Когда он наконец выпрямился и отвел с лица прядь волос, я вдруг кое-что заметила и выпучила глаза. Папа тут же спрятал ладонь за спину, будто так я забуду об увиденном. Я терпеливо протянула руку. Папа вздохнул и протянул мне свою. Я взглянула на его метку. Вокруг крошечной татуировки в форме листика красовалось имя Фионы. Герб у ее клана был прелестный. Она протянула мне руку, словно знала, что я попрошу. Я почувствовала, как Калеб смотрит мне через плечо. На метке у Фионы было имя папы со знаком бесконечности посередине. Папа смутился из-за того, что я теперь в курсе: они опробовали Взаимообладание. Я усмехнулась:
– Очень красиво, Фиона. Герб у вас чудесный.
– Спасибо, – чуть порозовев, улыбнулась она.
– Ну хватит уже, – вздохнул папа и спрятал руку.
– Пап, расслабься, ты же теперь Ас. Это естественно.
Он сверкнул на меня глазами.
– Ты что, вздумала мне тут лекции читать?
– Око за око, пап, – заулыбалась я.
Папа с неохотой засмеялся, помотал головой, а затем кивнул:
– Око за око. Ладно. Пойдемте уже есть, пока не остыло.
Поев, мы заскочили к Бишу и Джен – попрощаться перед отъездом в Аризону. (Мы решили не лететь, а путешествовать на машине: мы вдвоем да Бэлла – одни на все лето, пока не начнутся занятия.) Биш встретил нас на пороге и впустил в дом. Мария взвизгнула и с разбегу запрыгнула Калебу на руки.
– Привет, коротышка.
– Привет, великанишка! – поддразнила она, и Калеб засмеялся.
Джен была в восторге от дома. Мебель привезти еще не успели, зато с краской для стен определились, а это, по меркам Джен, уже прекрасно. Мария для своей комнаты выбрала светло-зеленый цвет, потому что, по ее словам, розовый и красный – это «типичные девчачьи цвета». Я закусила губу, стараясь не расхохотаться.
Позже, когда мы попрощались и вернулись в папин двор, на подъездной дорожке рядом с нашей машиной я заметила машину Ральфа. У дверей маялась Бекки. Заметив меня, она замерла, и мы уставились друг на друга. Она скрестила руки на груди и сделала несколько шажков навстречу.
– Я просто… хотела это… сказать спасибо. Что спасли нас. Ну и что нас защитили. Защищали. Понятия не имею, что потом с тем придурком приключилось… ну… в общем, спасибочки.
Калеб положил ладони мне на плечи и погладил большим пальцем по шее.
– Ладно, Бекки, – сказала я. – Не за что.
Она засеменила обратно к своей машине.
– И все? Ты только за этим приехала?
Бекки оглянулась. Вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется.
– А ты все еще чокнутая? – спросила она осторожно.
Я вздохнула:
– Бекки.
– Послушай, я хочу себя пересилить, но мне нужно время, ладно? Нужно побыть одной.
– Побудешь. Мы уезжаем на лето в Аризону.
– Уезжаете? – отозвалась она с любопытством. – Зачем?
– Ну, по сути… у нас медовый месяц. Наш предыдущий прервали.
– Медовый месяц! – завизжала вдруг Бекки и бросилась ко мне через весь двор. – Покажи колечко!
– У меня его еще нет.
– Ты замуж вышла… без меня?
– Ты со мной не разговаривала! – напомнила я, хотя ее все равно не пустили бы на свадьбу клана.
– Ну и что. Кто же замуж выходит без лучшей подруги, Мэгз?
– Ой, значит, я теперь снова твоя лучшая подруга?
Бекки попыталась сдержать улыбку. А потом обняла меня.
– Ох, Мэгз! Поверить не могу, что ты раньше меня выскочила замуж! Это я должна была проложить нам дорожку во взрослый мир и найти муженька! – Она протянула руку. На безымянном пальце красовалось кольцо.
– Он сделал тебе предложение? – удивилась я, искоса взглянув на Ральфа, стоявшего у машины. Он махнул нам и пошел навстречу.
– Ага. – Бекки посмотрела на колечко так, словно не могла на него наглядеться. – И ты будешь подружкой невесты. Жаль, конечно, что я тебе на такую роль не сгодилась…
Я решила сказать все начистоту.
– Послушай, Бекки, ты ужасно себя с нами вела. Я тебя нашла, спасла, помогла прийти в себя. Жутко за тебя волновалась… А потом ты назвала меня чокнутой и уехала. Просто уехала. Разве можно так поступить, а потом вернуться и делать вид, что все хорошо, только потому, что я вышла замуж?
Бекки приоткрыла рот от удивления. Ральф обнял ее со спины и сочувственно на меня взглянул. Он знал, какой она бывает.
– Мэгз… меня переполняли чувства, вот и все.
– Я понимаю, но я была твоим другом, а ты бросила меня при первой же неприятности.
– Я боялась.
– Меня? Я хоть когда-нибудь давала тебе повод? – Я почти кричала.
Калеб гладил пальцами мое запястье, пытаясь меня успокоить.
– Я не тебя боялась!
– А чего?
– Того, что ты от меня уйдешь! – выпалила Бекки, заливаясь слезами. – Ты встретила этого парня, – она небрежно махнула на Калеба, – и вся вдруг переменилась. Выглядишь по-другому и ведешь себя по-другому. Вот я и решила, что ты меня бросишь. А после всего, что с нами приключилось… ты… ты стала такой красивой и сильной, что я почувствовала себя мелкой сошкой. Я поняла: рано или поздно ты от меня избавишься, вот и решила уйти первой.
Мне стало стыдно. Значит, такой я ей казалась? Высокомерной?
Бекки усмехнулась:
– Судя по твоему выражению, ты все неправильно поняла. Ладно, скажу, но повторяться не буду. Я завидовала, ясно? У тебя с твоим студентиком такая сахарная любовь… вы никогда не ссоритесь. А еще ты очень красивая, хотя ничего для этого не делаешь. Вот я и решила, что рано или поздно ты решишь, что я тебя недостойна. Что я хуже. Вот.
– Бекки, – укоризненно вздохнула я.
– Я не могла этого допустить, Мэгги. – Она всхлипнула, не глядя на меня. – Не могла допустить, чтобы ты поняла, насколько лучше меня.
Я высвободилась из рук Калеба и прижала Бекки к себе. Противилась она всего долю секунды.
– Мэгги, – прошептала она, – прости меня. Я сглупила. Даже Ральф мне сказал, что веду я себя как дурочка, правда, Ральф?
Тот улыбнулся и пожал плечами:
– Самое главное, что ты все-таки вернулась, верно?
– Не знаю, – пробормотала Бекки и взглянула на меня: – Это самое главное?
Так она просила прощения. Почти кричала об этом мысленно.
Да, Бекки была неправа, но люди ошибаются. К тому же, нужно признать, всю эту сверхъестественную кашу трудновато переварить.
– Да, Бекки, самое главное.
– Я люблю тебя, Мэгги-хохотушка.
