– Слушаю, – без приветствий грубо начал мужской голос.
– Здравствуй, – ответила я, слегка дрогнувшим, – Ты у меня в четверг кое—что забыл. Хочу вернуть.
В трубке воцарилась тишина. Казалось, я слышала даже тиканье часов у него в помещении, если конечно они там находились.
– Откуда у тебя этот номер?
– Я умею искать то, что мне нужно, – ответила я, протягивая прибывшему к моему дому таксисту деньги.
– Ты зря это сделала, – сухо констатировал он.
– И что мне за это будет? – поинтересовалась я, прикладывая таблетку магнитного ключа к панели домофона, – Накажешь?
– Накажу, – с рокотом прошептал он.
– Буду ждать. Только в следующий раз появляйся, как нормальный человек – на двери есть звонок.
Я повесила трубку и расплылась в улыбке. Пять лестничных пролётов преодолела в один миг, открыла входную дверь и быстро захлопнула, вставив ключ в верхний замок и повернув его так, что ничего просунуть снаружи невозможно.
Незваных гостей в моём доме больше не будет. Он должен либо принять это, либо исчезнуть.
…Приходил. Я слышала скрежет ключа, который орудовал в замке. Но дверь не открылась.
Я стояла, прислонившись лбом к ледяному металлу, и ждала, что он позвонит. Нажмёт на эту проклятую кнопку звонка, и по квартире разольются трели соловья – любимая мелодия.
Но он не позвонил.
Стоял за дверью, повторив мою позу – видела в дверной глазок очертания высокой фигуры на тёмной площадке. Стоял долго – моё тело затекло, ноги стали ватными. Не издал ни звука, не сказал ни слова.
И ушёл.
Я сползла, скрипя ладонями по двери, и разревелась в голос. Надеялась, что мой вой будет слышно даже на первом этаже подъезда. Надеялась, что он вернётся.
Но он не вернулся.
Разоблачение
9
По минутам осыпается,
Ожидание невозможного.
Ранним утром просыпается,
От движения неосторожного
Уматурман «Проститься»
Ожидание постепенно сменилось горечью тоски. Телефон, который был написан на листке бумаги, вызубрился наизусть, но был отключён. Он не приходил, и я считала дни. Дни сменились неделями. Затем – месяцами.
На город спустилась зима. Пушистая, белоснежная, праздничная. Браслеты, которые делала осенью, хорошо продавались. Немудрено – я подавала их в красивых картонных коробочках, покрытых голографической плёнкой. Внутрь нашила атласных подушек – на глаза попался серебристый обрезок ткани, которым мой мужчина завязывал мне глаза – купила несколько похожих метров. Из той же ткани сделала ленты и перевязывала коробки бантами; мужчины заказывали для своих любимых, дочери – для матерей, мужья – для любовниц. Постепенно на руках у горожанок стала замечать знакомые бусины. В такие моменты слабая улыбка трогала мои губы.
Послушно выполняла указание – начала готовить и питаться нормально. Коробки с пиццей и пакеты с варениками в морозилке сменили овощи. На дверце холодильника стало привычным обезжиренное молоко. Даже начала пить витамины, но помогало слабо – худела на глазах, как иссыхала. Две горошины, именуемые у других женщин грудями, превратились в плоскости, но я упорно покупала красивое нижнее бельё и носила тот злосчастный халат.
По ночам куталась в чёрную кожаную куртку, и плакала. Парфюм начал выветриваться. Я вжималась в неё, пыталась пропитаться этим запахом, но со временем его вещь стала пахнуть мной, и я отложила её в пыльный шкаф, вместе со своим сердцем.
10
Как молчание, ледяной зимы
Нас закутало неизвестностью.
Здесь так долго друг друга, искали мы
И, конечно, пропали без вести
Уматурман «Проститься»
Тот день помню хорошо – до мельчайших деталей. За зиму накопила достаточно денег для продолжения обустройства квартиры; бывший муж подкинул несколько крупных заказов на малярные работы и планировку помещений. Поехала в строительный магазин, выбирала террасную доску для балкона и горшки с креплениями. Ходила, запрокидывая голову, изучала высокие полки с кадками, стенды с семенами, столы с керамзитом и землёй. Корзина ломилась, придётся вызывать такси, чтобы дотащить всё это домой.
В отделе красок долго стояла и медитировала над жестяными банками. Перила надо покрасить, но не могла решить в какой цвет. Душа требовала чего—то яркого – красного, жёлтого, но я знала, что эти оттенки мне быстро надоедают. Глаза разбегались – голубой, лимонно—жёлтый, лаймовый – какой же выбрать? Рука сама потянулась, схватила банку с краской и поставила её в корзину. Не давая себе времени передумать, я дёрнулась вперёд и наткнулась на что—то твёрдое.
Взгляд направился в широкую мужскую спину. Я задержала дыхание, и открыла рот от удивления, когда он начал медленно поворачиваться.
Цепкие глаза остановились на моём лице. Прошлись ниже, вернулись обратно к лицу. На лбу пролегла глубокая морщинка, челюсти сжались – недоволен моим внешним видом, слишком похудела.
Смотрела, как заворожённая, впитывая каждую чёрточку. Тёмные глаза, прикрытые густыми ресницами; щетина, такая колючая на ощупь – пальцы и шею закололо от воспоминаний. Губы, чуть тонковатые, но аккуратные и чувственные – по затылку пробежались мурашки.
Его пальцы легли на край моей корзины и сжались вокруг прутьев. Костяшки побелели, я взглянула на них и судорожно сглотнула.
– Извините, – едва слышно выдохнула, так, что сама бы не услышала.
Потянула покупки на себя, вместе с его рукой. Он отпустил корзину, глаза гневно сверкнули. Испугалась, стало страшно, что увидел. Узнал.
Понял, что и я узнала.
Быстро развернула корзину, пошла на кассу. Там, как дёрганая, рывками выкладывала всё на ленту. Доски так и не выбрала, чёрт с ними – потом куплю. Расплатилась, вылетела в раздвижные стеклянные двери и увидела машину с жёлтыми шашечками.
– Вы свободны? – сипло произнесла, оглядываясь назад.
– Нет, жду клиента.
– Заплачу вам в два раза больше, только поехали, – умоляла таксиста, перепуганная до чёртиков.
Помог положить пакет в багажник, с души отлегло, когда кто—то был рядом. Быстро довёз до дома, расплатилась, как и обещала, удвоив сумму на счётчике.
Закрыла дверь изнутри, вставила ключ в верхний замок и выдохнула.
Не придёт. Не приходил несколько месяцев, и сегодня не придёт. А если придёт, пусть знает, что его не ждут больше.
Ночью рассортировывала бусины по коробкам, прозвенел дверной звонок. Вздрогнула, застыла – несколько шариков выпали из рук и звонко прокатились по полу.
