— Если они хотят контролировать рождаемость среди нас, — прорычал я, — почему бы им не содержать своих кисок взаперти, вместо того чтобы хватать ни в чем не повинных чуваков на улицах и отрезать им яйца?.. У тебя нет других новостей, нормальных, а не таких, от которых меня выворачивает?
— «Китти сити», — сообщил он, — предлагает новое шоу талантов-ню.
Я ответил, что не увлекаюсь зрелищами для извращенцев.
— Очень жаль, — усмехнулся он. — Тогда тебя, наверное, не заинтересует тот факт, что в «Голиафе» проходит конкурс стриптиза с участием артистов всех полов, включая неопределенный.
— С какой стати меня это должно интересовать? Тут Инграм принял невыносимо загадочный вид и облизнул своим ядовитым розовым языком скудные усишки.
— Я слышал, — произнес он, — что мисс Саванна Эшли, кинозвезда, будет принимать участие в жюри конкурса. Уж не та ли это Саванна Эшли, которая приезжала в твои прежние пенаты в «Кристал феникс»? У нее еще была такая очаровательная компаньонка, изящная штучка по имени Иветта…
Я уставился на Инграма так, точно видел его впервые. Имя Иветты поразило меня в самое сердце. Иветта!.. Божественная Иветта! Я снова слышал ее тоненький гортанный голосок, видел неуловимо меняющий цвет калейдоскоп ее сине-зеленых глаз, чувствовал, как шелковистый серебряный мех с легким темным подпалом скользит по моей широкой груди…
Божественная Иветта снова в городе!
— Погоди! — завопил Инграм мне вслед своим скрипучим голосом, когда я уже несся по улице, стремясь поскорее достичь «Голиафа». — Разве ты не хочешь узнать про шоу экзотических золотых рыбок в казино «Мирэдж»?..
Я уже не слушал его. Если что-то в мире способно отвлечь меня от поисков еды — это Божественная Иветта.
Честно говоря, даже мысли о ней сейчас, когда я возлежал с комфортом в шелковом гнезде на постели мисс Темпл Барр, почти заставили меня забыть шокирующие обстоятельства последних двенадцати часов, в течение которых я пребывал вне ласковых уз моей куколки Темпл.
Я задремал, видя во сне хрустальные пепельницы, наполненные шампанским, кошачью травку и икру, и мою аристократическую подругу, с которой я все это разделю.
Глава 7 Крошки от галет
Флюоресцентная лампа на потолке палаты придавала и без того вечно бледному лицу Кроуфорда Бьюке-нена мертвенный зеленоватый оттенок. Светло-зеленая больничная рубаха тоже не добавляла ему привлекательности — из-за нее его серебристые седины казались желтыми. Темпл терпеть не могла фальшивые изъявления сочувствия, так что, выпалив:
— Господи, Кроуфорд, ты выглядишь… устало, — она только усилием воли проглотила просившееся на язык «ужасно».
Он лежал на казенного вида больничной койке и казался совсем маленьким и жалким. Темпл бессознательно понизила голос, как это принято у постели тяжелобольного. И теперь это и вправду было искренне.
— Как ты себя чувствуешь? Это… очень серьезно?
— Сердечный приступ? Я переживу, — его голос, как ни странно, оставался по-прежнему глубоким и низким, как звук виолончели. — А вот если они обвинят меня в убийстве, то вряд ли.
— Тебя — в убийстве? — Темпл чуть не рассмеялась. — Из тебя убийца, как из меня тяжелоатлет. Вот если бы ты был жертвой…
— Слушай, ТиБи, ты же была в моей шкуре. Я нашел этот чертов труп! Прикидываешь, как это выглядит?
— Пиарщик, конечно, может угробить репутацию, но Убить человека… Ни один дурак никогда тебя не заподозрит всерьез.
— Да? А как насчет полицейской дылды Молина?
— Да, эта всех подозревает, — согласилась Темпл.
— Слушай. Я хочу, чтобы ты меня прикрыла.
— Еще не хватало! Я уже один раз отказалась от этой работы, ты что, забыл? С чего бы мне браться за нее сейчас, когда там такое творится? Кстати, я Молине тоже не нравлюсь.
Даже на больничной койке Бьюкенен умудрился изобразить Казанову:
— Ну, я-то ей нравлюсь, не сомневайся. Но она меня все равно подозревает.
Темпл удержалась от того, чтобы стукнуть его по голове, исключительно ввиду окружающей обстановки:
— Да с какой же стати? Лейтенанта Молину, конечно, профессия обязывает относиться с подозрением ко всем вокруг, но с чего бы ей взбрело в голову, что именно ты мог убить стриптизершу? Кстати, каким способом она была убита?
Он побледнел еще сильнее, хотя это казалось невозможным. Бледность подчеркнула черные круги вокруг глаз, так что лицо на подушке стало похоже на мордочку панды. Кроуфорд стиснул простыню, прикрывающую его грудь.
— Она была в гримерке… Одна. Больше никого. Я сначала принял ее за костюм… Там горели только маленькие лампочки возле одного из зеркал, все костюмы покрыты блестками, трудно отличить живое от неживого… Она свисала…
Он закрыл глаза и замолчал, ресницы утонули в темных мешках под глазами. Темпл, несмотря на всю свою неприязнь, не могла ему не посочувствовать: она хорошо помнила, как несколько недель назад упала прямо в объятия трупа, споткнувшись на книжной ярмарке в конференц-центре.
— Как… как это — свисала?.. — выдавила она из себя непослушными губами.
Он открыл глаза и быстро-быстро сказал:
— На стрингах. Ее повесили на стрингах. Со стразами.
— Как?.. 1де… на чем она висела?
— Я не знаю! Ты думаешь, я присматривался? Я сначала не понял, подошел поближе, чтобы узнать, что там такое… висит… как китайская звенелка. Все эти перья… они колыхались, стразы поблескивали… Выглядело, как чертово чучело на карнавале Марди Гра (Католический праздник, аналог русской Масленицы). Ну, ты знаешь, анимированный костюм, марионетка. Только это был не костюм.
Темпл опустилась на деревянное лакированное сиденье модернового шведского стула для посетителей — бездна вкуса! — форма и поверхность которого были такими обтекаемыми и гладкими, что ей на мгновение показалось, что она может соскользнуть с него на пол. Она видела множество гримерок, когда работала в театре «Гатри» (Знаменитый театр в Миннеаполисе. Основан в пику брод-вейским коммерческим шоу), и еще до него, в разных любительских театрах. Она могла себе представить мертвую тишину пустой гримерки и бестелесное колыхание висящих повсюду костюмов. Но костюм, о котором говорил Бьюкенен, мог считаться бестелесным только выражаясь фигурально: мертвая оболочка, которую покинула душа. Темпл заметила, что дрожит, как лист на ветру, как свисающий с вешалки костюм в душном воздухе гримуборной.
— Ты ее знал? Кто она была?
— Просто девка, — этот черствый ответ мгновенно лишил Бьюкенена сочувствия Темпл. — Одна из.
— По какой причине, кроме того, что ты обнаружил тело, Молина тебя подозревает?
Его взгляд томно скользнул в сторону, избегая ее пронизывающего взора:
— Ну… я перед этим приглашал ее на свидание.
