– Что случилось с Землей? Откуда летели те камни? – немного погодя вопросила юница, о том, что ее более всего тревожило, и не в силах отворить очи… ощущая под собой колебание почвы и тихий ее гул.
– Один из спутников Земли, Луна, погиб, – пояснил Круч и легохонько вздохнул… Он почасту вздыхал, находясь обок с Есинькой, вроде тосковал о людском… аль, что-то обдумывал.
– А Липоксай Ягы? – голос Есиславы теперь затрепыхавшись, тягостно дернулся, и из глаз ее на щеки потекли потоки слез, перемешиваясь там с юшкой. Она вдруг вспомнила, сызнова услышав, хруст разваливающегося на части судна…
– Я ничего не могу про него сказать, – очень мягко протянул Круч, и нежно провел дланью по вздрагивающей от напряжения спине девушки. – Этот катаклизм был столь стремительным… Я только услышал твой зов, потому и прибыл.
Коль говорить точнее зов Крушеца был таким мощным… он, несомненно, несмотря на желание лучицы послать его мягче, и лишь через Родителя, оглушил всех Зиждителей. И по каким-то определенным причинам к Есиславе на помощь пришел именно Круч… ни Дажба… ни Стынь… а именно Круч, скорее всего потому как определить место нахождения девочки быстрее всего смог Асил, помогающий в том своему младшему сыну. И так как Есинька согласилась уйти с Кручем… Ноне Круч и Асил держали в руках ее удел, теперь сокрыв от взора иных Зиждителей. Первые откликнувшиеся на зов лучицы после начала соперничества, первые кому Есислава и Крушец доверили свой удел, в целом, как и всегда, не ведая о том сами.
– Откуда же об этом катаклизме знал Ксай? – проронила девушка, и днесь ее тело тягостно сотряслось, словно вторя стенаниям земли. – Ксай, Ксаечка последние слова, что я бросила, были такими гневливыми… такими злыми… ибо злость… злость только и присуща, что человеку. Прости, прости меня за них… прости, мой дорогой отец.
Есислава нежданно стихла, тело ее объяло лихорадочное состояние, кажется, в доли секунд кожу покрыл холодный пот, и только теперь она ощутила, как болит истерзанное лицо, грудь… стонет плечо, пальцы, руки, ноги… и в целом… в целом ноет каждая частичка ее плоти.
– Я не ведаю, откуда Липоксай Ягы о том мог знать, не от меня, – заботливо произнес Круч и легохонько наклонившись, прикрыл лицо юницы от дуновение жаркого ветра, оглаживающего травы. – Тут… В этой долине живут отпрыски Атефской печище, я отнесу тебя к ним. И они помогут тебе, снимут боль и излечат, ты согласна?
– Нет! Хочу умереть! – мешая громкость и рыдания, выдохнула из себя Еси.
Озвучивая свои мысли и желания, и точно не ощущая какого-то внутреннего умиротворения, единождым махом опутавшего ее мозг и укачивающе-нежно зашептавшего согласится. Яркое коричневое свечение, вроде луча выбилось из головы юницы и прочертило широкую борозду по травам, преклонив своей божественностью их острые макушки к оземи. Круч торопливо склонился к девушке и вместе с Крушецом успокоительно, что-то зашептал… Его уста нежно облобызали кожу лба Есиньки и тем подарили свою любовь и Крушецу, основе не только этой плоти, но и всей планеты Земля.
Глава тридцать шестая
Погибший спутник Луна вызвал не только смещение оси вращения Месяца, он, своим падением на Дари, спровоцировал движение твердой земной коры и как итог изменил наклон неба относительно земли, положение полюсов и климат на многих континентах. Дари… или вернее то, что от нее осталось, теперь находилась в непригодном для жизни месте, на северном полюсе Земли, и оставшиеся в живых люди, по велению пришедшего им в помощь Бога Дажбы, направились большей своей частью на континент Асию… и много южнее его северных границ. Природный катаклизм, принес с собой внезапное наступление холодов в глубинах материков. Мощные цунами, возникшие в основном в прибрежных областях, снесли с лица Земли города и селения.
Мгновенный процесс сдвига земной коры, так же скоро остановивший свое скольжение по внутреннему, жидкому слою пород, вызвал внушительную по силе цепь землетрясений и вулканического извержения. Разломы, трещины исполосовали стонущую Земли, в кратчайшие сроки, изменив в целом ее дотоль привычный поверхностный облик. Чудовищный взрыв останков Луны о землю, вулканический пепел взметнули в атмосферу тучи пыли, песка, дыма, чем самым закрыли собой небо, солнце, месяц, и, в общем, понизили температуру на планете. В течение семи дней тьма скрывала и сам словно расчерченный разноцветными полосами небосвод, изливая на людей черный дождь, снег, град.
Холод, точно распространяясь с северного полюса, где теперь под водами стылого моря лежала Дари, гнал выживших людей в южные земли. Не только белых, но и желтых, и красных… И как когда-то желал Бог Темряй, Африкия ноне заняла центральное место на Земле, более благоприятное для обитания. Постепенно небо излило на людей все поднятое в мироколицу, земная кора прекратила свое скольжение и замерла, цунами утихли, вулканы, выплеснув из себя горящую магму, окаменели. И токмо иноредь все еще колебалась под всплесками землетрясений, почва, как остаточное явление падения спутника. Небесный купол частично открылся людям, лишь в некоторых местах земного шара, его треть все еще была сомкнута черным маревом. Однако наступающие с северного полюса холода, захватили в полон не только остаток Дари, укрыв все под ледниками, стынь надвинулась и на материк Асию, и на Амэри… Лед, слякоть, снега, дожди накрывали собой и более южные земли еще очень долгое время.
Есислава очнулась в шалаше, имеющем куполообразную форму, изготовленном из тонких стволов дерева сверху частично укрытых корой и ветками, а местами короткими тканевыми подстилками. Такие же тканевые, разноцветные подстилки устилали пол шалаша, где в самой, похоже, средине его был разведен небольшой костерок, дым от которого, устремляясь, выходил вверх через небольшую дыру в навершие… и единожды малыми кучными испарениями стался в самом помещение. Небольшой вход в шалаш ничем не прикрытый, мрачно освещал внутренность того помещения, будто на дворе был вечер, или царил сумрак.
Еси какое-то время неподвижно смотрела вверх, стараясь чрез тонкие прорехи свода шалаша разобрать время суток, а после перевела взор и принялась оглядывать само не хитрое его убранство. На таких же не плотно собранных стенах шалаша висели сплетенные в пучки разнообразные сухие растения, неведомые девушки тончайшие веточки на оные были нанизаны удивительные по форме сушеные плоды и грибы. Медленно, все еще ощущая боль во всем теле, юница шевельнула правой рукой и тотчас, вероятно поднявшись от проема, к ней подступила худая… можно даже молвить сухопарная женщина с прямыми черными волосами заплетенными в три косы, две из которых лежали на груди, едва прикрытой белой одеждой напоминающей длинную рубаху, такую какую в Дари носили дети. Однако, эта рубаха, будучи свободного покроя, имела короткие, до локтя рукава. Лицо женщины в неярком свете костра плохо просматривалось, хотя Есиньке удалось разглядеть смуглую, точнее все же темно-красную кожу на нем, орлиный нос и широкие, черные глаза. Эти глаза, такие жесткие… будто колючие, вперившись в лицо девушки, чуть зримо блеснули… аль то просто в них отразился плещущий лоскуток пламени костра. Тем не менее, явственно каждая черточка на несколько округлом ее лице дрогнула, точно она видела перед собой, что-то весьма неприятное. Голова женщины, где по лбу проходила широкая тканевая полоса резко склонилась. Малозаметно с тем движением затрепыхались, в виде серебряных листков, серьги в обеих мочках ушей и в том брезжущем сиянии Есислава увидела, что руки женщины от локтей до запястья расписаны круговыми, узорчатыми символами.
