— Может, помиритесь еще? — с сомнением сказал Росс.
— Да нет, ты что! — Рэй поднял голову, подумал, что Ри бы никогда такого не спросила. — Я с ней ничего общего иметь не желаю после того, что она сделала! Вообще больше видеть ее не хочу. У меня могло быть двое детей — понимаешь? Двое детей… — повторил он и вздохнул: едва ли Росс, закоренелый холостяк, в состоянии до конца понять его. Сказал, чуть помолчав: — Ты… это… извини, пришлось тебе сегодня по Риму помотаться.
— Да ничего, — Росс охотно поддержал более простую и близкую ему тему, — мы с Луисом сегодня по очереди работали. Сэйл разрешил.
— Что разрешил?
— Раз все спокойно, он по выходным разрешил нам поодиночке дежурить. Все-таки и ты теперь с ней рядом, и… понимаешь, если кто-то и задумал похищение, то обычно такие дела на привычных, ежедневных маршрутах делают, или если заранее знают, что человек куда-то поедет в определенное время. А сегодня, как я понимаю, у вас какого-то особого плана, о котором преступник мог заранее узнать, не было. Сам понимаешь, не в базилике же святого Петра ему это делать, на глазах у туристов? — Он скривил рот в улыбке — похоже, пытался отвлечь и заставить тоже улыбнуться.
В дверь что-то громко стукнуло, и в следующую секунду в комнату спиной вперед ввалилась Ри, волоча за собой уставленный тарелками и бутылками сервировочный столик.
— А вот и я!
Проходя мимо, потрепала Рэя по волосам.
— Сейчас тебе нужно поесть. — Выставила на стол тарелку с пиццей, еще одну — с ветчиной и вазочку с шоколадным печеньем. — Ой, я бокалы забыла! Ничего, если я коньяк тебе прямо в стакан налью? И вы тоже угощайтесь, пожалуйста! — обернулась она к Россу.
— Давай, — вяло кивнул Рэй; спорить и говорить, что он не хочет ни пить, ни есть, было бесполезно: Ри еще с детства считала, что вкусная еда — лучшее средство от любой неприятности и болезни.
— Налейте ему побольше, мисс Рамсфорд, — вмешался Росс.
— Мэрион.
— Налейте побольше, Мэрион. Ему сейчас не помешает выпить.
Ри налила в стакан на две трети.
— Вот, на, пей!
— Пей, пей! — поддержал Росс. — Давай — залпом, как лекарство!
Рэй послушно взял стакан, глубоко вздохнул и выпил залпом. И замер, выпучив глаза и не в силах шевельнуться: по пищеводу словно пронесся клубок жидкого огня.
— Что… что это?!! — с трудом прохрипел он.
— Коньяк… я у папы взяла!
— Отард-55, пятьдесят пять градусов, — взяв в руки бутылку, сообщил Росс. — Ну ни хрена себе!
Плеснул немного в свой стакан.
— Вам налить, Мэрион?
— Самую-самую капельку!
Рэй с трудом продышался и замотал головой.
— Не надо, для тебя это слишком крепко!
Развезло его почти сразу; перед глазами все поплыло, и дальнейшие события вспоминались лишь обрывками. Он помнил, как ел одновременно пиццу и ветчину, держал в каждой руке по куску и откусывал то от одного, то от другого. Как Ри попробовала коньяк и скривилась, он тоже помнил, хотел даже сказать «Я же тебе говорил!», но отвлекся: задался вопросом, откуда в ней столько ненависти. В ней — в смысле, в Луизе.
За что, почему она его так ненавидела?! Ведь могла же не писать про аборт, просто подать на развод. Так нет, захотелось ей напоследок побольнее ударить… Дрянь какая — ведь могла же, могла промолчать!
Хотя… может, оно и к лучшему, что расставлены все точки над i. Не будь этого письма, он бы, наверное, попытался с ней помириться, а теперь все, дудки! Все кончено!
Кажется, он сказал это вслух, потому что оба — и Росс и. Ри — уставились на него, а Ри еще и по руке погладила.
В какой момент исчез Росс, Рэй не заметил. Следующее, что запомнилось — это как Ри стоит рядом и тормошит, трясет его за плечи.
— Чего?.. Чего случилось?
— Ты прямо в кресле засыпаешь. Пойдем, ляжешь нормально.
Рэй с трудом встал. Закружилась голова, и он на секунду прикрыл глаза — сейчас, сейчас он пойдет дальше…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Ему снилась девушка.
Снилось, что он молодой — совсем молодой, каким был, когда учился в колледже. Впрочем, в мире сна не существовало ни колледжа, ни больной ноги, только заросшие травой холмы, сумеречное небо над головой и эта девушка, воплощавшая в себе все, что ему было нужно в жизни.
А она убегала, порой притормаживала и оборачивалась, поддразнивая: «Ну что же ты? Вот я, догоняй!», но стоило Рэю оказаться чуть ближе, как она снова уносилась, едва касаясь земли, будто сказочная фея.
Сердце колотилось, трава щекотала босые ноги, но все это было не важно, а важна лишь она: догнать, дотронуться, удержать — чтобы не исчезла, чтобы осталась с ним… Рэй взбежал на холм и замер, глядя вниз. Девушка стояла у подножия, смеялась и манила его к себе, в руке ее была зажата струящаяся по ветру лента.
Он ринулся вниз, это был даже не бег — полет. Ближе, еще ближе… кончик ленты скользнул по его лицу, но девушка снова прянула в сторону, и он успел схватить лишь ленту.
Сон таял, расплывался; исчезали покрытые травой зеленые холмы, вместо них вокруг проступали какие-то угловатые очертания. В отчаянии Рэй рванул ленту к себе, и — о чудо! — девушка вдруг оказалась совсем рядом. Он схватил ее за плечи; сначала она сопротивлялась, но потом вдруг прильнула к нему и губы ожили, отвечая на его поцелуй.
Угловатые очертания постепенно наплывали, становились все четче. Застонав от разочарования, Рэй мысленно взмолился: «Нет, не сейчас, только не сейчас, еще немного, пожалуйста, о господи!» и еще крепче прижал к себе свою добычу, целуя ее так отчаянно и безнадежно, как никого и никогда не целовал в жизни…
Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это уже не сон; отшатнулся и взглянул в лицо, знакомое ему лучше, чем его собственное.
Рот Ри растянулся в неуверенной улыбке.
— Ой… Рэйки… — только и сказала она.
Они лежали на постели в его комнате. На Ри была все та же розовая пижама, волосы растрепаны — и это ее, именно ее он до сих пор держал за плечи!
Рэй отдернул руки так стремительно, будто обжегся, хотел что-то сказать, но смог выдавить из себя лишь сиплое и нелепое:
— А?!..
— Рэйки, ты чего?! — Она погладила его по щеке теплой ладошкой. На какую-то долю секунды у Рэя возникло странное ощущение, будто он вернулся в тот же самый сон, возникло желание схватить ее и вновь поцеловать — будет ли это так же волшебно, как в первый раз?!
В следующий миг он опомнился и шарахнулся в сторону, соскочил с постели, надеясь, что Ри не заметила его самым нелепым и неприличным образом вздыбившиеся спереди «шалашиком» джинсы.
