Второй полицейский сграбастал Макса за руку, рывком выдернул
его из машины и швырнул к ее борту. Макс не оказывал сопротивления, когда
полицейский с размаху захлопнул ему наручники.
Нет, паренек, неверно ты все это понял. Это ты попал в беду.
Когда в следующий раз исчезнет какая-нибудь твоя приятельница, ты все-таки
попробуй позвонить в полицию, — сказал он. — А этот твой рассказ, Делон, не
годится. Ты арестован.
9
Элизабет вяло открыла глаза и снова оказалась лицом к лицу с
кошмаром, который никак не желал оставлять ее. Она подумала, что, должно быть,
уснула, но вот только не знала, надолго ли. В этом новом, тускло освещенном
мире, в который ее бросили, она была лишена возможности определить, день ли был
на дворе или ночь. Ах, как же она жалела, что решила оставить свои часы на
туалетном столике у себя в спальне! Время вдруг стало для нее таким важным.
Мышцы ее ныли от того, что она спала сидя, и ей безумно
хотелось встать и потянуться. Но она совершенно ничего не могла сделать, чтобы
облегчить эту боль. Она была надежно привязана к этому деревянному стулу, к
стулу, который, по меньшей мере на данное время, стал ее новым домом.
Ей было холодно. Она хотела есть. И была очень сильно
перепугана.
Элизабет была настолько уверена, что Карл собирается убить
ее за попытку сбежать, что уже почти представляла себя на полпути к небесам.
Она понимала, что никогда уже не забудет выражения его глаз, когда он
оттаскивал ее от двери: это была приводящая в ужас смесь ярости, разочарования
и замешательства. Однако он не набросился на нее. Вместо этого он просто стоял
над ее трясущимся телом и пристально смотрел на нее. А потом, к изумлению
Элизабет, этот огромный грубый мужчина разразился слезами. Он сотрясался от
сильных, натужных рыданий, рухнув на диван рядом с Элизабет. Она не знала, как
ей на это реагировать. Ничего подобного она прежде не видела. И очень боялась,
как бы Карл не выкинул чего-нибудь в этом истерическом состоянии. Спустя несколько
минут Элизабет заставила себя посмотреть на него.
— Я еще здесь, — сказала она, пытаясь успокоить его. — Я не
собираюсь уходить.
Что ж, это явно помогло, потому что немного погодя Карл
поднялся и улыбнулся, а все следы его недавних мук исчезли. И все-таки его
доверие к Элизабет было подорвано, так что, прежде чем отправиться спать в
другую комнату, он снова привязал ее к хорошо знакомому деревянному стулу.
И теперь, в ранние утренние часы, Элизабет хорошо слышала
его храп. Она не понимала, как же он может так крепко спать после того, как
похитил ее... Хотя прежде всего она не понимала, почему он похитил ее, что
заставило его сделать это. Неужели он действительно надеялся, что она полюбит
его только потому, что он этого хочет? Неужели он и вправду намеревался держать
ее здесь вечно?
Элизабет не понимала, как он смог бы выйти из этого
положения. Поскольку вопрос о побеге теперь не стоял, она обратила свои мысли к
спасению. Она была удивлена, что это не пришло ей в голову еще раньше, впрочем,
тогда она была настолько испугана, что и думать-то толком не могла. Теперь же
она была уверена, что спасение придет неизбежно. Оно было всего лишь вопросом
времени, пока полиция обнаружит ее автомобиль и вышлет поисковую группу. Она не
могла припомнить, оставил ли Карл на ее машине какие-нибудь отпечатки пальцев
или нет, но даже если и не оставил — он все равно будет основным подозреваемым.
Если уж его эксцентричное поведение возбудило подозрения даже у нее, то это,
должно быть, также заметили и другие в больнице. Конечно, нельзя арестовать
человека только за то, что он странно ведет себя, но Карл, по всей вероятности,
в любом случае должен привлечь к себе внимание тем, что не придет на работу в
воскресенье. «Воскресенье! — с внезапной тревогой подумала она. — А что, если в
воскресенье у него выходной?» Но у большинства служащих был скользящий график
работы, так что шансы на то, что Карл таки-должен работать в тот день, были,
были... И вот когда он не появится, кто-то уж непременно обязан уловить эту
связь.
Элизабет почувствовала, что ее настроение поднимается.
Единственное, что ей было необходимо — это терпение, и все решится само собой,
просто замечательно решится! А если еще и немного повезет, то уже вечером в
воскресенье она будет дома, будет преспокойно спать в собственной постели...
Спустя несколько минут Элизабет услышала звуки из другой
комнаты. Карл проснулся, и она приготовилась исполнить главное представление в
своей жизни. Она больше не станет пытаться противиться ему или выкидывать
разные штучки. Она должна быть с ним как можно любезнее, должна добиться, чтобы
он не потерял над собой контроль. Элизабет была уверена, что сможет
поддерживать эту игру в течение нескольких часов, которые понадобятся полиции,
чтобы найти ее.
В комнату вошел Карл. На нем был тот же свитер и те же
мешковатые брюки, что и вчера вечером. По виду было похоже, что он прямо во
всем этом и спал.
Доброе утро, — сказал он, улыбаясь ей.
Доброе утро, — заставила себя ответить Элизабет, как будто и
не было на свете более обычной вещи, как здороваться по утрам с тем, кто
накануне вечером связал тебя. — Ты хорошо спал?
Как младенец, — ответил он. — Ты есть хочешь?
Элизабет не могла и дальше игнорировать рези в желудке.
Да, хочу, — призналась она.
Отлично. У меня есть для тебя угощение. Я привез его с собой
вчера вечером. Оладьи.
Оладьи?!
Карл, похоже, был очень горд собой.
Я случайно слышал, как ты рассказывала миссис Уиллоубай, что
очень любишь оладьи, которые печет твоя мама. Так что я знал, что ты будешь
довольна.
Он проследовал через комнату на кухню и достал из
холодильника упаковку с замороженными оладьями. Они отчасти растаяли, поскольку
вместо морозильного отделения провели ночь на нижней полке. Впрочем, для Карла
это не имело никакого значения. Он с размаху вывалил все содержимое упаковки в
сковородку, стоявшую на газовой плите.
Когда завтрак был приготовлен, он снова переключил внимание
на Элизабет: сначала помог ей сходить в ванную, а потом опять привязал к стулу
у стола на кухне.
Он подошел к плите и тут же вернулся с парой оладьев. Одну
из них он положил прямо перед Элизабет.
Ох, я и забыл купить сироп, — извиняющимся тоном сказал он.
— Ты не возражаешь, что придется есть их просто так?
Нет, — ответила Элизабет. — Только как же я буду их есть,
когда у меня руки связаны?
А я тебя покормлю. — Поставив вплотную к ней другой стул,
Карл присел и разрезал оладьи на подходящие для еды кусочки. — Я же видел, как
ты вот так кормила людей в больнице, — сказал Карл, поднося ко рту Элизабет
вилку с кусочком оладьи.
Оладьи без сиропа были похожи на миниатюрные диски «фрисби»,
да и на вкус были ничем не лучше, но Элизабет была слишком голодна, чтобы
придираться. Она даже была признательна, что Карл не морит ее голодом. Она
съела все, что он ей дал, включая и стакан молока, предложенный им напоследок,
чтобы, мол, «прошло получше».
