У Анны слезы так и хлынули из глаз. Припала к мужу,
вцепилась в него, с восторгом ощущая, что вот – кончились все недомолвки и
недоразумения, все страхи, разделяющие их, все сомнения ушли прочь, недоверию
положен конец, они снова открыты друг для друга, как прежде… и хоть есть в ее
жизни нечто, что она утаила бы даже от исповедника, лежа на смертном одре, и от
Петра утаит, а все-таки высказанные им слова – оправдание всему, всему, она
снова убедилась, что поступила тогда правильно, и, если бы время можно было
повернуть вспять, она поступила бы точно так же! Ее любовь, ее безграничная
любовь к мужу все превозмогла и все превозможет, только бы быть с ним рядом!
– Никогда не покину, никогда, – глухо твердила она,
уткнувшись в его плечо. – Даже не надейся! Ты ведь тоже не знаешь, что я ради
тебя сделала. Так что мы квиты в этих безумствах, которые друг ради друга
творили. Главное, что ты мне веришь, веришь, что я люблю тебя, что я тебя не
предавала и к твоей болезни не причастна.
– Верю, верю, – бормотал Манихин, прижимаясь щекой к ее
гладко причесанной голове. – Верю теперь, верю!
– Ты опять говоришь – теперь. Почему именно теперь?
– Потому что ты… ты сегодня несколько раз упомянула Бушуева.
Потому и верю.
– Ничего не понимаю. – Анна не знала, плакать или смеяться
над этим очевидным бредом. – Ничего! Ну хорошо, как угодно, не хочешь объяснять
– не надо. Только скажи мне еще вот что. Этот доктор – он чем тебя пронял?
Почему ты вдруг начал ему доверять – да так безоговорочно?
– Ты не поймешь. – Муж прижал ее еще крепче, и по голосу
Анна поняла, что он улыбается. – Ну вот не поймешь, и все.
– А ты скажи.
– Ну… мне был такой знак. Помнишь, когда он сюда ворвался
как бешеный, Сереге даже пришлось его электрошокером вырубать, я потом напихал
ему полные карманы денег. Помнишь?
– Конечно.
– Ну вот… Серега отвез его на берег озера и там свалил на
травку, чтобы пришел в себя. А сам остался понаблюдать за ним – черт его знает,
может, ему плохо станет, этому буйному парню? И я тоже смотрел – из окна
кабинета. В бинокль смотрел… Он в себя пришел, но, видать, еще не очухался как
надо, и начал знаешь что делать? Начал деньги из кармана вытаскивать и на
берегу их раскладывать, как будто они промокли и их надо высушить. Меня как
будто ударило. Я посмотрел на него и решил: вот этот человек мне и нужен. Но
потом, когда он весть про Бушуева мне принес, и особенно сегодня… Что, Анюта?
Она пошатнулась. Ноги вдруг онемели, она перестала их
чувствовать. Наверное, если бы муж не держал так крепко, упала бы. Сроду не
теряла сознание, а сейчас вдруг поняла, как это бывает. Голова становится
пустая, и внутри тоже пусто, словно бы душа твоя от тебя уже отлетела, и все
немеет, от кончиков пальцев до самого сердца. Холодно так, губы похолодели и
еле-еле слушаются…
– Так значит, это ты…
– Что? – Петр отстранился, заглядывая ей в лицо, нахмурился,
пытаясь понять, что она говорит. – Громче, я ничего не слышу!
– О господи, Петя… Значит, это ты убил Колю Лукьянова?!
Он вздрогнул так, что оба, и он сам, и Анна, которую он
крепко обнимал, покачнулись и потеряли равновесие. Теперь уже не он удерживал
Анну, а она его. Держала что было сил, сжимала в объятиях, не давая вырваться,
– и твердила, твердила:
– Ты ограбил кассу… ты взял деньги… и на песке в той заводи
их сушил ты! И гнался за мной по реке тоже ты.
Август 2001 года, Зеленый город
– Поздно гуляешь, хозяин!
Несколько минут Александр стоял неподвижно, глядя на мрачно
поблескивающую «бронзовую маску» и не веря своим глазам.
– Как вы сюда попали? – спросил он по инерции, но тут же
махнул рукой, вспомнив свои размышления: – Неужели Нинка вам ключ дала?!
Манихин удивился, даже несколько отпрянул:
– Ого! Сообразительный… Неужели она все-таки проболталась? Вот
девка, своего не упустит, на два фронта работает. У меня деньги берет, а тебя
предупреждает?
– У меня она тоже взяла деньги, – кивнул Александр. – Но ни
о чем не предупреждала. Я сам догадался, что без вас тут не обошлось.
– Это еще почему? Как ты мог догадаться?
– Да потому что она у меня триста долларов попросила. Нинка
у меня – триста долларов! Она же знала, что у меня и триста рублей только при
хорошей погоде водились. А тут – баксы. Никто, кроме вас, не знал, что они у
меня есть. Это ж ваши деньги! Вот я и подумал, что вы мне перестали доверять и
начали искать какие-то подходы для проверки или давления. Так?
Манихин улыбнулся:
– Рассказывай дальше. Интересно говоришь!
– Да что тут особенно рассказывать? – мрачно буркнул
Александр. – Вы лучше объясните, как до Нинки добрались.
– Ну, это самое простое. Помнишь, тебя Серега электрошокером
вырубил, когда ты ко мне в дом ворвался – права качать? У тебя из кармана
бумажка выпала – с именем и телефоном. Я ее тогда подобрал и в мусорную
корзинку бросил, а потом, уже после нашего разговора с тобой, меня как будто
толкнуло что-то. Никогда не надо пренебрегать лишней информацией, особенно если
она сама в руки идет. Ничего, как говорится, случайно не происходит, все для
чего-то нужно! Только не сразу понимаешь – для чего. И вот когда ты про Бушуева
начал бредить, я сразу понял: дело нечисто.
– Почему бредить? – не без обиды спросил Александр. – Я вам
все говорил, как оно происходило. Была записка, был привет от Бушуева.
