Жека, который тоже подошел к нам, непонимающе глянул на меня. Фира не отставала от него, она изумилась еще больше.
– Чего надо сделать? – хлопнула она глазами.
– Вот ты овца. – Настя с презрением глянула на Фиру. – В расход его пусти. Или слабо?
– Слабо, – немедленно ответила Фира. – В бою там или еще чего – это, наверное, я смогу, а вот так, расстрелять… Это нет.
– Учись, неврастеничка. – И Настя удивила меня во второй раз за этот день. Она не стала эффектно прислонять дуло ко лбу парня, она поправила на плече винтовку и сказала пленнику: – Пошли, симпотный, прогуляемся.
Фира с брезгливостью посмотрела ей вслед и пошла на площадь.
– Стас, это все неправильно, – произнес Жека. – Он – пленный, его нельзя убивать просто так.
– Сват, – снова зевнул я.
– Что – Сват? – не понял Жека.
– Меня зовут Сват. Не надо вводить много имен для одного человека, называй меня как все, а то путаница начнется. И потом, здесь не война, Жека, здесь выживание. И не разыгрывай сейчас мне сцену «Справедливость везде одна». Здесь нет Женевской конвенции и Всемирного трибунала. Или ты убивай, или тебя убьют.
– Стас, это все неправильно. – Жека сжал кулаки. – Ты сказал – есть закон, надо его охранять. Но это не закон.
– Почему не закон? – пожал плечами я. – Закон. Закон нашей группы.
– Стас, с таким подходом у тебя здесь будет не группа, – покачал головой Жека. – У тебя здесь будет группировка.
– Сват, – снова поправил его я. – И еще. Жека, это не группировка.
За стеной хлопнул выстрел.
– И что же это тогда такое, Сват? – медленно, как будто пережевывая каждое слово, спросил Жека.
– Представь себе, пока не знаю точно. – Я прищурился – на небо выползало яркое, утреннее, умытое солнце. – Но вариантов много. Например, сообщество. Или формация. Но скорее всего – семья. Не в смысле – папа, мама, я, а в более широком понятии. Та, в которой все за всех, и боже сохрани чужака кого-то из нее тронуть.
– О как. – Жека не иронизировал, он просто переваривал произошедшее и сказанное.
– Вот как-то так. – Я потянулся. – Дружище, я тебя очень прошу, сделай одно доброе дело, а?
– Надеюсь, никого не надо убивать будет? – Жека все еще не мог успокоиться.
– Нет, наверное, – утешил его я. – Возьми лодку, она лежит внизу, на пляже, около бочек с соляркой, прихвати с собой кого-нибудь из тех, кто пободрее себя чувствует, и сплавай за дальний утес, там где-то кукует Кин с плотом, людьми и имуществом. И я тебя прошу: поспеши, они тоже на нервах.
Эпилог
– Слушай, Сват, ну давай ее запустим, а? – канючила Аллочка, тыча пальцем в ракету.
Ну да, ракету, потому как по-другому эту штуку назвать было нельзя. Фиговина желтого цвета величиной с мою руку, с прозрачным окошком, с двумя какими-то непонятными экранами и красной кнопкой внизу. Причем кнопка еще и закрыта прозрачным куском пластмассы, который явно надо взламывать.
Эту ракету я нашел в еще бункере, под утро, когда даже тюки уже были упакованы. Она лежала особняком, в продолговатом черном ящике, который так сразу и не заметишь. Несмотря на габаритность, весила она немного, и я, после некоторых раздумий, прихватил ее с собой, порадовать Рэнди.
Испанец, против моих ожиданий, на такую козырную штуку среагировал вяло, сказал, что потом разберет, и это было его большой ошибкой. Ракету приметили Алла и Сережка.
– Ну Сва-а-ат! – ныла Алла. – Мне нужна разрядка, я пережила стресс, я снова столкнулась с чудищем страшным-ужасным. Секса мне не видать, так хоть давай фейерверк запустим.
– С чего ты взяла, что это фейерверк? – утомленно спросил я у нее. – А если эта ерунда – с ядерной боеголовкой?
– О, коммуникационная ракета, – сказал проходивший мимо Наемник, кинувший взгляд в нашу сторону. – Старинная вещь, нам такие показывали в музее Форт-Брагге.
– То есть? – не понял я.
– Когда-то, в конце двадцать первого века, радиоперехват стал совсем обычной штукой, коды расшифровывались мгновенно, и тогда люди вспомнили о старых способах передачи информации, – пояснил Наемник. – Вот одно время и использовали такие ракеты. Открывается окошко, туда кладут информацию, можно на бумаге, можно на носителе каком-нибудь, после нажимают кнопку в первый раз, выставляют координаты на табло и нажимают кнопку во второй раз. Все, через минуту ракета полетит туда, куда нужно.
– Архаика какая, – поразился я.
Алла тем временем переводила слова Наемника Сереже.
– Ну да, – подтвердил Наемник. – Отказались от этой идеи быстро. Пока ракету отправляли да пока она летела, на позициях все сто раз поменяться могло.
– Сват, тебе такую ракету отправлять некому, – твердо сказала Алла. – Дай детям развлечься и пульнуть ее!
– Ребенок, – хмыкнул я. – Ладно, черт с вами, и только с учетом твоей психической травмы. И еще – с Рэнди сама объясняться будешь.
Пусть забирает, только отстанет от меня. Сколько от нее шума! И потом, ракета наверняка не работает, пролежала-то она сколько. Расточительно, конечно, ну да ладно. А Рэнди… Надо быстрее чесаться, сам виноват.
Алла сказала Сережке, показав на ракету:
– Береги и никому ее не давай! – А после побежала к воротам, крича:
– Проф, дай бумажку и карандаш!
На всякий случай я пришел на запуск ракеты, который происходил на холме, который совсем недавно был местом боя. Впрочем, туда пришел не только я. Алла шумела так, что народу собралось немало. Ну, оно и понятно: у нас развлечений мало, все, что есть, – это Одессит с байками, война да вот – имитация покорения космоса.
Алла торжественно положила записку, перетянутую синей ленточкой, которую она невесть где взяла, внутрь ракеты, закрыла окошко, лихо взломала пластик, закрывающий красную кнопку, и нажала ее.
Ракета пискнула, оба табло мигнули, погасли и снова загорелись.
– А чего теперь? – обернулась ко мне Алла, недоумевая.
– Установи координаты, – подсказал Наемник, стоящий рядом с ней.
Алла потыкала в верхний экран пальцем, там замигали циферки.
– А какие? – снова спросила она, правда, по-английски.
– Какие хочешь, – сказал Голд. – Какая разница?
Алла кивнула и шустро застучала пальчиками по табло.
– К запуску готова, – сообщила она мне через полминуты, вытягиваясь в струнку и глядя на меня. – Жать?
– Жми, – махнул рукой я. – Так сказать, поехали.
Алла было сама хотела осуществить запуск, но потом сказала мальчику:
– Серег, давай ты. А то все я да я…
