— Почему же еще в прошлом году не настаивали на том, чтобы идти хотя бы в полковую разведку, а скромно отсиживались в старшинах заставы?
— В моих служебных бумагах все отражено. Лаконично и правдиво. А вспомнил о моем послужном списке, очевидно, все тот же майор, простите, уже полковник, Доротов?
— Источники уточнять бессмысленно. Важно уяснить, что от вас теперь прежде всего требуется внимательность и смекалка разведчика. Появление в проливе любого германского судна, высадка любого десанта, появление вблизи заставы или на острове любого человека — уже факт для радиосообщения.
— На заставе нет рации. Вернее, она была, но…
— Считай, что опять есть. Приказано отдать тебе одну из переносных радиостанций, которые мы доставляем в северные гарнизоны. Ключом, азбукой Морзе на ней работать не надо. Это одна из новых портативных раций, которыми мы снабжаем сейчас командные пункты, штабы и разведку. Её легко можно переносить на спине, она не требует длительной подготовки радиста, а зона действия — порядка пятисот километров. Конечно, до Архангельска, а тем более — Мурманска, такой рацией не дотянешься, — полковник развернул перед Ордашем карту Севморпути. — Но её вполне хватит, чтобы связаться с радистами, работающими в Амдерме, Диксоне, на острове Вайгач или на юге Новой Земли. Естественно, радисты будут извещены. Уверен, что в армейской разведшколе с азами радиосвязи тебя знакомили.
— Только у той рации радиус действия был значительно меньшим.
— Такими рациями, с меньшим радиусом действия, мы сейчас снабжаем военную авиацию, артиллерийские полки, общевойсковые батальонные и полковые штабы. К сожалению, большинство наших командиров слишком полагались на телефонную связь, крайне осторожно доверяясь рациям. Даже термин такой пошел гулять — «радиобоязнь»
[58]
. Однако опыт первых же дней войны показал, что большинство этих «радиобоящихся» уже в первые часы боевых действий теряли телефонную связь с войсками и высшими штабами. Артиллерия, танки, диверсионные группы и группы предателей — все было против них. А как поддерживать связь с частями, которые оказываются в окружении? Вопрос? Еще какой! Тебе же, лейтенант, будет передана рация «Север-бис», то есть значительно усовершенствованный тип.
— Весьма польщен, товарищ полковник.
Удальцов недоверчиво покосился на Ордаша: уж не иронизирует ли тот?
— Ну, а дальнейшим твоим радиоликбезом займется инструктор, который сопровождает эту технику и который уже получил нужные указания. В течение трех часов будешь находиться в его подчинении. Он же обеспечит тебя словарем-шифром и запасными батареями.
Приказав своему ординарцу провести лейтенанта к инструктору по радиоделу, полковник и сам вышел вслед за ним из каюты.
— Если мыслить по уставу, лейтенант, надо бы и в самом деле оставить при тебе еще парочку штыков, но есть приказ, который не обсуждают.
— Уже смирился.
— Единственное, что смогу сделать для тебя: попытаюсь связаться со штабом округа уже в Диксоне. И может, все-таки одного солдатика для тебя выторгую. Больше и просить нельзя, поскольку продовольствия завезено на одного.
— Вдвоем мы бы как-то продержались. Если, конечно, этот боец оказался бы хорошим охотником.
— И еще, запомни строгий приказ: «В эфир выходить только в отведенное тебе время и только в случае какого-либо чрезвычайного происшествия». Во всех остальных случаях — эфир не засорять и лишний раз не засвечиваться. Дважды в неделю — время будет указано в инструкции, которую ты получишь у радиста, — будешь включать рацию и прослушивать эфир на тот случай, если начальство захочет связаться с тобой. Уточняю, только прослушивать.
— Но если здесь и в самом деле произойдет что-то чрезвычайное, например, у заставы высадится германский десант, ждать отведенного мне времени не имеет смысла. Я вынужден буду выйти на связь и сообщить обстоятельства происшествия.
Полковник удивленно взглянул на Вадима и недовольно покряхтел. Старый служака, он явно не терпел какого-либо отклонения от приказа, поскольку тогда приходилось «мыслить не по уставу», а не по уставу мыслить он не желал. Этому противилось все его естество.
— Ну, если уж действительно случится что-то чрезвычайное, то, конечно, пробуй связаться. Если получится. Ты что, лейтенант, всерьез предполагаешь, что у немцев может возникнуть соблазн захватить эту погранзаставу? — Причем Ордаш обратил внимание, что спросил об этом Удальцов без иронии, вполне вдумчиво.
— А почему бы им не заполучить базу в нашем тылу?
— В слишком глубоком тылу.
— Зато в течение всей навигации они смогли бы контролировать пролив.
— Логично, логично. Однако, с другой стороны, если мыслить по уставу, то остров Фактория маленький, его нетрудно обойти. Я знаю, что в большинстве случаев караваны проходят севернее острова, поскольку этот проливчик часто забивают паковые льды, к тому же здесь немало подводных скал.
— Это верно, суда в проливе увидишь нечасто.
— Следовательно, немцам куда выгоднее перекрыть пролив Югорский Шар или Карские Вороты, основательно заминировав их при этом
[59]
.
— Но разве где-то на Вайгаче, на Новой Земле или на Югорском полуострове они смогут отыскать такое удобно место для морской базы, как здесь? Да еще и с такими курортными условиями, как на Фактории? И потом, район вблизи Вайгача и Новой Земли более обжитый, оттуда значительно ближе до наших авиабаз.
— Согласен, и островок этот, и проливчик немцам могут приглянуться. Им у нас многое что приглянуться может. Если только позволим. Что же касается выхода в эфир, то приказ ты, лейтенант, слышал. Поэтому мыслить должен по уставу.
18
На заставу лейтенант возвращался вместе с пехотинцем, который нес на себе рацию. Сам он нес вещмешок с несколькими запасными батареями, которых должно было хватить до следующего лета, и с двумя толовыми шашками, которыми должен был взорвать рацию в случае крайней опасности, чтобы не досталась врагу.
Само овладение рацией особой сложности для него не составило. Под присмотром инструктора он даже успел выйти на учебную связь с радистами в Амдерме, где располагалась основная «станция подскока», как назвал её инструктор, выступавшая отныне в роли посредника между ним и радиостанцией разведотдела погранокруга; а также с радистом в Усть-Каре. Радиостанция на Диксоне, расположенном восточнее заставы, могла служить ему запасным пунктом связи, своеобразным «запасным аэродромом».
