Есиславушка замолчала, и, вздев руку, обхватила дотоль замерший на ее лбу указательный палец Димурга, да подтянув к своим губам, нежно к нему прильнула, чувствуя наполняющееся легкостью и благодатью собственное тело и дымчатой серостью мозг, судя по всему, желающий погрузиться в грезы.
– Отец, – окликнула девушка Бога, страшась уснуть и не услышать так волнующего ее ответа. – Почему ты молчишь? Хочу, чтобы ответил мне… хочу разобраться.
– Я итак, – едва слышимо долетел глас Першего до слуха девочки, вроде он говорил издалека. – Сказал тебе много лишнего, стараясь снять напряжение с Крушеца, и этим мог подвергнуть тебя и твой мозг перегрузке.
– Пожалуйста, – протянула Еси и многажды раз поцеловала подушечку пальца Господа, все еще удерживаемого рукой. – Пред тем как мы расстанемся… и кто знает, может навсегда, а может лишь надолго. Хочу ведать.
– Хорошо, – хоть и неохотно, однако достаточно участливо произнес старший Димург, и, склонившись к девочке, нежно облобызал ее висок и правый глаз. – Только не волнуйся. Нужно, чтобы ты была спокойна, иначе Родитель будет нас держать с тобой тут весьма долго. И хотя время тут, течет столь медленно, что его не замечаешь, там за стенами Березани оно движется. Пусть и не столь скоро, но все же движется… Теперь по поводу таких людей как Бунко. Бунко, был прав… Мы с Небо явились в Мир?.. Пусть Мир одновременно. Мы словно были единой плотью, и с тем однако не были целостными, уже тогда обладая присущими нам способностями, качествами. Заключенные в общее, неделимое состояние зиготы, скажем так клетки, одноклеточного зародыша сверху покрытые плотной оболочкой, мы были какое-то время в покое. Когда стенки оболочки обмякли, и мы отделились друг от друга, первым стал ощущать себя личностью, Першим, Господом именно я… Лишь потом, многажды позже малецык Небо… Многажды на взгляд человека и только на миг, по мнению Родителя… Впрочем, если мы вернемся к Бунко. Ты, девочка, верно, приметила его сияние. Ибо сейчас его искра, та самая, которая когда-то завела все функции мозга и в целом плоти приобрела иной вид. Мне сложно объяснить тебе, что вообще после жизни представляет из себя искра, придет время, и ты ее увидишь, поймешь, почему все так задумано. Тем не менее, некие искры в процессе жизни приобретают другую форму, напоминая купно собранный горящий шар, потому и видела ты позадь головы Бунко пятно. Когда такой сгусток набирает сияние, он не отключает мозг… Он его впитывает, обесточивая саму плоть. Покидая тело та самая, величаемая Богами, сияющая искра вылетает в мироколицу… И с этого мгновения она уже не может более вселиться в какой другой мозг, потому как в своем развитие перешла на новый этап. Такие, сияющие искры, в виду особой значимости для Богов, изымаются из мироколицы и переносятся в хранилище. Чтобы в будущем иметь возможность появится, как личность, в каком-нибудь высокоразвитом племени, занимающем определенное место в сонме наших помощников.
Перший толковал свою молвь неспешно. Он ронял слова, и они словно крупные капли водицы, сбрызнутые с неба на раскаленную полуденным жаром землю, иноредь даже не долетали до низу, замирая где-то в вышине. Так точно замирали и слова Бога, а коль и достигали слуха девушки, становились протяжно колыхающимися… аль сие просто колыхались пред одним видящим глазом Еси колоски пшеницы, перебрасывающиеся с соседними янтарным отблеском.
– Для таких целей, – между тем продолжал говорить Господь. – Для выявления сияющих искр есть определенные предписания, заложенные в величаемой землянами огненно-солнечной, кипучей реке Смородине. Засим из той реки особые существа незримо для землян приглядывающие за планетой, их изымают. Тех существ, порой по велению Богов зримо показывающихся людям, величают по разному: Моголь, Ногай, Гриб-птица, Гриф-птица. Эти создания представляют из себя смесь каких-то иных видов живых творений. Чаще они наполовину животное с туловищем и ногами льва, наполовину птица с головой и крыльями орла. Помещенная в хранилище сияющая искра со временем может стать представителем племени, к примеру, такого, как белоглазые альвы, гомозули, вьян друды, бесицы-трясавицы, трикстеры, пещерные паны, оньаувы, ометеотли, дзасики-вараси. И тогда у сияющей искры будет иная жизнь, оная уже не закончится с гибелью плоти, а приобретая новые способности, будет степенно… неуклонно расти. – Теперь Бог стал сказывать много живей, то ли, желая закончить скорее свое толкование, то ли говорил, о том, что интересовало и его… задевало многажды сильнее. А в такт его словам мелодия бытия напевала свои мотивы, и вроде переплеталась с черными кудрями оставляя на них похожие на медовые золотые капли, очевидно, сбрызнутые с ветвей березы. – Только мозг человека вельми редко приобретает состояние сияющей искры. Потому что в нем в естестве такого мозга должны совпасть определенные параметры, такие как гениальность, высокая нравственность, дисциплинированность, ответственность и соблюдение законов предписанных Богами… не людьми, а именно первоначально вложенных основ. Для землян те основы дарили Дажба, Темряй, Усач… Впрочем, девочка моя, такое преображение доступно малому толику людей, и в основном на начальном этапе появления человечества на планете. При дальнейшем развитие людского общества человеку преодолеть воздействие окружающего строя, законов и обычаев почти невозможно, а значит, нет вероятности, преобразить свою искру движения и мозг в сияющую суть. – Перший медлительно склонившись к лицу девушки, облобызал полюбовно ее лоб и ласково добавил, – а теперь спи… Столько слов сказано тобой, столько выслушано, потеряно сил… Родитель будет досадовать на меня.
Еси вздела вверх перст Бога, который все время удерживала подле своих губ, и, положив его на висок, тем самым обязала гладить волосы. Перший, мягко улыбнулся, и, тотчас принялся полюбовно голубить ее рыжие долгие вьющиеся волосы, а юница, сомкнув очи и ощущая застывше-плывущее состояние Крушеца и сама погрузилась в легкую, зыбчатую, золотую дымку уже без как таковых воспоминаний.
Она просыпалась еще несколько раз, с каждым таким пробуждением ощущая спадающую усталость и утомление, чувствуя, как наполняется плоть бодростью и силой. Порой ей подолгу не удавалось заснуть. Перший сидящий обок с ней толковал лишь обрывочными фразами, повторяя одну и ту же просьбу попытаться уснуть, и Есиславушка понимала, аль находясь в этом недоступному ее человеческому разумению месту, чувствовала, Родитель сердится на старшего сына… Сердится и за болезнь Крушеца, и за толкование с ней. Легкой дымкой сон изредка спускался, будто стекая вязкой пеленой склеивающей веки с кроны солнечной березы. Инолды он вылезал из золотой земли по первому тугой каплей света, выплескиваясь на прямостоячий стебель пшеницы и степенно перемещаясь по нему ввысь, достигал крайнего в колосе янтарного зернышка… По долгой волосинке, что охраняли со всех сторон сам колосок, настойчиво капля света ползла вверх, лишь затем, чтобы достигнув навершия порывчато дрогнув, разлететься в разные стороны дымчатой круговертью и с тем поглотить сном мозг Есиславы… даровав ее плоти новые силы.
Глава восемнадцатая
Сколько времени Есислава и Перший провели в Березани трудно сказать, одначе, несомненно, много. Посему девушка не только там отдохнула, окрепла, но и как ей показалось, набрала веса, хотя в том не был повинен растущий в ней ребенок, похоже, также как и все окрест остановивший свое взросление. Каким образом окрепла Еси, оставалось загадкой для нее, так как все это время она ничего не ела, не пила в Березани и даже, что было и вовсе удивительным, не ходила по нужде.
