— Есть выжить и сохранить, товарищ полковник.
Они выпили за нерушимость границ, за Красную армию и победу и, закусывая ломтиками конской колбасы и рыбными консервами, какое-то время молчали.
— Командир пехотинцев лейтенант Скворечников привез почту, — проговорил полковник, почувствовав, что молчание слишком затянулось. — Бойцам он раздаст её утром. Умышленно не торопил его, чтобы газетами и письмами не отвлекать парней от работы. Что касается вас, лейтенант Ордаш, то передаю привет от вашего отца.
— Моего отца?! — невольно вырвалось у Вадима.
— А что вас так удивило? Генерал-майор Радулин — это ведь ваш отец?
— Отчим, если уж оставаться точным.
— А вот сам генерал считает вас сыном, — назидательно молвил Удальцов. — Мы с ним вместе в Испании воевали и в академии учились. Если такой человек считает вас своим сыном, это надо ценить, лейтенант, а не открещиваться от него.
— Согласен, товарищ полковник. Просто мы не успели как следует познакомиться друг с другом. К тому же я не решался… Да и писать отсюда было невозможно. Кстати, я не знал, что он уже генерал.
— И командует теперь дивизией, прикрывающей границу где-то в районе Кольского полуострова. Там пока что относительно спокойно, однако есть опасение, что Финляндия может основательно втянуться в войну. На стороне Германии, естественно.
Полковник порылся в своей командирской сумке и добыл оттуда три письма. Два от матери и одно от генерала Радулина.
— С твоей матерью я тоже познакомился. Это она просила передать.
— Спасибо, товарищ полковник. Вопрос: генерал… то есть я хотел сказать «отец», он уже знает, что мне приказано оставаться здесь?
— Знает. Однако он в эту ситуацию не вмешивался. Считает, что ваше место на фронте, но понимает, что поіраничник обязан находиться там, где приказано.
— А звание?
Полковник с таким удивлением взглянул на Вадима, словно не мог понять самой сути вопроса.
— Звание лейтенанта вам положено по всему вашему послужному списку. Правда, был человек, который позаботился о том, чтобы в штабе о вас не забыли, был. Но им оказался не генерал Радулин, который счел бы подобное покровительство неудобным.
— Знать его имя мне не положено?
— Почему же. Он сам разрешил назвать его. Это полковник, Герой Советского Союза Доротов. Помните такую фамилию?
— Полковник? Герой?.. — попытался припомнить Вадим:
— А если услышите «майор Доротов»?
— Черт возьми?! Так он уже и полковник, и Герой?! В свое время он очень хотел, чтобы я служил под его началом…
— Об это не надо, — резко предупредил Удальцов, зная, что дальше последует «… в разведке». — Когда понадобится, он свяжется с вами, лейтенант Ордаш. — И тотчас же поднялся. — Механикам судна необходимо еще несколько дополнительных часов для ремонта, поэтому выход на рассвете откладывается. Весь личный состав и вооружение должны находиться на борту к десяти ноль-ноль. Время отхода будет уточнено.
15
Хотя они уже попрощались, однако полковник тоже вышел из каюты, чтобы провести их до трапа.
Белые ночи давно кончились, и теперь на высоком антрацитовом небе холодно мерцали высокие, безучастные ко всему звезды. Ветер, прорывавшийся через створ бухты со стороны острова, был уже по-зимнему обжигающим, однако лейтенант знал, что еще с месяц своей бесснежной «лето-осени» Заполярье ему подарит. Как всякий южанин, зиму, особенно здешние морозы, он переносил с трудом. «Командованию, — подумал он, — стоило бы оставить на заставе кого-то из сибиряков, хотя бы того же ефрейтора Оленева, для которого зимовка посреди тундры — почти естественное состояние миропонимания». Но только он подумал об этом, как неожиданно у трапа появился встревоженный лейтенант Ласевич.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу капитану.
— Обращайтесь, — обронил Удальцов, стоя все еще с запрокинутой головой и любуясь спокойным мирным небом.
— Товарищ капитан, докладываю: из расположения заставы исчез ефрейтор Оленев.
— Что значит: «из расположения заставы исчез…»? — поначалу не придал значения этой настораживающей вести Загревский. — Очевидно, он где-то здесь, на судне.
— Проверено, среди бойцов, работавших на разгрузке, Оркана Оленева не было. В казарме и на территории форта — тоже.
— А личное оружие? — насторожился полковник.
— Оружие? А действительно… Извините пока что не проверял.
— Так проверьте. Без оружия в тундру и в горы никто не уйдет. Значит, он где-то здесь, ваш Оркан. Кстати, судя по имени, он, очевидно, из местных, из сибиряков?
— Эвенк, — ответил Ордаш. — Однако называет себя тунгусом, то есть так, как его народность называли в старину.
— Если тунгус, тогда это уже чрезвычайное происшествие. Русский вряд ли решился бы уйти в безжизненную тундру, в которой за сотни километров ни одной человеческой души, а местный… Это его земля, его стихия.
— Что скажете на это, лейтенант? — обратился к Вадиму капитан Загревский. — Вы были ближе всех знакомы с ним, и вам же принимать заставу
— Лично от меня как старшины заставы никакого задания ефрейтор Оленев не получал, — отчеканил Ордаш, понимая, что от однозначности его ответа в дальнейшем может зависеть то, кого на заставе посчитают виновным в исчезновении тунгуса. — Никакой склонности к дезертирству у него ранее не наблюдалось, наоборот, после многодневной охоты он всегда возвращался на заставу.
— Зная, что его не отправят на фронт, — заметил полковник. — Во время прибытия судна он находился на заставе?
Пограничники вопросительно переглянулись. Само прибытие судна было настолько ошеломляющим событием, что всем было не до каптенармуса заставы. Ответить, находился ли он в строю во время выступления полковника, тоже никто не мог.
— Он в отделении сержанта Ермилова, — напомнил Ласевичу капитан. — Что по этому поводу говорит сержант?
— Я с ним пока что не говорил. Просто мне понадобился ключ от каптерки. Я послал одного бойца. Он осмотрел территорию всей заставы, однако Оленева нигде не обнаружил. Остальное вы знаете.
— Тогда какого дьявола вы поднимаете панику? — жестко осадил его начальник заставы. — Есть ли в оружейной комнате оружие ефрейтора, вы не знаете, с командиром отделения не поговорили.
— Как только завершатся все работы, проведите перекличку, — сказал полковник. — Я же прикажу объявить по судовой связи, вдруг он где-то на борту земляка своего встретил или устроил себе экскурсию по судну.
— Кстати, Оркан был в группе добытчиков, — вспомнил Ордаш. — Может, он все еще не вернулся?
— «Добытчиков»? — не понял полковник.
— Мы запасались продовольствием, поскольку предполагали, что судно может не прийти. Посылали охотников в тундру и в предгорье.
