлой, пухлой подушки, с натугой отворив очи, медленно роняя слова произнес, все то время глядя в бревенчатый свод каюты:
