Некоторые прекрасно «открывались», если их детей выкрасть.
Сына потом пришлось возить с собой весь тот день, и это неимоверно раздражало Коршунова. Ребенок хотел пить, хотел есть, хотел играть, открывал окно в машине, когда они летели на полной скорости по Кутузовскому проспекту. Константин устал делать замечания и раздавать обещания страшных наказаний, но делать было нечего – домой заезжать времени не было. Максим перебрал с мороженым, испачкал всю одежду, но был счастлив. Ему нравилось ездить со своим красивым, высоким и властным отцом. Это случалось так редко. Чаще Максим проводил время с няньками или с Аркадием.
Коршунову нравилось наблюдать за Максимом, он был так однозначно и бесспорно похож на него, это вызывало странные, но в целом приятные чувства. Ребенок, о котором он никогда не мечтал, которого, как говорили врачи, у него не могло быть. Коршунов был несказанно рад одному – что у него не родилась дочь. С сыном у него могло быть интересное общее будущее. С дочерью он бы просто не знал что делать. Коршунов никогда не ставил женщин слишком высоко, зная их продажность и глупость.
Но она-то оказалась совсем другой.
К вечеру мальчишка устал и спал на заднем сиденье автомобиля, спал как убитый. Надо было сразу поехать домой, надо было проявить больше родительской ответственности, но Коршунов тоже устал, хотел расслабиться, и к тому же нужно было кое о чем перетереть с парнями, которые сидели в «Праге». Коршунов оставил спящего Максима в машине и, признаться, почти забыл о нем, сидя в ресторане.
Он не собирался оставаться в ресторане надолго. Перехватить чего-нибудь на ужин, немного выпить и перемолвиться о делах. Аркадия не было, он на весь день улетел в Питер на переговоры. Если бы он был в Москве, все могло сложиться иначе. Если бы, если бы, если бы…
Их встреча была совершенно случайной. Они никогда до этого друг друга не видели.
Она посмотрела на него первой – пристально, почти не отрываясь. Поначалу она не понравилась Коршунову, но, несомненно, привлекла его внимание – этим откровенным взглядом, неприкрытым интересом. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, Коршунов нравился женщинам, они постоянно обращали на него внимание, строили ему глазки, вели себя как полные дуры и мечтали о том, чтобы приручить Коршунова и усадить на коврик у своих ног.
Смешные, глупые, слабые.
Екатерина смотрела иначе. Она будто оценивала Коршунова так, как мужчины оценивают женщин, она раздевала его глазами и при этом слегка улыбалась уголками губ. Вместе с нею за ее столиком сидели какие-то молодые люди – и девушки, и парни, – все они были очень хорошо одеты, с дорогими часами, но лица у всех были скучающие, это были люди, ни в чем не знающие нужды, и оттого их движения были непринужденны, а поведение естественным и свободным. Золотая молодежь.
Она не была самой красивой в группе. Довольно тусклые светлые волосы она правильно компенсировала за счет ярко-красной помады. Не слишком высокая, тяжеловата в бедрах, но умело скрывала это под дорогой одеждой. Черты лица грубоватые, не слишком женственные. Большой рот с характерной улыбочкой, круглое лицо, широкие скулы. Простовата, но этим не тяготилась, а умело это использовала. Ухоженными пальцами она обнимала бокал красного вина, и пара дорогих перстней сияли в ярком свете массивных люстр орехового зала. При всем том в ней не было ничего вызывающего или вульгарного. Да и дело было вовсе не во внешности, дело было в этом ее взгляде – он был таким, что член вставал, стоило их глазам встретиться.
Кажется, она догадывалась об этом.
Много позже, когда это знакомство обернулось кошмаром, Коршунов много раз слышал, как общественность проклинала негодяя, убившего невинную слабую девушку из хорошей семьи. Что ж, сказать по правде, невинной Екатерина никогда не была.
Она сама пришла вслед за ним в мужской туалет – именно так, открыла дверь и появилась в зеркале за его спиной. Странно, что в этот момент в туалете никого не было, хотя ресторан был полон народу. Она могла натолкнуться на группу мужчин, справляющих нужду, могла оказаться в весьма неудобном положении. Конечно, идя туда, она все понимала. Никогда до нее Коршунов не оказывался в такой ситуации, ни одна женщина не делала ничего подобного, это было совершенно за рамками всех возможных приличий.
Позже Екатерина сказала, что много раз видела такие сцены в зарубежных художественных фильмах и всегда хотела сделать что-то подобное.
Когда она вошла, Коршунов поднял взгляд и увидел в зеркале ее уверенное, насмешливое лицо. Затем услышал цоканье ее шпилек, она подошла ближе и поднесла руку к льющейся струе воды. Брызги полетели на зеркало и на его одежду. Он отскочил и выругался, Екатерина невинно пожала плечами.
– Это всего лишь вода, – сказала она. Это были первые сказанные ею ему слова.
– Ты бы хотела, чтобы это было что-то другое? – усмехнулся Коршунов, разглядывая наглую девицу.
– Что же ты мог бы мне предложить? – спросила она с интересом. – Сперму?
– Что? – невольно ахнул Коршунов, все еще сбитый с толку невозмутимым видом девицы. В его сознании промелькнули самые разные варианты. Может быть, она проститутка и сейчас предложит ему услуги? В этом случае он их обязательно купит. Или она решила его ограбить? Клофелинщица? Просто чокнутая? Это казалось самым вероятным. Коршунов ничего не имел против.
– Я думала, у тебя нет проблем со слухом, – недовольно сказала Екатерина. Переключившись поразительно быстро, она взяла кусок мыла и тщательно вымыла руки, словно для этого и пришла в мужской туалет. Вот только для этого она наклонилась сильнее, чем требовалось. Коршунов смотрел на нее, улыбаясь. Играешь? Ну-ну, давай поиграем.
– Посмотрел бы я на тебя, дорогуша, забрызганную моей спермой, – пробормотал он, поправляя рубашку и проверяя ширинку. Екатерина выпрямилась и повернулась к нему.
– Посмотреть? О да, я бы позволила это тебе, – тихо прошептала она. Ее откровенное поведение ошеломило его и окончательно зацепило. Екатерина внимательно осмотрела Коршунова, словно изучала дорогой и редкий товар в «Березке».
– Ты красив, знаешь об этом? Откуда ты тут взялся такой? Никогда тебя здесь раньше не видела, – сказала она.
– Могу сказать то же самое о тебе, – ответил Коршунов, все еще чувствуя потребность помочиться.
– Что именно? Что я красива? – усмехнулась она.
– Что я никогда тебя не видел, – пояснил он. Это прозвучало довольно грубо, но совсем не смутило Екатерину.
– У тебя большой член? – спросила она так, словно речь шла об автомобиле. Константин уже давно не был невинным юношей. Собственно говоря, он никогда им не был. В этом они с Екатериной были так похожи. Скучающие и пресыщенные любовники, скользящие по миру в поисках острых ощущений и не боящиеся играть с острыми предметами.
– А у тебя большая грудь? – спросил, не растерялся, Коршунов, пытаясь хоть чем-то смутить зарвавшуюся девицу, но та как ни в чем не бывало начала расстегивать блузку. Константина бросило в жар.
