Ох, как же трясутся руки и подкашиваются ноги…
Огненные ведь не отпустят нас, поверив словам, а доказывать трудно. Особенно когда вокруг вооруженные мечами воины, а я не могу спросить Дже Хёна, как же поступить.
Я ведь рабыня, а рабы не принимают решений.
«Стоп! Стоп! Стоп! Стоп!» — голос в голове вопил так громко, что хотелось заткнуть уши ладонями.
О чем я думаю? Неужели Дже Хён зря снял с меня рабские браслеты? Он ведь снял, пусть и заменил на другой, и не обращался со мной плохо. Зря переодел, кормил и поддерживал? Он никогда не относился ко мне как к собаке. Собаку можно ударить, избить, покалечить, а той некуда деться с цепи. После же собака учится вилять хвостом на грубость и жестокость, принимая это то ли из-за еды, то ли по какой-то иной причине за проявление хозяйской привязанности.
Дракон никогда не воспринимал меня как рабыню. Почти всегда относился если не как к равной, то хотя бы как к женщине. На спине несколько дней нес и не жаловался. С ним было хорошо и не страшно. И забота дракона ни при чем. Просто мне повезло, что именно с ним свела судьба.
Все ведь могло закончиться еще тогда, на торговой площади. Или через день, когда никому не было бы интересно, какой хворью страдает промокшая и озябшая ноби. Дже Хён ведь не был обязан обращаться со мной по-доброму. Мог использовать, топтать, изнурять, гонять плетью, избивать. Он стал моим хозяином, и все права и законы были на его стороне. А я… Только клоп, вошь и пылинка. Не женщина, а товар.
Так я жила эти пять лет и так могла умереть.
С другой стороны… Об этом даже думать не хотелось, но… Хадже сказали, что рабские браслеты они бы сняли, а вот драконий может только сам Дже Хён. И, вероятно, по доброй воле. Да и… Логика подсказывала, что если бы я не назвала дракона сокращенным именем, то он бы попытался свести всю ситуацию к простому обмену меня на право прохода. С точки зрения Дже Хёна, все для меня складывалось при этом удачно, ведь я бы просто вернулась домой. А я все сама испортила… Пусть дракон и учитывал подобный вариант. Только так я могла объяснить, почему он велел звать себя Дже Хёном.
— Мы не чужие тебе, — мягко напомнил господин Кан. — Мы твоя семья.
Хадже… Да, семья. Да. Вот только их я не знаю. И сейчас Дже Хён мне куда роднее.
Все эти мысли промелькнули в доли секунды. Ничего не изменилось: шестеро воинов направляют мечи на несопротивляющегося дракона, господин Кан ждет моего ответа, а Ли Ин Сон со злобой взирает на Дже Хёна.
Я вздохнула и посмотрела дракону в глаза. Там ничего не было, лишь спокойствие и контроль. Этого мне хватило. Я уверенно сжала ладони в кулаки и сделала несколько шагов вперед, приподнимаясь на цыпочки. Холодными пальчиками я сжала ткань на груди Дже Хёна и потянула вниз, вынуждая его наклониться. За миг до прикосновения моих губ к его губам я немного запаниковала, но справилась. Заставила себя.
Только прикосновение губ. Одно маленькое и короткое…
Только?
По коже пробежали мурашки, а в мозгу будто что-то громко дзынькнуло. Приятная волна теплом разлилась по телу, и мне захотелось сделать чуть больше…
Додумать я не успела. Стыд занял все пространство в моей голове, вытесняя доводы, к которым я прислушалась.
Что я творю? Зачем? И как же теперь смотреть в глаза Дже Хёну?
Мысленно застонав, я попыталась отстраниться, но дракон не позволил, удержал за запястье и шагнул ближе. Тела не касались, руки были опущены, и только губы создавали мостик между нами.
Меня никто и никогда не целовал, и случившееся пугало, но не так сильно, как то, что это происходит здесь и сейчас. Тепло разлилось по телу, наполняя вены. А потом Дже Хён разомкнул мои губы, делая поцелуй более откровенным, и выдохнул воздух мне в рот. От удивления я пискнула, но не отстранилась. Дым, аромат полыни и свежесть ветра. И жар, что вслед за этим проник в легкие.
Забыв обо всем, я просто стояла, боясь спугнуть это странное и удивительное мгновение.
Жар прокатился вверх по моему горлу, согревая губы. Дракон чуть приобнял меня за талию, вряд ли подозревая, как мелкие искорки разбегаются от его ладони по моей спине: вверх, ударяя в голову, и вниз, обжигая огнем.
Тепло, странный вкус этого поцелуя и сама нелепость ситуации кружили голову. Помнила ли я хоть о чем-то? Нет. Все мысли, если тот сумбур, что плавился лавой в мозгу, таковыми можно было считать, занимали крошечное пространство, вспышка света, в центре которой не нашлось места никому, кроме нас двоих.
И пугало только одно: огромный кусок льда, который я ощущала внутри Дже Хёна. Не видела, не осязала, даже положив ладонь ему на грудь, но чувствовала. Мне хотелось изгнать этот холод, и, захваченная этой идеей, я представила, как жар, бушевавший во мне, переходит в тело дракона. Молодой человек не сопротивлялся, принимая мои попытки расплавить лед.
В какой миг у меня закружилась голова, я не помнила. Осознала это, лишь когда Дже Хён прервал поцелуй. Хватанув воздух ртом, я с ужасом почувствовала, как по губам скользит струйка крови.
«Кровь пошла носом!» — подсказал какой-то не затронутый лавой участок мозга.
Дракон мягко прижал мое лицо к своей груди и хоть тихо, но не без присущего ему ехидства прошептал:
— Теперь поняла, почему Хадже и Ган Ён ненавидят друг друга, мелкая?
Я приходила в себя, пусть и медленно, но начиная соображать.
Что я сделала не так? Что произошло?
Кажется, я задала эти вопросы вслух, потому что Дже Хён все так же тихо шепнул, касаясь губами моих волос:
— Никогда не стоит делиться силой, особенно неосознанно.
Вот оно что! Значит, все было на самом деле, а не только в моем воображении. Жар во мне был не чем иным, как моей силой, в которую я не верила, которую не понимала. И теперь я, все так же не понимая, попыталась втолкнуть ее в дракона.
Хотелось горько рассмеяться, но я сдержалась, позволив себе только тяжелый вздох.
Да, Хадже и Ган Ён ненавидели друг друга очень давно. Это я поняла и приняла еще тогда, когда дракон объяснял мне о взаимоотношениях кланов, но никак не думала, из-за чего враждуют люди, а Дже Хён не говорил. Ненависть повязала кланы на многие годы, ведь они могли истребить друг друга не оружием… а любовью.
Воде и огню никогда не ужиться рядом. Они вечно будут в противостоянии. А люди, пусть и не желая этого, повязаны этой враждой.
Я могла убить саму себя, просто пытаясь растопить лед.
Подняв голову и взглянув на Дже Хёна, я не заметила, чтобы он выглядел хуже. Наоборот, его щеки окрашивал легкий румянец, а на губах играла улыбка. Правда, улыбался он не мне, а глядя на кого-то.
Ох, я же забыла, что нас окружают люди! Удивительно, что нас в эти несколько секунд никто не посмел тронуть. Да я даже их голосов не слышала, то ли так сильно увлеклась, то ли Хадже пораженно молчали.
