– Уж теперь-то мама с папой увидят Свыя, и непременно поверят в него, – думал я и радовался, что все, наконец, закончилось так хорошо.
Отряхнувшись от пыли и сняв с рук и колпака паутину, я полез на свою полку. И только я туда залез и уселся поудобнее, как чудовище на ковре зарычало. Теперь его рычание уже не было похоже на звук машины, он хрипел и кашлял, как-будто простудился, и было совсем не так страшно, как если бы Свый сидел под диваном. Теперь мне почему-то было его жалко. Мальчик опять проснулся и стал плакать еще громче, чем в прошлый раз. Зато и мама с папой пришли куда быстрее. Когда они включили свет, Свый все еще рычал и ползал по ковру. Увидев его, мама осторожно взяла монстра в руки, повернула что-на его спине и он замолчал.
– Смотри, – сказала она сыну, – это никакой не Свый, это обыкновенный старый будильник. Он сломался, и я собиралась его выкинуть и положила на спинку дивана, а потом забыла. Наверное, он упал в щель между диваном и стеной и звонил там среди ночи. А я два дня никак не могла его найти.
– А как тогда он оказался посреди комнаты? – спросил папа.
– Не знаю, – ответила мама и улыбнулась, – может, быть у нас завелся Домовой?
На это папа ничего не ответил. Он только покачал головой, зевнул и пошел спать.
Мальчик перестал плакать, он уже лежал в постели. Поэтому мама накрыла его одеялом, выключила свет, и скоро все опять уснули.
Не знаю, как насчет Домового, я еще никогда его не встречал… Зато у них был я.
Что видела ёлка
Как сейчас помню тот радостный праздничный день. Из окна, напротив которого я сидел, в комнату лился солнечный свет. Он наполнял комнату, и можно было видеть, как по воздуху летают маленькие пылинки. Казалось, они не летали, а плавали в утреннем свете. Тогда я уже видел подобное не раз, но все равно отчего-то становилось весело и хорошо. Казалось, что скоро должно произойти что-то очень радостное.
На кухне вовсю свистел чайник и слышался звон посуды. Я знал, что это мама готовит папе и сыну горячий чай и бутерброды, чтобы они согрелись и подкрепились, когда вернутся с мороза. Сегодня папа и сын чуть свет уехали за елкой. Я тогда еще не знал что такое эта елка, но слышал, что это что-то очень большое. Мне было жутко интересно посмотреть на нее. Какая она? Понравлюсь ли я ей, а она мне? Насколько она большая? Размером с диван? Или с телевизор? Или, может быть, с маму? Все эти вопросы никак не давали мне покоя.
Но вот я услышал, как позвонили в дверь. Как мама открыла. Немного погодя, раздались радостные голоса, смех, шорох, еще какие-то звуки. Я ждал. И вот из-за шкафа, который закрывал от меня вход в комнату, показалось что-то невообразимое, что-то зеленое, такое же зеленое, как и все те цветы, что стояли у мамы на подоконнике, даже еще зеленее. Оно медленно вползало в комнату. Должен вам сказать, что меня это сильно напугало. Я никогда еще не видел ничего настолько большого и необычного. Нет, конечно, шкаф, на полке которого я сидел, был очень большой, но к нему я уже привык. А ёлку я видел впервые, может быть, поэтому так испугался. И вот что еще странно: в комнату пахнуло чем-то, мне еще не знакомым. Нельзя сказать, чтобы этот запах был мне неприятен, просто я никогда еще не чувствовал ничего подобного, потом я подумал, что может быть, так пахнет эта самая елка. Впрочем, в тот момент меня больше занимал вид. Когда она вся вошла в комнату, вслед за ней тут же появились папа и сын, которые держали ее. И тогда мне стало немного спокойнее.
Уж в их присутствии, – подумал я с облегчением, – она точно не сделает мне ничего плохого.
А когда потом пришла мама, мне стало совсем хорошо. Теперь я просто сидел и наблюдал. Елка оказалась и в самом деле очень большой. Даже больше мамы. Когда она встала в полный рост рядом с окном, ее голова чуть касалась потолка. И знаете что еще? У нее было много-много больших зеленых лап. Они торчали в разные стороны. Они сначала так напугали меня, казалось, она вот-вот схватит тебя ими. Но елка, видимо, не собиралась никого хватать, она просто стояла рядом с окном, такая большущая и зеленая.
– А теперь, – сказал папа, – надо бы ее нарядить.
Мне было интересно, потому что я никак не мог понять, как же это они будут ее наряжать. Вот у меня, например, был свой красивый наряд. Но какой наряд мог подойти такой большой и несуразной елке? Я ждал что будет. И вот, люди принесли откуда-то коробки, похожие на те, в какие упаковывают подарки. Я часто видел такие еще в магазине. Из этих коробок стали доставать много всякой всячины: фигурки ангелов, ярких веселых человечков, блестящие звезды, мне даже показалось, что в руках у мамы я видел солнце. Там было много еды: апельсины, рогалики, конфеты, самых разных размеров. Но люди их почему-то не ели. Все это вешалось на елку, точнее на ее лапы. И она не хватала ими людей. Думаю, ей даже было приятно. Она и вправду стала такая красивая. Но и это еще было не все: ее обмотали длинными-длинными блестящими нитками и веревками, на которых помещались разноцветные лампочки. Вечером, когда на улице стало темно и в комнате погасили свет, эти лампочки вдруг загорелись разноцветными огнями и стали по очереди мигать. И это было очень красиво. Мама тогда взяла меня и пересадила прямо на ёлку, на одну из ее лап. И та нисколько не была против.
Потом, когда все легли спать, и мы остались одни в комнате, я просто сидел и смотрел в темноту. В какой-то момент я услышал шепот и стал прислушиваться. Что-то шептало все отчетливее, я уже мог различить слова. Наконец я понял, что это говорила ёлка, и был очень удивлен, потому что не знал, что ёлки могут разговаривать. Нет, то ли дело мой друг Цветок, или книги, или Стеклянная кошка с соседней полки. Но чтобы ёлка! В это как-то не верилось. С кем она тогда говорила? Я до сих пор не знаю. Что не со мной, это точно. Это было похоже на то, будто бы она спит и разговаривает с кем-то во сне, точнее, рассказывает какую-то очень длинную историю. Конечно, я не знаю, что ей снилось, но думаю, это было что-нибудь очень интересное. Она рассказывала про огромные пространства, покрытые белым снегом, такие огромные, что я никогда не смог бы себе представить. И все вокруг было белым-белым. Вообще-то, я уже видел снег в окне, и он, правда, был очень белый. Так что это я понял. А еще она говорила, что над всем этим снегом висит бесцветное небо, и оно еще больше. Оно такое большое, что не видно где оно начинается и где заканчивается. И иногда по нему проплывают птицы. Проплывают стаями или по одной. А бывают такие странные, что и вовсе не похожи на птиц, но она все равно уверена, что это они, потому что у них тоже есть крылья и хвост. Они оставляют за собой в небе след и издают какой-то странный крик, какой редко услышишь там, в ее лесу, где она стояла раньше. Ха! Ну я-то знал, что это были самолеты. Но не стал ее поправлять, тем более, что она говорила не со мной. Я только слушал.
Тогда рядом с ней было много-много таких же елок, как она сама. Какие-то выше, а какие-то и пониже. И все они изредка переговаривались между собой. Мне стало интересно, о чем же они говорили с другими ёлками. Я спросил, но она не ответила мне. Она шептала, что иногда мимо нее по снегу проходил старый бородатый лось и у него были огромные рога, больше, чем он сам. Свежий снег хрустел под его копытами. И ёлке казалось, что ему тяжело носить на себе такие большие рога, она хотела бы ему помочь, но никак не могла. Лось был такой старый, а значит, обязательно очень умный. И ей было жаль, что она не понимала лосиного языка. Ёлка любовалась им, пока он не скрывался из виду среди деревьев. А еще она говорила про длинные, зимние ночи. Тогда становилось темно, и, если был ветер, лес вокруг начинал гудеть и качаться. Но это было совсем не страшно.
