Так чего обижаться, зачем казнить своего лучшего друга за роман с Марьяной?.. Тем более что у самого Юрия кишка тонка покаяться перед Егором. Вот Юрий – действительно виноват перед Егором. Ибо собирался влезть туда, куда не имел права.
Поэтому лучше молчать, искупить свою тайную вину – прощением. Стать добрым и милосердным. Снисходительно смотреть на недостатки других людей и исправлять собственные ошибки.
Если бы еще встретить вторую такую девушку, как Тая… Чтобы и любить, и быть любимым. Но нет, это невозможно, второй Таи не существует.
Правда, правда, что-то произошло с Юрием. Мудрость какая-то появилась, что ли?
Тридцать три года. В этом июне – сегодня – ему исполнилось тридцать три года.
Юрий решил в этот день не работать, хотя и без того дел хватало. На утренние звонки и поздравления ответил, предстояли еще вечерние. И обязательные встречи с партнерами по работе, но это позже. Жизнь ведь – это как ритуал со своими правилами – хочешь не хочешь, а надо их выполнить. А бунтовать глупо, только подростки идут против правил…
Знакомым, близким вот еще надо время уделить. Не сегодня, но на днях собрать всех тех, кто остался. И обязательно Егора с Таей пригласить.
Ведь они – его лучшие друзья. Не один Егор, как раньше, а теперь еще и Тая. Потому что пара. Принимая Егора, он, Юрий, обязан принять и его «вторую половинку»… и учитывать уже интересы пары, а не одного кого-то. А если иначе, то он вроде как начнет раскалывать, ломать семью друга, что, в общем, большое свинство и эгоизм.
Еще бы разобраться с той историей, случившейся этой весной с Егором.
Кто именно напал на друга? Юрий, чтобы докопаться до истины, задействовал все свои ресурсы, связался со следователем, который вел дело.
Причастность Шевкуновых доказать было невозможно. Если они и виноваты, то, разумеется, действовали чужими руками. Нашли какого-нибудь «случайного» исполнителя… В этом случае концы прятались в воду, и раскрыть дело можно было, чисто теоретически, но тоже только «случайно». Если бы исполнитель где-то проговорился или его бы поймали на аналогичном преступлении и доказали связь с предыдущими заказчиками… Словом, «если бы да кабы». Теоретически возможно, практически – маловероятно.
Да и Шевкуновы ли причастны к нападению на Егора? Уж слишком мало времени прошло после встречи Егора и Шевкунова-старшего.
Это значит, Шевкунов-старший должен был сразу же мобилизоваться, вычислить, где живет Егор, определиться со временем и местом нападения, найти исполнителя… За столь короткое время провернуть успешную операцию невозможно. Ведь всего лишь несколько часов разделяли разговор Егора с Шевкуновым и нападение на Егора.
Скорее всего Егора избил какой-то отморозок с целью ограбления. Самый простой и самый распространенный вид преступления.
Ну, а кто еще? У Егора врагов не имелось. Или подозревать кого-то из близких? Из друзей? Нет, нет, ни у кого не было повода… Кому выгодно? Обиженной Лизе, мечтающей заполучить московскую жилплощадь? Тягуновым, у которых Егор был кредитором, как выяснилось? Не смешно.
По сути, если следовать этой логике, то и сам Юрий мог оказаться преступником – мстя за роман Егора с Марьяной.
Словом, дело темное.
Кстати, еще не рассказал им о той парочке, отце с сыном. Юрий ведь еще тогда, весной, пытался по своим каналам вывести Шевкуновых на чистую воду или хотя бы найти того, кто напал на Егора.
Не получилось. Надо сказать, Шевкунов-старший умел вести дела, заметать следы. Но потом, ко всему прочему, Юрию недавно доложили – Шевкунова-старшего разбил инсульт. Внезапно. Это случилось под вечер, Шевкунов-старший и ночь, и начало следующего дня пролежал один, в своем кабинете, без помощи. А с инсультами, как понял Юрий, дело такое: если успели отвезти в больницу, сделали нужный укол вовремя – есть шанс выкарабкаться, снова вести нормальную жизнь. Не успели – шансов маловато. Так вот, в случае с Шевкуновым – шансов и вовсе не осталось.
Он теперь лежал парализованный, немой. И сын, Шевкунов-младший, как докладывали – к отцу в больницу не ходил. Совсем. Боялся (есть же люди, которые как чумы избегают медицинских учреждений), или не хотел, или что там еще… Не столь важно. Главное – не ходил к отцу! Получается, и правда это и есть оно самое – гармония в действии? Это важный момент, надо не забыть рассказать о нем именно Тае. Она, как и Юрий теперь, ощущала эти некие «тонкие материи» и могла понять, что данное в гневе пожелание Егора странным, причудливым образом все же сбылось.
Шевкунов-старший – действительно потерял своего сына.
Словно сама жизнь наказала бизнесмена за то, что «воспитал» подобного сыночка. Она самая – гармония в действии?.. Или это опять совпадение? Если бы знать… Но в любом случае надо рассказать Егору и Тае, что семья Шевкуновых теперь наказана, в любом случае.
Но это все потом, потом. Все разговоры и дружеские встречи… Сегодня, с четырех до шести Юрий решил взять тайм-аут. Два часа для себя. Два часа наедине с самим собой, тридцатитрехлетним.
Поехал к ближайшему парку, оставил машину у входа на стоянке, а сам отправился гулять по аллеям. Телефон в машине бросил. Просто ходил, просто смотрел по сторонам. Дышал, жмурился на летнем солнце.
Потом сел на лавку рядом с какой-то пожилой дамой («Не возражаете?». – «Нет, что вы»), откинулся на спинку, закрыл глаза.
Птицы пели где-то высоко над головой. Пахло травой, зеленью, землей. «Тридцать три года. Тридцать три…» – и печалился, и удивлялся он самому себе. Вроде вчера – еще мальчишка, а сегодня – взрослый дядя. Если так пойдет, то завтра он – старик? А когда случится то самое, оно… счастье? Или Юрий и без того уже счастлив, просто не замечает этого за суетой жизни?
– Простите, вы счастливы? – Он открыл глаза, обратился к даме рядом.
Та, кажется, ничуть не удивилась. Посмотрела на Юрия спокойно и ответила:
– Откуда ж я знаю?
– А кто знает?
– Да вы философ, молодой человек… – весело фыркнула пожилая дама. – Хотя, если серьезно – да, я счастлива. Мне мало надо. Солнышко греет, птички поют – уже хорошо.
«Значит, я уже старик, – мелькнуло в голове. – Тоже об этом думал сейчас!»
– Я считаю, идеального рецепта счастья нет, – продолжила пожилая дама. – У каждого свой.
– А у вас какой?
– У меня? Я гоню от себя дурные мысли. Стараюсь не думать о плохом. О плохом буду думать, только когда оно случится, не раньше.
– Согласен, – кивнул Юрий. – А люди… Люди вас не раздражают, например? Вы не хотите их исправить, переделать?
– Люди раздражают иногда, да… – задумчиво произнесла дама. – Ну они и не обязаны мне нравиться. Да и я кого-то раздражаю, наверное.
Чем дальше, тем сильнее нравилась Юрию эта философски настроенная особа, случайная знакомая в парке. И ей, пожалуй, тоже нравилось болтать.
