«Интересно, как вы «порадуетесь», узнав, что мы привезли вам сообщение о войне?» — с каким-то трудно объяснимым злорадством подумалось Ордашу, пока они с Загревским все еще оставались на баркасе. И вдруг, ужаснувшись этой мысли, он вполголоса проговорил:
— Не сообщайте им пока что о войне, товарищ старший лейтенант. Вообще ни слова о ней.
— То есть как это — не сообщать?! — не понял его старший лейтенант, наблюдая, как бот преодолевает последние дюймы.
— Посмотрите, как они радуются нашему возвращению. Стоит ли портить им праздник?
— Какой еще, к дьяволу, праздник?! — ошарашенно посмотрел на него офицер.
— Возможно, я не так выразился, — стушевался старшина. — Но…пустъ еще хотя бы один день проживут', не зная о войне. Еще один день… в душе и сознании — без войны. Счастливыми людьми — на ничего не ведающей полярной заставе. Жаль только, что нам с вами этого уже не дано.
Загревский вопросительно взглянул в сторону удалявшегося ледокола, словно хотел посоветоваться с его командиром.
— Но ты понимаешь, старшина, что это сокрытие информации государственного значения? Вместо того, чтобы тотчас же объявить тревогу, мы с тобой…
— Ну, объявим тревогу, построим бойцов, что дальше? Прикажем быть в повышенной боевой готовности? Так ведь застава всегда должна быть в повышенной… Это норма ее существования. Если не так, нас, командиров, следует отдать под трибунал.
Начальник заставы задумчиво почесал указательным пальцем за правым ухом, как делал всегда, когда требовалось принимать ответственное решение, и согласился, что Ордаш прав. Но тут же предупредил, что ему еще следует подумать.
Основная часть бойцов находилась на вершине прибрежного утеса и слышать их разговор не могла. Да и те несколько пограничников, которые спустились вниз, чтобы помочь затащить бот на его крытую стоянку, не очень-то прислушивались к их словам.
— И все же, с моей стороны, это будет преступлением, — вновь предался сомнениям старший лейтенант. — Как начальник заставы я, зная о том, что идет война…
— Разве мы с вами получили официальное сообщение? Поди знай: может, то, о чем говорил капитан-лейтенант, на самом деле не война, а все-таки пограничный конфликт?
— Вот это уже более весомый аргумент, — просветлело лицо Загревского. — Действительно, вдруг это всего лишь пограничный инцидент, а мы начали сеять панику среди солдат?
— …Или крупная военная провокация, — поддержал его старшина. — Пусть и затянувшаяся. Давайте сообщим о ней завтра, после побудки. Что изменится от того, что бойцы узнают о войне не сегодня? Фронт отсюда за тысячу километров. И в бой им завтра не идти.
— Да, товарища начальник, — вдруг пришел им обоим на помощь ефрейтор Оленев, о существовании которого командиры на какое-то время попросту забыли. — Не надо говорить про война. Мы радуемся, младший лейтенант радуется, все радуются, да… Пьем спирт, едим привезенный нами оленина. Никаких врагов нет, однако.
— И ты, ефрейтор, в мудрецы-философы подался?! — недовольно проворчал Загревский. Но тотчас же согласился: — Впрочем, вы правы. Подарим им по-божески остаток этого радостного дня.
— Не появись здесь этот караван судов, — грустновато ухмыльнулся старшина, — застава могла бы не знать о войне еще целый месяц. — Мы ведь и сами пока еще не осознали того, что произошло.
Бойцы ухватились за борта «Беринга», подтянули его на краешек покатого причала и, зацепив крюком лебедки за носовое кольцо, вытащили из воды. Так было заведено: бот всегда вытаскивали из воды и закрывали на замок в глубине крытого причала. Этой предосторожностью застава ограждала себя не только от набега непрошенных гостей, которых в этих краях почти не случалось, но и от соблазна для собственных дезертиров, если бы таковые обнаружились. Поскольку уходить из заставы разумнее всего было бы прибрежными водами.
— Мы уже собирались сколотить плот, чтобы идти вам на выручку, — молвил Ласевич, когда мощная дубовая дверь причала была взята на амбарный замок.
— С какой такой стати? — проворчал старший лейтенант.
— Ну как же? Если начальник на несколько дней исчезает из заставы, это уже ЧП.
— «Исчезает»?! — изумился его наглости Загревский. — Что значит «исчезает»?!
— Ну, хотя бы то, что по уставу не положено, чтобы начальник заставы без уважительных причин на длительное время оставлял…
— А кто вам, младший лейтенант, сказал, что пребывание начальника заставы вместе с двумя бойцами на вверенной этой заставе территории является чрезвычайным происшествием? — прервал его монолог Загревский. — Да еще и нарушением устава?
— Остров Фактория, — сурово произнес старшина, приходя на помощь Загревскому, — это все еще советская земля. И не наша вина, что она оказалась впереди заставы, а не позади нее. Впрочем, на Дунае некоторые острова тоже оказываются между советскими заставами и румынским берегом, тем не менее пограничники несут за них ответственность.
На несколько мгновений Ласевич так и застыл с приоткрытым ртом, представления не имея, как следует парировать доводы старшины,
— Извините, товарищ командир заставы, осознаю, — стушевался он, как только опять пришел в себя. Очевидно, понял, что, делая этот выпад против командира, просчитал не все варианты.
На вершину прибрежного склона Ордаш поднимался последним, все время посматривая на все еще видневшийся вдали караван, который уносил с собой страшную весть о войне.
7
Они допили остатки вина и доели последние дольки горьковато-кофейного шоколада. Но поскольку разговор завершен не был, фон Готтенберг позвал адъютанта и приказал принести еще одну бутылку.
— Что вам известно о 202-й заставе русских в районе острова Фактория? — заговорил барон, вновь наполняя вином походные кружки.
— Ровным счетом ничего.
— А что происходит на самом острове? Есть ли там постоянный пограничный пост? Созданы ли укрепления?
— Тоже пока не знаем. Приказа на разведку не было, поэтому…
— Так, ситуация ясна…
Барон фон Готтенберг вроде бы произнес это без какого-либо налета иронии или осуждения, и все же слова его почему-то задели штабс-капитана.
— Пока что мы были заняты исключительно созданием базы, — объяснил он. — Только базы. Поэтому старались никак не обнаруживать своего присутствия в этой тундре.
— Благоразумная тактика. Во всяком случае, таковой она казалась до сих пор.
— Считаете, что настала пора захватить казарму заставы, а пограничников развеять по льдам Арктики? — нервно отреагировал комендант базы на его замечание. Он терпеть не мог недосказанности.
Барон пригубил кружку с вином, почему-то поморщился и, потакая каким-то своим мыслям, задумчиво покачал головой
