– В принципе можно, если грамотно распределять средства.
– А ты почему работаешь в Таллинне охранником? – моё любопытство не унималось, и я вместе с ним.
– Кредит за учёбу выплачиваю, – он улыбнулся, предугадывая следующий вопрос.
– А на кого ты учился? – я хлопнула по ноге, на которую присел противный кровопийца, и потянулась за спреем от насекомых.
Разбрызгав по коже вонючую жидкость, я протянула баллончик Расмусу.
– Я учился на медбрата, – он распылил средство по спине и плечам, – И не делай такое удивлённое лицо.
– Ты – медбрат? – прошептала я, округлив глаза.
– Да. Хотел поступать дальше, на кардиохирурга, но не вышло.
– А почему? – снова спросила я, и осеклась, когда он рассмеялся.
– Агата, тебя надо было назвать «Почемучка».
Я поёжилась, сжала губы и процедила:
– Не хочешь, не отвечай. Я вообще ни о чём больше спрашивать не буду, – буркнула я, отвернувшись.
Он коротко фыркнул, замолчал ненадолго, а потом снова заговорил:
– Моя мама умерла пять лет назад, – тихо сказал он.
Я нервно дёрнулась и посмотрела на него, мысленно шлёпнув себя рукой по лбу за бестактность.
– Прости.
– Не извиняйся, ты не могла этого знать, – резко ответил он, – В общем, мама умерла и мне, вроде как, больше не для кого было учиться дальше. У неё было больное сердце.
– Ты надеялся, что станешь врачом и поможешь ей?
– Да, надеялся, – он докурил и затушил сигарету, сложил руки на согнутые колени и посмотрел в ночное небо над заливом, – Не судьба, видимо.
Я открыла рот, чтобы ещё раз выразить свои скупые соболезнования, но быстро его захлопнула. Наверное, не стоит.
– Ты совсем не куришь с тех пор, как мы приехали, – заметил он, когда я поморщилась от запаха дыма.
– А знаешь, не хочется, – я немного оживилась и посмотрела на него, – Наверное, это хороший повод бросить.
– Да, пожалуй, да, – он улыбнулся, не так открыто, как обычно, но всё же, – Забыл сказать – завтра у нас выходной. Я договорился с Пеэтером, хочу показать тебе остров.
– Серьёзно?
– Да. Тут есть очень красивые места.
– Это я уже поняла. А где мы возьмём машину?
– Агата, вот ты вроде бы брюнетка – он махнул рукой на мою голову с растрёпанными чёрными волосами, – А вопросы задаёшь иногда такие тупые, что я хочу узнать, не прячутся ли у тебя где—нибудь белые корни. В прокат возьмём, – вздохнул он с улыбкой.
– Когда ты ведёшь себя, как умник, ты меня бесишь, – огрызнулась я, – Нормальные у меня вопросы.
– Глупые.
– Нормальные.
– Глупые, утка—почемучка.
– Умник—грубиян, – я показала ему язык, и он снова рассмеялся.
– Утка—почемучка звучит оригинальнее.
– Иди ты, – буркнула я, потянувшись к телефону.
– Собрала лайки своим обедом? – подколол он.
– На самом деле, – я подняла голову от экрана и вздёрнула бровями, – Больше лайков и вопросов собрала фотография из самолёта.
– Это там, где моя рука видна? – он улыбнулся.
– Ага. Все хотят знать, кому она принадлежит.
– Давай создадим ещё большую интригу, – Расмус ехидно улыбнулся, – Иди сюда.
Раскинув руки, он подёргал бровями, как я совсем недавно. Я фыркнула и подползла к нему, устроившись на широкой груди с набитыми под ключицами крыльями.
– Давай телефон и устраивайся поудобнее, – он протянул ладонь, и я вложила в неё свой мобильник.
Моя макушка удачно вписалась в его подбородок. Обняв меня одной рукой – той, что была полностью покрыта чернилами, он вытянул вторую и на экране показалась я собственной персоной. Щёлкнул затвор, снимок готов.
– Дай посмотреть, – я потянулась к телефону и принялась разглядывать фотографию с лукавой улыбкой на губах.
Его лица не было видно, только губы и тёмная щетина. Моя кожа, казавшаяся мне до этого момента загоревшей за эти дни, казалась бледной на его фоне. Рука, обнимающая меня, получилась чёткой – можно было разглядеть практически все рисунки: часть черепа в розах на плече, большую птицу на предплечье, а также ту самую надпись «TRUST».
– Круто, Мистер Икс, – сказала я, выставляя фотографию, – Как подпишем?
– Не знаю, придумай сама что—нибудь, – промычал он у моего виска.
От его дыхания по коже поползли крошечные мурашки. Одной рукой он продолжал обнимать мой живот, а другую положил на плечо, пока я выдумывала незамысловатое название для снимка.
Его ладонь была горячей, обжигающей, и от контраста с прохладным вечерним воздухом я вся стала похожа на полиэтиленовый пакет с пупырышками. Мысли из головы куда—то разбежались, и я просто выставила фото, так и не подписав его.
– Замёрзла? – шепнул он, на этот раз его губы оказались на уровне моей щеки.
Я вздрогнула и отстранилась. Обернулась через плечо на него, криво улыбнулась.
– Да, немного. Во сколько завтра подъём?
– Можно поспать подольше, – задумчиво ответил он, прищуриваясь, – Выходной ведь.
– Хорошо. Тогда я спать, – быстро сказала я, подпрыгнула на ноги и вошла в номер.
Прикрыв за собой дверь, я бросила из темноты взгляд на его силуэт, снова потянувшийся к пачке сигарет. Судорожно вздохнула, и прикрыла пылающие щёки ладонями.
Мне одной кажется, что мы сближаемся? Или у вас тоже появилось такое ощущение?
14
I can see my sweet boy swinging,
He’s crazy and Cubano call my only love
On the balcony and I’m singing.
Move baby, move baby, I’m in love,
I’m in love,
I’m in love.
Lana Del Rey «West coast»
Крошечный кроссовер Suzuki огненно—красного цвета – мой выбор. Машины, которые были в прокате можно описать только двумя словами: «малолитражки и малогабаритки» – в Европе не любят большие и неэкономичные машины. Из открытого настежь люка бил прохладный воздух, треплющий мои и без того спутанные волосы. Расмус вёл машину уверенно, лавируя по серпантину и круто сворачивая на резких поворотах перед обрывами, так, что я визжала от ужаса.
Я поняла магию этого греческого острова – песок и камни; сухая трава и яркие цветы; густые леса вдалеке; белые квадратные домишки на побережье. Шагнула к воде, прикрыв глаза и вслушиваясь в шелест волн, крики чаек и гул ветра, который словно насвистывал какую—то мелодию, отражаясь от скал, окружающих бухту и остров Киссамос.
