— В девять часов, — лицо уборщика, даже все его тело расслабились, и он принялся объяснять по-испански, оживленно жестикулируя обеими руками.
Молина кивала, доставая блокнот.
— В девять утра, — повторила она сосредоточенно, когда Геррера закончил свою речь.
Последний жест уборщика привлек внимание Темпл к металлической конструкции, напоминающей детский снаряд для лазанья, стоящей неподалеку от эстрады.
Что-то там лежало, скомканное, наполовину свисая с его нижней, ближайшей к полу, перекладины. У Темпл мурашки побежали по спине. Когда она споткнулась о труп Честера Роняла на книжной ярмарке, это была ужасная случайность, она вообще не поняла, что он мертвый, пока не стало слишком поздно начинать истерику по этому поводу.
Это было первое мертвое тело, которое ей предстояло осмотреть с той же холодной деловитостью, как полицейским. Ей было неприятно это ощущение — чувство, что осмотр тела заключается в сборе улик и анализе фактов, а не в сопереживании трагическому финалу чьей-то жизни, крушению надежд вот этого конкретного человеческого существа.
Приглашающим кивком Молина предложила уборщику пройти к месту преступления. Диндорф, с блокнотом в руках, занялся двумя другими служащими отеля.
Темпл не могла разорваться пополам, поэтому предпочла следовать за Молиной, несмотря на языковую преграду. Она должна была разобраться, что за убийственный рок преследует конкурс, за который она несла ответственность. Невозможно заниматься пиаром, находясь в информационном вакууме.
Молина и Геррера остановились перед металлической конструкцией и стояли, глядя вниз, точно скорбящие фигуры у могилы, и тихонько переговариваясь по-испански. Мелодичные фразы как будто смягчали неприкрытое безобразие, которым отличается смерть.
Темпл подошла поближе, толстое ковровое покрытие заглушало ее шаги. Со своего места она не могла видеть труп целиком, только ноги в чулках с кружевными резинками, вытянутые, как ноги волшебницы Гингемы, на которую обрушился унесенный "внезапным ураганом домик Дороти. Возможно, их хозяйка так и не успела понять, что ее убило. Изумрудно-зеленый камешек подмигнул Темпл в приглушенном свете софитов.
Туфли!..
Она бросилась вперед, оттолкнув сеньора Герреру с дороги.
— О… нет!
Молина возникла рядом:
— Вы ее знали?
Темпл смотрела на распростертое тело, убийственно-грациозное даже в смерти. Ей даже не нужно было видеть лица: она узнала черную кошачью маску, которую сама же предложила.
— Знала?.. Только по имени. Катарина. Я встретила ее в гримерной вчера после обеда. Незадолго до моего… несчастного случая.
— Тут у нас не несчастный случай, — напомнила
Молина.
— А она не могла упасть оттуда? — Темпл с надеждой кивнула на металлическую конструкцию. — Особенно с этой маской… — Она замолчала, поняв, что ее великолепная идея насчет маски, призванной скрыть синяки, могла оказаться фатальной.
Молина указала на шею жертвы, обвитую узким черным шарфиком, и склонилась над телом.
— Вы ее вчера видели в костюме? — Темпл кивнула. — Этот шарф— его часть?
— Нет. Шея у нее была открыта, так же, как почти все остальное. Единственное дополнение — маска. Она, наверное, сделала ее вечером и вернулась сюда попозже, чтобы порепетировать пока никого нет.
Темпл вытащила из сумки очки, надела их и склонилась над телом. Бедная Катарина, она так надеялась, и вот…
— Погодите! Эта штука у нее на шее… Это не шарф. Это хвост!
— Думаете, его оторвали от костюма? — уточнила Молина.
— Возможно. Я вспомнила, что видела ее на репетиции вчера днем, она изображала Женщину-кошку, но, когда мы встретились в гримерке, хвоста не было… Это такой хитрый девайс, как у Трусливого Льва из книги «Удивительный волшебник из страны Оз», помните? Управляется крохотным пультом, может вилять, извиваться и все такое.
— Тогда тут где-то должны быть провода, — Молина оглядела пестрый узор ковролина у себя под ногами. Через секунду карандаш в ее руке метнулся вниз, точно желтая змея, и подцепил с пола тоненький проводок.
Она медленно разогнулась, как будто у нее болела спина.
— Итак, еще одна стриптизерша убита при помощи детали собственного костюма. Интересные дела.
Она повернулась к Геррере:
— Gracias, seiior.
Доброжелательная улыбка испарилась, когда Молина перевела взгляд на Темпл. Тонкие лучики морщинок у холодных голубых глаз стерлись, как будто и не бывали.
— Я хочу знать все, что вам известно о жертве. Никуда не уходите. Я только закончу распоряжения по расследованию и избавлюсь от этих гостиничных служащих.
Молина направилась к остальным, бросив Темпл и сеньора Герреру наедине с трупом. Блестящий черный шелк оттенял почти светящуюся белизну искусно обнаженного тела. Темпл отметила, что маска великолепно смотрелась и полностью отвечала своему предназначению, хотя черная помада, с ее точки зрения, выглядела скорее зловеще, нежели чувственно. Только вчера Катарина жила, дышала, испытывала боль и надежду. В какое-то время после их встречи в гримерке она сделала маску и вернулась, чтобы порепетировать в ней. Она не собиралась отказываться от участия в шоу. Теперь шоу будет продолжаться без нее. И ее дети. И тот человек, которого она называла «он», которому нравилось ее бить… По крайней мере, у Темпл было что рассказать Молине.
Ипполито Геррера ничего этого не знал. Он знал только то, что видел: смерть и красота, сплетенные вместе в распростертой на полу фигурке.
— Очень красивая, — пробормотал он, качая головой. Темпл не требовалось знать испанский, чтобы понять это крылатое выражение.
— Очень красивая, — согласилась она, — и очень несчастная.
Молина, меж тем, поймала более крупную рыбу, чем Темпл. Ожидая своей очереди на поджаривание на углях допроса, Темпл попросила у Лизы разрешения воспользоваться телефоном в зале и уселась возле него на двух стульях — один приспособив в качестве стола и разложив на нем свою необъятную записную книжку с номерами телефонов. Прежде, чем выйти из квартиры сегодня утром, она нацарапала в ней номера звонивших, которые взяла со своего автоответчика. Пока последнее ток-шоу не будет либо внесено в расписание, либо отменено, грамотный пиарщик не имеет права сидеть сложа руки. Днем и ночью, в шторм и штиль, в горе и радости… нет, это, кажется из другой оперы.
Ее звонки были удачны, хотя каждый, с кем она разговаривала, считал своим долгом отметить, что ее голос звучит устало. Темпл не собиралась им объяснять, что ее обычно подвижная челюсть сегодня почти не ворочается, и поэтому ей трудно произносить слова в том же темпе, в каком обычно.
Тем временем люди из коронерской службы, судебные медики и фотограф сгрудились вокруг тела и что-то там делали. Темпл хотелось посмотреть, но у нее было собственное дело, и она, снова выдернув Лизу из всеми забытой тройки служащих отеля, получила от нее сведения о том, где найти пишущую машинку, и потихоньку улизнула из зала, никем не замеченная, кроме стороже-' вых псов по ту сторону двери. Как только ее канцелярская работа была завершена, она направилась прямиком в «Каравансерай лонж» — просторную гостиную в арабском стиле, с лампами Аладдина на низких коктейльных столиках и шифоновым балдахином под потолком, мерцающим огоньками крохотных лампочек.
