– Потому что крем-брюле, – также чуть слышно ответила Галина Семеновна и снова посмотрела на свою дочь, показавшуюся ей невероятно красивой.
– Ты, Васька, прям мадонна с младенцем! – в унисон их мыслям заявила Гулька.
– С двумя, – подыграла ей Василиса и поднялась с паркета.
– Да тебе и три, и четыре особого труда не составят. Год работы в детском саду – и готовая мамаша. Дело за малым осталось… мужа найти.
– Прикуси язык, – вдруг неожиданно огрызнулась Ладова и уселась на нижнюю ступеньку винтовой лестницы.
Гульназ быстро сообразила, что допустила бестактность, но извиняться не стала, а пошла по квартире с ревизией.
– Дядя Андрей, – окликнула она Хазова. – У вас так чисто, сами справляетесь?
– Ну что ты! Светлана Ивановна приходит: убирается, готовит, рубашки гладит.
– И сколько этой Светлане Ивановне лет? – усмехнулась Гулька.
– А почему тебя это так интересует? – очень спокойно задал встречный вопрос Андрей Александрович.
– Да мне бы тоже такая Светлана Ивановна не помешала. Ничего с ними не успеваю. Правда, молодая Светлана Ивановна мне в доме без надобности, мне бы женщину средних лет, а то и пенсионного возраста.
– То есть опытную? – встряла в разговор Галина Семеновна, которую невероятно заинтересовала фигура неизвестной Светланы Ивановны.
– Настолько, теть Галь, опытную, что не станет укладываться между мной и Бектимировым, – довольно цинично ответила Гулька и посмотрела на часы. – Чай пить будем?
– Кто – чай, а кто – кое-что покрепче, – наконец-то обозначился Юрий Васильевич, все это время поджидавший удобного момента, чтобы приступить к делу. – Вы как, Андрей Саныч? – поинтересовался он и явил свету главное украшение стола.
– Нет, Юрий Васильевич, не могу, не обижайся, – категорически отказался Хазов. – Завтра аппаратное, с трансляцией, да и чувствую я себя как-то подозрительно: вот здесь жмет, – показал он на грудь. – То ли сердце, то ли желудок. Черт его знает!
– Здесь? – Галина Семеновна приложила руку к груди.
– Здесь, – ответил Андрей Александрович и поморщился.
– Вам нужно сердце проверить, – походя, бросила Гулька. – Не нравитесь вы мне. Под глазами – синева, лицо отечное. Сходили бы в свою спецлечебницу для боссов, там в очереди сидеть не нужно, сразу под локоток – и к кардиологу.
– Боюсь я их, – честно признался Хазов. – Сейчас присоски свои подключат – и дуй Андрей Саныч на заслуженный отдых.
– А хотите, я с вами схожу? – неожиданно предложила Василиса, привстав со ступеньки.
– Тебе нельзя, – пошутила Гулька. – Ты же не Светлана Ивановна.
– Да далась тебе эта Светлана Ивановна, – рассмеялся Хазов. – Ровесница она моя, ро-вес-ни-ца! Понятно?!
– Да мне-то понятно, – расплылась в ехидной улыбке Гульназ и собралась было предложить Андрей Санычу повнимательнее присмотреться к своей этой ровеснице, но не успела, потому что младшая надула на знаменитый паркетный пол цвета янтаря.
– Ани! – напугалась Рамиля и заплакала так горько, что все бросились успокаивать малышку, словно договорившись не подпускать к ней строгую Гульку.
– Да ерунда это все! – разволновавшись, кричал Андрей Александрович и для пущей убедительности плевал на пол с подмоченной репутацией, показывая, что в том, что по паркету разлилась лужа, нет ничего страшного. Его активно поддерживал Юрий Васильевич, всерьез приводя такие доводы, как «Ты думаешь, твоя мама не писалась в гостях?», «Ты думаешь, взяла и сразу в туалет ходить научилась?»
– Скажи-ка нам, мама, – поддержав мужа, потребовала от Бектимировой Галина Семеновна и попыталась взять малышку на руки.
– Не надо, – очень спокойно остановила мать Василиса и протянула руки к девочке. Тогда Рамиля бросилась к ней, обняла за коленки, уместив крохотное смуглое личико в узком расстоянии между ними, и замерла. – Иди ко мне, – нагнулась к ней Ладова и взяла ту на руки, чтобы унести от этих расшумевшихся взрослых. – Давай поплачем…
После этих слов любовь младшей Бектимировой была Василисе гарантирована точно так же, как и неподдельной интерес старшей девочки, впервые увидевший, что еще кто-то, кроме резкой и строгой матери, может определять погоду в доме.
– Господи, – вздохнула Гулька, наблюдая за тем, как робко двинулась за Василисой ее старшая дочь, – зачем мне Светлана Ивановна, когда есть Васька. Увольняйся, Ладова, – полушутя-полусерьезно предложила она подруге. – Будет у тебя микро-детский сад.
– А как же Бектимиров? Не боишься? – поддел Гульназ Андрей Александрович и подмигнул Василисе.
– Боюсь, – снова вздохнула Гулька. – А что делать?
– Я не в его вкусе, – успокоила подругу Ладова.
– Не уверен, – подлил масла в огонь Хазов, и Бектимирова тут же засобиралась домой.
– Мы же еще чай не пили! – расстроился Андрей Александрович, больше всего на свете желавший, чтобы вся эта честная компания не трогалась с места. – Побудьте еще чуть-чуть…
– Не могу, – взмолилась Гулька. – У них режим. В девять не лягут, пиши пропало.
– А мы их здесь уложим, – не терял надежды Хазов. – Ну? Соглашайся!
– Нет, – отказалась Бектимирова, чуть не плача. – Даже не уговаривайте. А вы, – она обернулась к старшим Ладовым, – если хотите, оставайтесь. Погода хорошая, можно и пешочком. Вам не привыкать. Помните, как мы Вихарева тогда домой отводили, вообще ночью…
Воспоминания о том июньском вечере всколыхнули в душе Василисиных родителей пережитое ими тогда чувство солидарности, поэтому они единодушно отказались составить компанию Хазову и чуть ли не хором заявили:
– Нет – значит нет. Вместе пришли – вместе и уедем.
– А я останусь, – неожиданно для всех объявила Василиса и подошла к Гульке, чтобы переложить той на руки заснувшую Рамилю.
– Юра, – произнесла тогда Галина Семеновна, – возьми малышку. Гуля за рулем.
В сторону дочери она даже не посмотрела. Остерегался поднять глаза и старший Ладов, ему вдруг стало странно неловко от того, что его дочь намеревается остаться в гостях у взрослого мужчины.
– Я ненадолго, – поспешила успокоить родителей Василиса…
– Мы не инспекция по делам несовершеннолетних, – поджала губы Галина Семеновна и решительно направилась к выходу плечом к плечу с супругом.
– О как! – с пониманием дела пробурчала Гулька и подтолкнула Резеду, что-то сказав ей по-татарски.
По дороге к дому Ладовы не проронили ни одного слова. Галина Семеновна даже головы не подняла, так и сидела, автоматически поглаживая по руке старшую дочь Бектимировых.
Наблюдая за ними в зеркало заднего вида, Гульназ улыбалась себе под нос и пыталась представить, чем заняты сейчас Василиса и Хазов. Она не думала ни о чем, что выходило бы за пределы обыкновенного разговора за чаем, но тем не менее ей казалось, что домой сегодня ее подруга не вернется.
