– Зачем же ему сразу ее терять? Ну, включи голову. Здесь что-то не так. Возможно, он хочет получить что-то от тебя. Твой отец всегда уважал шантаж. Эффективно, действенно. Но что он может хотеть от тебя?
– Думаешь, сейчас от него позвонят и потребуют миллиона долларов выкупа за Арину? – Максим рассмеялся, не скрывая сарказма.
– Прекрати паясничать, – возмутился Аркадий. – И прекрати распускать нюни! Если бы ты не был так занят оплакиванием Арины, то заметил бы, что здесь что-то не так!
Несколько секунд Аркадий ждал, пока сказанное дойдет до племянника в полной мере. Тот замер на месте, обернулся и посмотрел на Аркадия совсем другим взглядом.
– Говори, – совсем другим тоном попросил он. – Что здесь не так, по-твоему?
– Не мог твой отец пойти на все это лишь ради того, чтобы убить Арину. Если бы он хотел ее убить, она лежала бы сейчас, мертвая, на набережной. И мы бы отвечали на вопросы следователя. А раз этого не случилось, раз он не просто прислал сюда снайпера, раз он взял на себя труд поехать к Нелли, продажной подруге Арины, раз он придумал какую-то достойную ложь, чтобы выманить и увлечь Арину – ему было что-то нужно. Что-то другое, не ее жизнь, – еще раз акцентировал Аркадий. – Скажи мне, что это нелогично, и мы поговорим.
За все время, что Аркадий говорил, Максим не проронил ни звука, но его поведение говорило само за себя. Он выпрямился, взгляд его приобрел обычную для него яркость и блеск. Максим осмотрелся вокруг, словно искал ответа на вопрос, который поставил перед ним Аркадий. Вопрос, который Максим повторил вслух.
– Если моему отцу не нужна ее жизнь, что же ему может быть нужно от нее? Ее тело? – Максим содрогнулся. – Господи, какой-то кошмар. Это даже хуже, ты понимаешь? Он будет мучать ее и наслаждаться? Только не это.
– Возможно, ты прав, – бросил Аркадий негромко. – Но ведь это также означает, что она еще жива. Разве это не самое главное?
– Нет! Это не самое главное, Аркадий. Не для нее. Она… она не переживет того, что он может с ней… – Максим не договорил – не захотел договаривать. Аркадий тяжело вздохнул. Он не стал бы рассказывать Максиму о том, с каким извращенным азартом рассматривал Коршунов фотографии Арины, сделанные его талантливым и порочным сыном. Конечно, в этом был смысл. Он мог хотеть именно этого.
– Допустим. Но также он знает, что мы станем ее искать. Он же не идиот.
– Нет, – согласился Максим, и в голосе его появился лед. – Мой отец – не идиот. Он садист и хладнокровный убийца, как ты сам сказал.
В этот момент в дверь постучали.
Максим вздрогнул и обернулся. Мужчины обменялись выразительными взглядами и кивнули синхронно, не сговариваясь. Словно между ними была установлена телепатическая связь. Максим сделал несколько быстрых бесшумных шагов – как кот, осторожно движущийся по крыше в ночной темноте, – и занял позицию под прикрытием кухонного гарнитура. Аркадий подал ему знак рукой и достал из заднего кармана брюк пистолет.
Тихо, очень осторожно и тоже беззвучно Аркадий подошел к двери и, переглянувшись с Максимом, резко нажал на ручку двери и тут же навел прицел на стоящего за дверью… Петра Крылова.
– Господь всемогущий! – воскликнул тот, словно кролик на удава, уставившись на черное дуло пистолета. Подавшись назад, он оступился и упал на пол, зацепившись тапочкой за ковровую дорожку. Бледный, он лежал на полу и не шевелился.
– Тихо, тихо, тихо, – прошептал Максим, понимая, что Петр может закричать в любую минуту. Он наклонился к Петру, помог ему встать и завел в пентхаус, прикидывая, как теперь объяснить своему потенциальному тестю, почему на него навели пистолет. Впрочем, все оказалось проще. Максим отметил острый перегарный «амбре», окутавший отца Арины, и сильно дрожащие руки. Возможно, конечно, что руки дрожали из-за только что пережитого стресса, а может, из-за уже образовавшегося недостатка спиртного в семейном сьюте.
– Выпьете? – спросил Максим, и тесть перестал дрожать и сосредоточенно кивнул. Вера Ивановна, будь она неладна, вылила в раковину последние несколько малюсеньких бутылочек (кто только их такие делает, вот придумали ерунду!), хотя какой от них мог быть вред. С неожиданной твердостью в руках Петр принял предложенный ему стакан с бренди и отпил немного, когда из коридора до них донесся женский голос:
– Только не давайте ему пить. Вот проходимец!
– Идет, змея, – пробормотал Петр и опрокинул остававшуюся в стакане жидкость одним резким движением руки. В комнату ворвалась красная от возмущения Крылова. Максим деликатно хотел сделать так, чтобы своего супруга она не заметила, и закрыл дверь – на всякий случай. Конечно, мужа она увидит, но чуть-чуть позже.
– Вера Ивановна, что вы так кричите, – взмолился Максим. – Проходите, сейчас…
– Что тут происходит? – спросила она, разглядывая просторный пентхаус. Она скользнула взглядом по Арининым вещам, посмотрела на приоткрытую балконную дверь, на разлитую по ковру бутылку спиртного… – Пьете?
– Нет-нет, что вы. Какой же пить, мы тут – ни-ни, – Аркадий моментально подстроился под интонации и стиль общения женщины из-под Коврова Владимирской области. По роду работы Аркадий умел и чувствовал, с кем и как нужно общаться.
– Ну… хорошо, – рассеянно кивнула Вера Ивановна, оглядывая помещение. – Ариночка до сих пор не пришла, вот я и подумала, что, может, она у вас? Она же ушла, не доела второе. Только пюре да салат поковыряла. А салат-то какой-то невразумительный, три листочка разложили, хоть в музей выставляй, а есть-то и нечего. Кризис у вас, что ли?
– Вы обедали, Вера Ивановна, верно? Когда Арина ушла, да? – тут же ухватился Аркадий, аккуратно переглянувшись с Максимом. – Что она сказала? Куда пошла?
– Нам позвонили, – начала было Вера Ивановна, но заметила мужа, а в руке мужа стакан. Пустой. – А это что? Выпил уже! Мало тебе, ироду. В приличном месте ведь, а туда же.
– Отстань ты от меня, мать, – вяло огрызнулся Петр как-то по-будничному, привычно, почти уютно. – Ну, выпил немного, тебе чего? Меня чуть не пристрелили здесь, между прочим.
– Бредишь, да? На ногах еле стоишь! Мало тебе? А за обедом цельну бутылку вина высосал!
– Ничего и не цельну, – обиделся Петр. – И я ее не заказывал.
– Я заказал, это, кстати, Аринино любимое, – влез в семейную разборку Максим. – Вы можете на вопрос ответить – а потом выяснять, кто вино… высосал?
– А кто ж, если не ты ее высосал? – возмущалась Вера Ивановна, едва обращая внимание на Максима. Ей было стыдно, что в таком месте, да за столом с накрахмаленной скатертью, да с ножами и вилками, которых бы хватило на четыре поколения Крыловых, ее муж все равно ведет себя как алкаш подзаборный.
– Да вы что, не помогали, что ли? – защищался Петр, как мог, но позиции его были слабыми.
– Чего там мы помогали. Аринка вообще не пила, а я – полбокала всего… Помогали! – передразнила она.
