– Постарайтесь все же соблюдать тишину и приличия, – холодно произнес Воропаев. – Я понимаю, Марианна, что тебе это будет сложно, но речь идет о безопасности Володи.
– Мань, а ты вообще можешь пока оттуда съехать, – подал вдруг голос Вадик.
– Куда? – подняла брови Марианна, принявшая его предложение за чистую монету.
– Да вот хотя бы к нам! А что? Мама с папой уступят тебе свою спальню. Мам, уступишь? – он бросил на мать насмешливый взгляд.
Парень явно задирался, пытаясь внести в атмосферу элемент эпатажа.
– Прекрати, пожалуйста, – сквозь зубы бросил отец.
– Я так и знал, – театрально вздохнул парень. – Ну тогда выбора нет, Мань. Переселяйся ко мне. У меня диван широкий…
И, явно наслаждаясь произведенным эффектом, добавил:
– А я могу и в комнату для прислуги переехать. Чего не сделаешь ради родного человека! Практически родной сестры. Хотя нет, не совсем родной.
– Вадик! – одернул сына Воропаев. – Помолчи, пожалуйста. Твои глупости тут никому не интересны. А если хочешь казаться остряком, прими добрый совет: сначала порепетируй хорошенько. В одиночестве.
Все снова переключились на свои тарелки, но Вадик не собирался успокаиваться.
– Женя, а где ты училась? – неожиданно обратился он ко мне.
Я не стала обращать внимание на фамильярное «ты», решив, что при случае укажу мальчику его место, если он уж слишком разойдется, и коротко ответила:
– В спецшколе.
– Это для дефективных, что ли? – хмыкнул пацан.
– Вадик! – ахнула Алена.
Константин Юрьевич побагровел.
– Выйди вон! – резко проговорил он.
– Чего это? – сделал невинное лицо Вадик. – Еще же чай не пили!
– Я тебе сказал – покинь столовую, – отчеканил Воропаев. – Чай тебе принесут в твою комнату. Нет! Сам сходишь за ним в кухню.
Вадик пару секунд выждал, но все-таки не стал раздувать скандал. Он дурашливо скорчил унылую физиономию, поднялся и со вздохом произнес:
– Вот так всегда! В этом доме совершенно не понимают шуток! Удивительно унылая семейка! Мань, ты имей это в виду! Может, передумаешь, пока не поздно? А то взвоешь потом с такими родственничками, да поздно будет!
– Пошел вон! – не выдержав, прошипел Воропаев, с трудом сдерживаясь, чтобы не швырнуть в Вадика вилкой, которую сжимал в руке.
Парень хмыкнул и, сунув руки в карманы, вышел из столовой, бросив на прощание, насколько приятнее пить чай в одиночестве и приглашая Марианну, которую упорно называл Маней, присоединиться к нему. Что примечательно, Владимир реагировал на эти выходки абсолютно спокойно, со снисходительной улыбкой, и, казалось, совершенно не сердился на младшего брата. Алена же, как я поняла, играла в этом доме роль второго плана и не привыкла открыто высказываться, все время оглядываясь на своего начальственного супруга. Она была опытной домохозяйкой, при этом выглядела женщиной интеллигентной, мягкой и даже, как мне показалось, безвольной.
Марианна же, посмеиваясь про себя и ничуть не смущаясь, грызла куриную ножку и вела себя так, словно все эти выпады не имели к ней ни малейшего отношения.
– Извините, пожалуйста, – обратилась ко мне Алена. – Вадик хороший мальчик, просто…
– Просто привыкший быть мальчиком! – резко прервал ее супруг. – Не станем портить вечер и обращать внимание. И вообще, нам есть о чем поговорить помимо этого.
Он взглянул на часы и произнес:
– Пора подавать чай. Кстати, кто-нибудь желает кофе?
Мы с Владимиром высказались за кофе. В это время домработницы уже озаботились подачей десерта, и вскоре перед нами появилось все необходимое для чаепития и даже сверх того. Супницу в центре стола сменил двухъярусный торт, стилизованный под корзину с цветами. Такие выпекали в легендарной кондитерской Стружкина, известной в Тарасове еще с начала прошлого века. Правда, не так давно ее лишили законного места и переселили в другое, но функционировать она не перестала. Воропаев в этом смысле был, по всей видимости, консерватором, предпочитая проверенную кондитерскую современным компаниям, которые, к слову, производили тоже весьма вкусные образцы. Но торт из «Стружкина» все равно превосходил их. Как сотрудникам удалось сохранить прежние традиции, соблюдать старые технологии и выдавать отличное качество, я не знаю, но это у них получалось.
Однако приступить к торту нам не удалось. Едва чай и кофе были разлиты, а щедрые куски торта разложены по тарелкам, со двора донесся какой-то шум. На него никто не обратил особого внимания, кроме меня, привыкшей реагировать на подобные вещи профессионально. Пока что повода для особого беспокойства не было, однако я насторожилась.
А следующий звук заставил меня резко толкнуть сидевшего рядом Владимира вниз и крикнуть:
– Всем на пол!
Глава 3
Никто ничего не понял, но со страху все попадали со стульев. Я же метнулась к окну и вжалась в стену возле него, осторожно выглянув.
Надо сказать, всполошилась я не зря: за первым выстрелом, заставившим меня действовать таким образом, последовал второй. Причем стреляли прямо во дворе дома. Эхо гулко раскатилось по ущелью.
– Что за черт! – подал с пола голос Воропаев.
Он полулежал, спрятавшись за ножкой стола. Рядом с ним, закрыв руками голову и уши, на животе лежала его жена. Из-за плеча Владимира выглядывала любопытная Марианна. Глаза у нее были круглыми.
– Сидите на месте! – крикнула я. – Никому не высовываться! Я разберусь!
Окно было открыто, и это мне не нравилось. Нужно было бы его затворить и вообще выяснить, что происходит во дворе. Неясность осложняла мою задачу. Я осторожно выглянула. Из окна мне был виден лишь краешек двора, на котором никого не было видно. Подъезд к дому также не просматривался. Одновременно с этим я отметила, что погода испортилась: небо посерело, посмурнело, стал накрапывать дождик. Уже основательно стемнело. Однако мне удалось услышать звяканье у ворот и различить голос, прозвучавший довольно грубо:
– Ты кто такой? Вали отсюда, пока не пристрелил!
– Ты стволом не маши! – отвечал ему другой. – Я к себе домой пришел, понял? Меня ждут тут!
– Кто тебя ждет? – насмешливо протянул охранник. – Вали, говорю, иначе башку прострелю!
– Убери ствол! – потребовал второй голос.
Охранник, видимо, не торопился выполнять это приказание. Я, поняв, что, пока длится этот диалог, окно наверняка не под прицелом, высунулась наружу, держа свой пистолет наготове. Теперь мне была видна дорожка у ворот. Там стоял охранник, ворота он держал чуть приоткрытыми и беседовал через них с человеком, которого не было видно. Зато я успела разглядеть следующую картину: стоявший за воротами резко двинул коленом в пах охраннику и, когда тот от боли и неожиданности согнулся пополам, ловко крутнул его руку и выхватил пистолет.
