Но об этом, тсс, никому ни слова. Даже матери! Она хорошая женщина, его любит больше жизни. Но она всего лишь женщина! А это значит, что может ляпнуть, проболтаться, не по умыслу, а просто так…
Вадик шевельнулся, глянул на часы – половина двенадцатого ночи. Рука, удерживающая опустевший бокал, затекла. Он потянулся с хрустом, нехотя встал. Прошел к высокому шкафу, где еще покойным отцом был устроен бар. Смешал себе очередной коктейль, он умел и любил это делать. Снова вернулся на диван. Сел лицом к огромным окнам, выходящим в сад. Хлебнул из бокала, довольно улыбнулся. Было вкусно. И еще было приятно сидеть в доме одному в тишине, без телевизора, радио, без матери. Сидеть, думать, мечтать.
Вот он найдет сокровища. Вернее, сначала он отыщет место, потом последуют разведывательные действия. И когда он уже стопроцентно убедится, что сокровища там, станет думать: сможет самостоятельно все вывезти или все же придется обращаться за помощью. Например, к государству. Он не исключал такой возможности. Он уже все подсчитал. Положенные двадцать пять процентов это очень-очень-очень много. Плюс к тому же слава! О нем будут говорить, показывать по телевизору. Он станет знаменитым. И тогда эта курица – Сашка Беликова – будет смотреть на него уже иначе!
Интересно, как бы она посмотрела на него сейчас, узнай, что он выделывал с ее матерью? Ужаснулась бы? Брезгливо сморщилась? Или похотливо облизнулась?
Вадик захихикал. Его мелкий хрипловатый смех пробежался по углам огромной гостиной с большим шелковым ковром в бирюзовых тонах на полу и заставленной тяжелой темной мебелью. Затих в дверном проеме и вдруг вернулся трелью дверного звонка.
– Кого еще?..
Вадик недовольно поморщился, матерно выругался, поставил на деревянный диванный подлокотник бокал с коктейлем. Нехотя поднялся и медленным, очень медленным шагом пошел к входной двери. По пути он посетовал на свою рассеянность. Он опять забыл запереть дверь в воротах. Просто не проверил, сработала защелка замка или нет. И теперь незваный гость стоял возле входной двери и теребил кнопку звонка. Нагло так! Может, собаку стоит завести? Огромную, свирепую, которая станет бросаться на всякого, кто посмеет воспользоваться его рассеянностью, кто посмеет открыть незапертую дверь в воротах и хозяйски пройти до самого крыльца. Собака – это хорошая мысль.
Он глянул в глазок и удивился, узнав за дверью Игоря Валентиновича Огнева. Толстый майор был одет в гражданское, отчаянно, как всегда, потел. Вытирал громадный, как баскетбольный мяч, череп платком размером со скатерть. И смотрел прямо на него через глазок странно виновато и смущенно.
– Здрасте, Игорь Валентинович. – Вадик осторожно улыбнулся, открыв входную дверь.
– Здравствуй, Вадим. – Огнев раздул щеки, запыхтел, осмотрев хозяина дома. – Отдыхаешь?
– Да.
– Дома один?
– Да. Мама уехала на отдых с приятельницей какой-то.
На этих словах Вадик невольно сморщился. Он не терпел приятельниц матери. Они напоминали ему старых ощипанных кур. И разговор их напоминал ему суматошное куриное кудахтанье.
– Давно дома?
Огнев выразительно прошелся взглядом по его джинсам, дорогой сорочке, явно не домашней.
– Давно. Часов с семи.
– А днем где был?
– Днем? Да нигде… Ездил по городу. С людьми общался.
Он вдруг покраснел. Вот именно, куда и зачем он ездил по городу, Вадик не мог сказать! Ни за что! Это было частью его плана. Это была его разведка!
– С какими людьми общался? – не перестал приставать к нему Огнев, так и не объяснив причины своего визита.
– С разными, – пуще прежнего покраснел Вадик и вдруг возмутился: – А в чем, собственно, дело, Игорь Валентинович?!
– А дело в том, Вадим, что тебе придется проехать со мной в отдел и ответить на несколько моих вопросов. И возможно, не только моих, – окончательно смутился Огнев.
Причина его смущения была Вадику понятна. Огнев давно и прочно приятельствовал с его покойным отцом. Какие-то делишки меж ними были. И оба, кажется, оставались довольны друг другом. После смерти отца Огнев не перестал покровительствовать их семье. И мать, кажется, не перестала после смерти отца приплачивать Огневу.
И тут вдруг такое!
– А что за вопросы?
В желудке у Вадика вдруг заворочалась крохотная острая льдинка. Неприятно заворочалась, болезненно.
– Я не могу тебе всего сказать, сынок… – произнес с печалью Огнев, опасливо оглянулся себе за спину. – Я тут не один, понимаешь…
– Угу, – кивнул Вадик, хотя сколько ни всматривался в направлении ворот, никого не увидел. И уже шепотом спросил: – Так что за вопросы?
Он мысленно вернулся к событиям недельной давности, когда они с приятелями в ночном клубе разгулялись до такой степени, что раздели догола какую-то девчонку. Она поначалу была будто и не против, а потом визжать стала, когда они ее к шесту выгнали.
Она заяву накатала, что ли?
Потом еще был инцидент, когда они втроем под утро помочились на спящего бродягу. Может, это не бродяга был? Или кто-то их снял на мобильник и в Сеть выложил? Блин!
– Ты мне вот что лучше скажи, у тебя дома никакой дряни нет? – быстро зашептал Огнев, когда они шли уже от дома к воротам.
– В смысле? – Вадик приостановился.
– Травы там или еще чего похуже?
– Нет, вы что! – фыркнул Вадик и мерзко хихикнул Огневу на ухо: – А что, ребятам нужно?
– Я бы на твоем месте не смеялся, парень, – произнес со вздохом Огнев и шлепнул его по лопаткам здоровенной пухлой, как сдобная булка, ладонью. – Понимаешь, если ты неправильно ответишь на их вопросы и на мои в том числе, то у тебя дома может быть обыск. И не хотелось бы, чтобы ко всем прочим грехам добавился еще и этот.
Обыск! Твою мать! Вот гады! Обыскивать дом Илюхиных собрались! Совсем страх потеряли! Отец с дедом, поди, в своих могилах ворочаются. С какой целью обыск? Что собрались искать?
Ответ напрашивался сам собой. Он лежал на поверхности, раз Огнев сказал, что наркота может быть сопутствующим товаром, значит, искать собирались не ее. Искать собирались карту! Уже узнали!
И хрен с ними, с уродами! Пускай ищут! Хрена вам, а не карту! Он не дурак, чтобы такие вещи в доме держать. Ага, на-ка, пойди возьми! Ох какой он молодец, что сразу место придумал, куда все документы спрятать! Ох он умница!
А Огнев тоже хорош, проститутка. И нашим и вашим. Надо будет матери сказать, чтобы перестала содержать этого жирного борова! Явился, понимаешь, в дом в полночь. Ничего толком не говорит. Потеет, блин, мямлит что-то. Ладно, там разберутся. Главное, что он все правильно сделал. А то, где и с кем он провел сегодняшний день, никого не волнует. Никого!
Оказалось, что волнует! Очень волнует! Причем всех! И Огнева, и начальника его – Хмелева. И еще какого-то чела, завалившегося в кабинет Огнева минут через сорок после того, как туда доставили Вадика.
